Высокая магия - Новак Илья - Страница 42

• Предыдущая
• 42/77
• Следующая

Тролль Гарун еще раз внимательно рассмотрел лежащего на столе Сэмку и прошамкал:

– Может, и выживет. Хорошо, оставь его здесь.

Он достал из ящика длинный нож и принялся срезать с Маркелыча прилипшие к коже лоскутья одежды.

Я поставил на угол стола столбик из десяти золотых монет. Меня бил озноб, руки тряслись, и монеты громко звякнули.

– Здесь много. Пусть он побудет у тебя подольше.

Гарун кивнул:

– Возле дверей шкаф. Там большая зеленая бутыль. Возьми и сделай глоток… – Он кинул на меня взгляд. – Нет, лучше два глотка.

Я покинул комнату и в коридоре открыл шкаф. Травяная настойка, очень крепкая… Выглянувший из входной двери Лоскутер сказал:

– Быстро.

Альфин лежал, сложив крылья и подогнув лапы, перегородив всю улицу перед домом тролля-лекаря.

А по мостовой к нам приближался отряд – серые фигуры с горящими факелами в руках.

Лоскутер уже сидел на альфине, и я заспешил к нему. Ноги подгибались. Завидев меня, ищейки побежали. С трудом я взобрался на зверя, Лос потянул вожжи, и могучие крылья развернулись.

– Так скоро? – произнес Лоскутер, когда мы поднялись над крышами.

Я скорчился позади него, прижимая к животу раненую руку. Ее жгло огнем. Гарун дал мне мазь, но сказал, что воспользоваться ею можно только утром, а пока надо терпеть.

– Метка… – начал я и закашлялся. Настойка лекаря не помогла, я замерзал. – Метка пульсирует. Не могу же я срезать ее! Большак был одним из немногих, у кого имелся слепок с моего аналога. Он же часто подстраивал мне заклинания, ему нужно было знать все свойства… Урод! Он передал слепок Неклону. Это конец, Лос, теперь, где бы я ни был…

– Смотри.

Под нами лежала окраина города, темные холмы и поместья баронов, среди которых тлела огромная россыпь углей.

– Знаешь, что там? – спросил Лоскутер.

– Да. Спустись, я хочу взглянуть.

– Если они зацепили тебя через Патину, нам нигде нельзя задерживаться.

– Все равно. Может, он еще жив. Мне надо задать один вопрос.

Буря прекратилась – ни молний, ни грома, ни ветра. Дождь все еще моросил, капли с шелестом стекали по зарослям и веткам деревьев. Они не могли потушить пожар – поместье догорало. Мы заметили несколько трупов среди кустов. Беспрерывно кашляя, я продрался сквозь заросли туда, где в стороне от пепелища на краю сада стояли белые столбики.

Он плавал в бассейне, лицом вверх. Я не увидел никаких ран и крови, но это было неважно.

– Что такое макгаффин? – спросил я у мертвого тела.

Капли падали в бассейн, выбивая брызги из темной поверхности воды. Лос встал рядом, помолчал, разглядывая тело, и сказал:

– Дерен не рассчитал силы.

– Да, – откликнулся я. – Протектор с Неклоном – слишком серьезные противники даже для него.

– Идем. Серые скоро будут здесь.

Я повернулся спиной к бассейну.

– Не могу все время убегать. Тебе стоит лететь одному, а?

Лоскутер молчал.

– Со слепком знающему пирату или колдуну найти меня через Патину легко. На базе гномов, Лос, помнишь? Не было смысла оставаться, ты сказал – улетай, и я улетел, потому что это было правильно. Теперь то же самое. Я ведь не должен уговаривать тебя? Ты все и так понимаешь. Они найдут меня в любом месте. Улетай.

Он покачал головой.

– Только вдвоем. Есть одно место, Джанки. Ты просто забыл.

Меня трясло как в лихорадке. Дождь все еще моросил, горные долины стали грязевыми болотами. Мы остановились там, где заканчивались предгорья. Летели долго – небо уже начало светлеть, и на фоне его медленно проступили остроконечные вершины.

