Сломанная роза - Беверли Джо - Страница 17

• Предыдущая
• 17/92
• Следующая

Неужели все, что осталось между ними, — страх и чувство вины?

— Дай-ка я сам. — Он взял из ее рук ветошь и быстро завершил мытье, потом вылез из кадки, сполоснув предварительно ноги от мыльной пены.

Джеанна уже совладала с собою и ждала его, держа наготове согретый холст, но от Галерана не укрылось, что она потупила взор — она, гордая Джеанна, смиренно опускавшая глаза лишь в церкви! Он насухо вытерся, обернул вокруг бедер полосу чистой ткани и сел на скамью.

И наконец произнес те слова, от которых прятался весь день.

— Расскажи мне о Галлоте.

Джеанна, складывавшая холст, застыла на месте.

— Он мертв.

— Знаю. Когда он умер?

— Десять с половиной месяцев тому назад.

Галеран понял, что это Джеанна помнила с точностью до дня, часа, биения сердца.

— Как он умер?

Джеанна до странности неловкими пальцами закончила складывать влажную ткань.

— Просто умер, и все.

— Дети не умирают просто так, Джеанна. У него была лихорадка? Горячка?

Она повернулась к нему лицом.

— Он просто умер. Он был весел и здоров, спал подле меня, я играла с ним, пока он не уснул…

Галеран подумал, что Джеанна не станет больше говорить. Видя, как ей больно, он даже не знал, хочет ли услышать продолжение немедленно.

— Разве капризничал чуть больше обычного. Не знаю… Я проверила какие-то счета, легла рядом с ним и тоже уснула. А когда проснулась, — тут ее голос упал до шепота, — он был уже мертв.

Галеран все смотрел на застывшее в гримасе боли лицо, точно надеялся прочесть в нем ответ на свой вопрос.

— От чего?

— Не знаю.

— Не прикидывайся дурочкой! Ты должна знать. Может, ты заспала его?

— Нет, — не поднимая глаз, ответила Джоанна.

— Джеанна, такое случается…

Она резко обернулась к нему.

— Я не могла его заспать! Такое случается только с пьяными, а я не была пьяна. Сон у меня очень чуткий, а ему было восемь месяцев. Даже если б я начала придавливать его во сне, он заворочался бы… — Ее губы задрожали, и она крепко сжала их. — Но он даже не пошевелился…

— Он был болен?

— Нет, нет… Несколько пятнышек на теле и личике, ничего опасного для жизни… Может, хватит на сегодня? Ведь все это уже прошло…

— Тогда от чего, во имя господа, умер мой сын?

Джеанна взглянула на него ледяными глазами.

— Может, это я убила его. Ведь ты именно так думаешь, вслед за Гилом? Ты же погиб, как сказал нам странствующий монах. А Лоуик был здесь, рядом, и хотел занять твое место, но при этом не хотел, чтобы его место со временем занял твой сын. От младенца так просто избавиться. Закрыть ладонью рот и нос…

— Для него — пожалуй.

Джеанна переменилась в лице, и Галеран понял, что не он первый делится с нею подобными догадками.

— Я спала в одной постели с Галлотом, — дрожащим голосом возразила она, — это было бы неосуществимо.

— Может, ты спала в одной постели с ними обоими? Миловалась с Лоуиком у бездыханного тела моего сына.

— Нет!

Галеран вскочил со скамьи.

— Клянусь Святым Распятием и Гвоздями, Джеанна, я доберусь до правды!

Она поднесла к губам руку.

— Галеран, не нужно больше обетов…

На минуту воцарилась тишина, и эту тишину разорвал требовательный громкий плач голодного младенца. Джеанна прикрыла руками грудь, но Галеран успел заметить два мокрых пятна, расползавшихся по рубахе. Когда-то молоко начинало сочиться из этих грудей при крике его сына, теперь же они принадлежали ребенку Раймонда Лоуика.

— Иди, корми, — проворчал он, и Джеанна выбежала из светлицы.

Оставшись один, Галеран остервенело ударил кулаком в стену, едва не разбив пальцы в кровь. Об ублажении плоти он уже не думал. Конечно, можно призвать Джеанну снова, когда она покормит ребенка, но Галеран понимал, что не сделает этого. Что бы ни случилось, он не мог использовать Джеанну как принадлежащую ему вещь для минутного удовлетворения физической нужды. Между ним и Джеанной должно было произойти нечто большее, чем соитие по нужде.

