Сломанная роза - Беверли Джо - Страница 7

• Предыдущая
• 7/92
• Следующая

Ему очень хотелось избежать подобных промахов в первую брачную ночь.

Знала ли Джеанна больше, чем он сам? Нет, конечно, нет. Потеряв мать в младенчестве, она выросла своенравной. Отец не особенно занимался воспитанием дочери, но все же старый Фальк не из тех, кто потакает дочерним капризам. Вряд ли она много времени проводила в компании мужчин.

Раймонд Лоуик, к неудовольствию Галерана, наезжал в Хейвуд слишком часто. Он имел благовидный предлог для подобных визитов: отдать долг вежливости своему учителю, но при этом напропалую любезничал с Джеанной! Она же не выказывала ему особого благоволения, но и не отвергала его.

Время шло, свадьба близилась, а Джеанна оставалась для Галерана столь же таинственной и непонятной, как и при первой встрече.

Она никогда не ходила спокойно, но всегда почти бежала, порывистая и быстрая, так что юбки развевались. Но при этом Джеанна не уступала в изяществе другим женщинам. Она никогда не склоняла головы и не потупляла взора перед мужчиной, будь то ее отец, Галеран или Лоуик, но при этом в ее прямоте не было и тени бесстыдства. На охоте она скакала во весь опор, не отставая от мужчин, и не отворачивалась, когда забивали добычу. Галеран очень скоро понял, что она лишь кажется хрупкой и слабой. Из лука Джеанна стреляла не хуже мужчины, искусно владела легким мечом и могла без посторонней помощи взвалить на плечи мешок с зерном.

Потом он понял, что ничего не имеет против всего этого, поскольку в женской работе Джеанна была столь же искусна, как и в стрельбе из лука. Она пряла тонкую пряжу, ткала отличные холсты, а вышивала так, что он не мог надивиться ее мастерству. Что еще важнее, она умела заставить других прилежно прясть, ткать и вышивать, и Хейвуд процветал под ее внимательным присмотром. Она точно знала, как, что и когда должно быть сделано в замке, и каким-то чудом успевала проследить за всем. Она вершила скорый суд над теми, кто отлынивал от работы, но никогда не бывала жестокой, а добивалась лишь, чтобы все старались по мере сил.

Жители Хейвуда гордились своей госпожой, и Галеран тоже гордился ею. Он восхищался ее быстрым умом и острым язычком, хотя подчас ему все-таки приходилось с нею нелегко. Военному искусству его учил старый Фальк, а науку обращения с Джеанной он постигал сам.

И, надо сказать, и то, и другое ему одинаково нравилось.

И, кроме того, он продолжал расти. В один прекрасный день он обнаружил, что стал выше Джеанны и все еще прибавляет в росте и весе, так что за два месяца до свадьбы перерос свою невесту на целых полголовы. Вероятно, поэтому Джеанна уже не дразнила его так беспощадно. Теперь она частенько устремляла на него долгий изучающий взгляд и больше не стремилась застать его врасплох.

Но однажды, когда до свадьбы оставался всего месяц, она все же подстерегла его в пустом коридоре.

— Эй, будущий муж, ты уже готов поцеловать меня? — Теперь ей пришлось смотреть на него снизу вверх.

О да, он был готов, даже слишком готов! Он схватил ее за руку, другой рукой обвил ее тонкую талию. Джеанна вся напружинилась, ее синие глаза широко раскрылись — от удивления? Или гнева? Или возбуждения? Он еще не умел читать в ее глазах, но сейчас не стал бы читать, даже если бы умел.

Он прикоснулся губами к ее губам и остановился, ожидая, что будет делать она. Она не сделала ничего и лишь продолжала смотреть на него, не мигая.

— Что, не знаешь, как дальше быть? — насмешливо пробормотал он прямо ей в губы.

— Просто жду, пока ты сам все сделаешь, — огрызнулась она, но ее губы при этом невольно приблизились к его рту, и он почувствовал ее легкое теплое дыхание. Тело немедленно отозвалось, и Галеран испуганно замер.

Но в глазах Джеанны заплясали искорки, а в следующий миг она легонько лизнула его губы кончиком языка.

Ошеломленный, он оттолкнул ее, но не слишком сильно.

— Кто научил тебя таким штукам?

Она улыбнулась, и это взбесило его.

— А тебя кто научил их узнавать?