– Очень давно здесь было несколько войн, – сказал Лоскутер. – Знаменитых войн. Где-нибудь в пещерах ты разыщешь лагеря древних армий. Здесь есть птицы, козы. Можно найти ровную земляную площадку и попробовать что-нибудь вырастить. Ты проживешь, Джанк. Дай мне что-нибудь.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Воротник или манжет. Что-нибудь.

– Повязка? – Я оторвал лоскут от перематывающей руку материи. – Это сойдет?

Лоскутер взял его и сунул в карман.

– По нему я смогу направить квальбатроса. Дам знать, когда тебе можно будет вернуться.

– И что, Лос? Сколько мне сидеть здесь? Если макгаффин настолько важен для них… Полгода, год, пять лет?

– Не знаю. Но Неклон стар. И у него много могущественных врагов.

– А Протектор?

– Через Патину тебя может искать только колдун.

– Я отомщу им.

Зажмурившись, я сжал зубы, пытаясь унять дрожь. Дождь монотонно шелестел, воздух был свеж и чист. Небо светлело, и горы светлели вместе с ним – они уже перестали быть темными конусами, из мрака медленно проступали склоны и кусты, очертания уступов и скрюченные стволы карликовых деревьев.

Но не снег.

Снега не было даже на вершинах. Живая энергия Старых гор, та, что не позволит найти меня через Патину, растапливала его.

Я повернулся, глядя туда, откуда мы прилетели. Конечно, среди долин и лесов не было видно Кадиллиц, но тонкий ручеек – исток реки, на берегу которой стоял город, – извивался по ущельям, и по нему я мог примерно определить направление.

– Вот теперь можешь сказать мне «улетай», – произнес Лоскутер.

Я лишь крепче сжал зубы. Меня трясло все сильнее, рука горела огнем. Пора было мазать ее снадобьем Гаруна.

– До встречи, – сказал я.

– До встречи.

Когда альфин взлетел, я даже не стал провожать его взглядом. Я смотрел туда, где лежал невидимый город, и думал, что сделаю с ним, когда вернусь.

Снаружи меня ждала верная смерть, но здесь я был в безопасности.

Самое большое неудобство – приходилось постоянно жить в пещерах. Наверх я выбирался раз в день-два, чтобы глаза не отвыкали от солнечного света.

Из соленого озера торчал каменный палец высотой в тридцать локтей. Глубина небольшая, по пояс, но я, как всегда, воспользовался утлой плоскодонкой. Оставив лодку у основания пальца и пройдя по огибающей его серпантином каменной полке, перепрыгнул на широкий выступ, для равновесия положив ладонь на стену. Камень, как и везде в этих местах, был чуть теплым. Затаив дыхание, я ощутил легчайшую, почти неуловимую дрожь. Энергия, струившаяся в толще Старых гор, делала меня невидимым.

Гору, где скрывалась моя пещера, венчала круглая проплешина, словно лысина старика, обрамленная венчиком волос-кустов. Я выбрался наружу, несколько раз присел, разминаясь, и шагнул к краю.

Высота мне нравилась всегда. Высота и простор… Недаром я с детства привык к большим помещениям и верхним этажам. Эта вершина находилась в сердце Старых гор. Вокруг – долины и ущелья, угнездившиеся на уступах карликовые деревца, склоны, кусты и камни, зеленое и коричневое… Но не белое. Снег не лежал даже на вершинах – струившаяся в камнях энергия растапливала его. И никого, даже птиц не видно.

Разувшись, я лег на заросший мхом валун, свое излюбленное место.

Уже давно я привык к ровному мерцанию светящихся сталактитов, плеску подземной реки, изгибам каменных сводов. И одиночеству. К одиночеству было привыкнуть тяжелее всего. Не то чтобы я отличался особым дружелюбием, но когда ты столько времени не имеешь собеседников… Язык отвык от разговоров. Иногда я пел – хотя музыкальный слух у меня был, мягко говоря, не развит – иногда говорил сам с собой, иногда декламировал баллады.

Я лежал, подставив солнцу грудь под расстегнутой рубахой. На шее висел узкий кожаный шнурок со стеклянным ключиком. Энергия гор окутывала окрестности незримым пуховым облаком, гасящим любое магическое проникновение, и я словно висел в центре этого облака, в одиночестве и полной безопасности. Солнце только-только поднялось, но глаза я закрыл, и под веками расплывались бледные круги.

• Предыдущая
• 42/77
• Следующая