Он снова рухнул на скамью, обхватил голову руками. Возможно ли, чтобы Джеанна в самом деле убила их первенца?

Нет. Никогда. И он никогда не поверит в это.

Возможно ли, чтобы она потворствовала Лоуику, если ребенка убил он?

Вряд ли, хотя подчас любовь творит с людьми странные вещи. Что сделала любовь с ним самим?

Галеран видел, что с Джеанной творится что-то очень странное. События прошлого никак не выстраивались в единый ряд. Так, не приходилось сомневаться, что Джеанна понесла дитя от Лоуика примерно в то же время, когда умер Галлот и вскоре после известия о мнимой смерти мужа.

Возможно ли, чтобы Лоуик взял Джеанну силой?

Нет и опять нет. Джеанна отрезала бы ему срамное место и его же им бы накормила.

Вместо этого она удерживала Лоуика подле себя и отпустила его с миром при появлении Галерана. При всем желании в подобном поведении нельзя было усмотреть и намека на враждебность.

Итак, для того, чтобы обрести душевный покой, непременно надо понять, что произошло на самом деле. А вдруг Джеанна и Лоуик действительно, пусть по небрежению, виновны в смерти его сына?

Убить обоих.

У него не останется выбора.

Галеран снова встал и в отчаянии заходил по спальне, тщетно пытаясь восстановить события и найти приемлемое объяснение.

Он думал заснуть после мытья, но теперь нервное возбуждение перебороло усталость. Он не мог ни рассуждать, ни сидеть спокойно. И к тому же надобно было одеться.

Если только найдется, что надеть…

И снова болезненно кольнуло воспоминание о тех временах, когда Джеанна выбрасывала за окошко его одежду. Если она считала его погибшим, то, конечно, раздала бедным все его вещи. И даже если Лоуик не все забрал при бегстве, его рубахи и штаны Галерану будут велики…

Он откинул крышку большого деревянного ларя и остолбенел от изумления. Там, аккуратно сложенные, лежали все его вещи.

Они отлично сохранились, щедро переложенные отгоняющими моль и других вредителей травами. Галеран без труда нашел чистые штаны, рубаху — новую рубаху, сшитую искусными руками Джеанны, — и свою любимую красную шерстяную тунику, отороченную куньим мехом. Башмаки тоже были как новенькие, кожа ничуть не ссохлась, ибо ее аккуратно смазывали маслом.

Галеран задумчиво вертел в руках башмак. Если почти год назад Джеанна поверила известию о смерти мужа, к чему бы ей так заботиться о его вещах?

Пришли слуги, чтобы вынести бочку с грязной водой. Их, конечно, прислала Джеанна… Галеран оделся и с гудящей от усталости и спутанных мыслей головой вышел в зал; щелкнул пальцами, и слуга принес ему эля. Пропускать полуденную трапезу, собиравшую в зале всех обитателей замка, было бы неумно, и вот он прохаживался вдоль столов, обмениваясь с сидящими за ними людьми незначащими фразами.

Рауля нигде видно не было. Несомненно, он уже вовсю миловался с какой-нибудь веселой, сговорчивой девицей, которая только рада будет, коли бог пошлет, понести от него дитя, зная, что либо Хейвуд даст ей достаточно денег, чтобы вырастить его, либо выдаст ее замуж и в придачу опять же даст денег.

С простолюдинами все решалось просто.

Но вовсе не потому, что неверность легко прощалась. Ребенка сеньора обманутый муж мог принять в расчете на грядущие выгоды, но и он не потерпел бы ублюдка, прижитого от соседа.

Галеран поймал на себе косые взгляды. Несомненно, многие желали бы лично присутствовать при том, что происходило за дверью спальни; все держали ухо востро, дабы уловить долгожданные звуки заслуженной расправы.

Как они были бы разочарованы и озадачены, если б знали…

Но не только им было трудно понять происходящее.

Галеран оставил стол и пошел искать своего управляющего, Мэтью, который скорее всего мог дать ему ответ на некоторые вопросы. Собаки бежали следом.

Мэтью был дома. Он жил в низенькой хижине во дворе замка. По знаку Галерана охотно вышел и направился вместе с ним к наружной стене, где можно было поговорить без свидетелей.

• Предыдущая
• 17/92
• Следующая