— У мужчин все не так, как у женщин.

— Правда?

Вконец разъярившись, он притянул ее к себе и поцеловал — крепко, даже грубо, не заботясь, нравится ей это или нет, но желая раз и навсегда показать, кто тут главный. Всего мгновение она оставалась неподвижной в его руках, а потом, сама поцеловала его, и дотронулась языком, и прижалась к нему всем телом!

Галеран бездумно наслаждался, пока до него не дошло, что происходит. Тогда он оторвал ее от себя, тяжело дыша.

— Ты уже целовалась раньше! Она лишь подбоченилась.

— Неужели?

— Кто он?

— Зачем тебе знать?

— Чтобы убить его!

— Ты — убить? — расхохоталась она.

И тогда он ударил ее.

Джеанна вскрикнула, прикрыла ладонью покрасневшую щеку, потом зашипела от ярости, точно кошка, и накинулась на него, пустив в ход кулаки, ногти, всю силу хрупкого, но крепкого тела. Он попытался скрутить ее, но тщетно, и все кончилось настоящей дракой, самозабвенной и жестокой.

Они катались по полу, тузили друг друга до синяков, царапались, их тонкие шелковые одежды превратились в лохмотья. Затем прибежали люди, растащили их, брыкающихся и рычащих друг на друга как бешеные псы, и Галерана отправили домой, в Бром, где он должен был предстать пред разгневанным отцом.

— Старый Хейвуд готов расторгнуть помолвку, дубина ты этакая!

— Она сводит меня с ума!

— И поэтому ты решил побить ее? — Тяжелая длань лорда Уильяма со всего размаху опустилась на щеку Галерана, сбив его с ног. Он упал на колени, с кровью выплюнув два зуба. — Не мог, что ли, найти другого способа обращения с нежной девицей?

— Нежной? Ты об этой волчице?

Отец за шиворот поднял его, встряхнул, как куль с мукой, и с не меньшей силой огрел по другой щеке. Несмотря на внешнюю грубость и даже неотесанность, лорд Уильям не выносил, когда поднимали руку на женщину. Галерана он безжалостно дубасил, пока не устал, а тогда буркнул:

— Убирайся с глаз моих, а когда очухаешься, возвращайся в Хейвуд и устрой все как положено.

Три недели Галеран зализывал раны; три долгих недели понадобилось, чтобы затянулись рубцы и сошли синяки; три недели он призывал на русую голову Джеанны из Хейвуда все проклятия ада, но, как ни странно, ненавидя ее, он и скучал по ней. За это время ему так ни разу и не захотелось продвинуться дальше в любовной науке.

Воротясь в Хейвуд, он вовсе не был уверен, что старый Фальк или его дочь очень ждут его возвращения, но точно знал: он хочет, чтобы его простили, ибо ему становилось жутко при одной мысли о том, что он может потерять Джеанну.

Как бы там ни было, рассудил он, отец прав. Мужчине вовсе не обязательно бить женщину, чтобы заставить ее слушаться, — даже такую женщину, как Джеанна. Он готов извиниться перед ней, но в душе надеялся, что она не станет издеваться над ним и испытывать его терпение.

К удивлению Галерана, лорд Фальк принял его радушно и не вспоминал о происшествии — лишь вскользь заметил, что, если вдруг Джеанна еще раз выведет его из себя, Галерану нужно сразу отколотить ее как следует, не поднимая лишнего шума.

Сама идея отколотить Джеанну — если, конечно, ее не будут держать за руки шесть дюжих мужчин — показалась Галерану несколько пугающей, но он не стал спорить с лордом Фальком, а пошел искать свою невесту.

Джеанна сидела в саду, тихая и подавленная, скорее опечаленная, чем довольная. Выслушав его заученные извинения, она промолвила:

— Из-за тебя меня высекли.

— Тебя? Из-за меня?!

Ее глаза вспыхнули.

— А если тебя тоже наказали, то поделом.

— А если тебя — то и тебе поделом.

— Я-то ничего не сделала!

— Ты решила отравить мне жизнь!

— У меня, милорд Галеран, право же, есть более интересные занятия, чем поиски отравы для вашей милости.

— Ну так и веди себя, как подобает порядочной девице. Переругиваясь, они все же не сводили друг с друга глаз, смутно влекомые тем новым, что открылось им перед тем, как они подрались три недели назад.

• Предыдущая
• 7/92
• Следующая