Обитатели миража - Меррит Абрахам Грэйс - Страница 41

• Предыдущая
• 41/49
• Следующая

Головокружение прошло. Слепота миновала. Я по-прежнему стоял на четвереньках. Подо мной тело человека… человека, чьи черные глаза смотрели на меня с пониманием… с любовью.

Я почувствовал прикосновение к плечу, с трудом поднял голову. Это Дара.

– Волосок между жизнью и смертью, господин. Выпей это.

Она поднесла к моим губам флакон. Горькая горячая жидкость пробежала по внутренностям, придала устойчивости, силы. Теперь я видел вокруг себя кольцо женщин-солдат, меня охраняли… за ними еще одно кольцо, на лошадях.

– Ты меня слышишь, Лейф? У меня мало времени…

Я наклонился.

– Джим! Джим! О Боже, зачем ты пришел сюда? Возьми меч и убей меня!

Он взял меня за руку, сжал ее.

– Не будь дураком, Лейф! Ты не виноват… спаси Эвали!

– Я спасу тебя, Тсантаву, унесу отсюда…

– Заткнись и слушай. Со мной кончено, Лейф, я это знаю. Кинжал пробил кольчугу и погрузился в легкие… Я истекаю кровью… внутри… дьявол, Лейф! Не воспринимай слишком тяжело… Это могло произойти на войне… В любое время… Не твоя вина…

Меня передернуло рыдание, слезы смешались с кровью на лице.

– Я убил его, Джим, я убил его!

– Я знаю, Лейф… отличная работа… Я видел… я кое-что должен сказать тебе… – голос его стих.

Я поднес к его губам флакон… это вернуло его к жизни…

– Сейчас… Эвали… тебя ненавидит! Спаси ее… Лейф… что бы она ни сделала. Послушай. Через малый народ из Сирка нам передали сообщение, что ты хочешь там с нами встретиться. Что ты изображаешь из себя Двайану… Что ты только делаешь вид, что ничего, кроме Двайану, не помнишь… чтобы устранить подозрения и захватить власть… Ты собираешься ускользнуть… прийти в Сирк и повести нас против Карака. Ты хочешь, чтобы я был рядом с тобой… тебе нужна Эвали, чтобы убедить пигмеев…

– Я ничего не посылал тебе, Джим! – простонал я.

– Я знаю – теперь… Но тогда мы поверили… Ты спас Шри от волков и бросил вызов ведьме…

– Джим, сколько времени прошло между спасением Шри и этим лживым посланием?

– Два дня… Но какое это имеет значение? Я рассказал Эвали… что с тобой… снова и снова рассказывал ей твою историю… Она не поняла… но поверила мне… Еще немного, Лейф… я ухожу…

И опять жгучая жидкость оживила его.

– Мы добрались до Сирка… два дня назад… перебрались через реку с Шри и двадцатью пигмеями… было легко… слишком легко… волки не выли, хотя я знал, что они следят за нами… выслеживают нас… и не только они… Мы ждали… потом началось нападение… и я понял, что мы в ловушке… Как вы перебрались через гейзеры?.. неважно… но… Эвали считает, что ты послал сообщение… что ты… предатель…

Глаза его закрылись. Руки были холодны, холодны.

– Тсантаву, брат, не верь! Тсантаву, вернись, поговори со мной…

Его глаза открылись, я с трудом расслышал…

– Ты не Двайану… Лейф? Не будешь им… никогда?

– Нет, Тсантаву… не покидай меня!

– Наклони… голову… ближе, Лейф… спаси Эвали…

Голос его звучал все слабее.

– Прощай… Дегатага… не вини себя…

Тень прежней сардонической улыбки пробежала по его бледному лицу.

– Ты не выбирал… своих проклятых… предков!.. Не повезло… Нам было хорошо… вместе… Спаси… Эвали…

Из его рта полилась кровь.

Джим умер… умер!

Тсантаву больше нет!

Я склонился к Джиму и поцеловал его в лоб. Встал. Я онемел от горя. Но под немотой кипел мучительный гнев, мучительный ужас. Смертоносный гнев против ведьмы и Кузнеца – ужас перед самим собой, ужас перед… Двайану!

Нужно найти Тибура и ведьму – но сначала нужно сделать кое-что еще. Они и Эвали могут подождать.

– Дара, пусть его поднимут. Отнесите его в один из домов.

Я пошел вслед за солдатами, уносившими тело Джима. Сражение продолжалось, но далеко от нас. А вокруг нас только мертвые. Я решил, что последние очаги сопротивления Сирка находятся в конце долины.

Дара, Нарал, я и с полдюжины солдат прошли в сломанные двери того, что еще вчера было уютным домом. В центре его находился небольшой зал с колоннами. Остальные солдаты остались снаружи, охраняя вход. Я приказал снести в зал стулья, кровати и все, что может гореть, и сложить все это в погребальный костер. Дара сказала:

– Господин, позволь перевязать твои раны.

Я сел и размышлял, пока она омывала рану у меня на голове жгучим вином. Мозг мой по-прежнему странно застыл, но работал четко. Я Лейф Ленгдон. Двайану больше не хозяин моего мозга – и никогда не будет. Но он жив. Он живет, как часть меня. Шок от появления Джима растворил Двайану в Лейфе Ленгдоне. Как будто два противоположных течения слились; как будто соединились две капли; как будто сплавились два металла.

Кристально ясно помнил я все, что видел и слышал и думал с того момента, как был сброшен с моста Нансур. И кристально ясно, болезненно ясно помнил все, что происходило до того. Двайану не умер, нет! Он часть меня, и теперь я несравненно сильнее. Я могу использовать его, его силу, его мудрость – но он не может использовать меня. Я во главе. Я хозяин.

И я думал, сидя здесь, что если хочу спасти Эвали, если хочу совершить и другой поступок, который обязан совершить, даже если придется умереть, внешне я должен оставаться Двайану. В этом моя власть. Нелегко объяснить происшедшее со мной превращение моим солдатам. Они верили в Двайану и следовали за мной как за Двайану. Если даже Эвали, знавшая меня как Лейфа, любившая меня как Лейфа, слышавшая объяснения Джима, – даже если она не смогла понять, как могут понять остальные? Нет, они не должны заметить перемены.

Я ощупал голову. Порез глубокий и длинный; очевидно, только крепкий череп спас меня.

– Дара, кто нанес эту рану?

– Тибур, господин.

– Он пытался убить меня… Почему он не закончил?

– Левая рука Тибура всегда приносила смерть. Он считал, что не может промахнуться. Он увидел, что ты упал, и решил, что ты мертв.

– А смерть прошла на расстоянии волоса. И если бы кто-то не оттолкнул меня… Это была ты, Дара?

– Я, Двайану. Я видела, как он поднял руку, поняла, что последует. Бросилась тебе в ноги, чтобы он меня не видел.

– Ты боишься Тибура?

– Нет, я не хотела, чтобы он знал, что промахнулся.

– Почему?

– Чтобы у тебя было больше возможности убить Тибура, господин. Твоя сила уменьшилась со смертью твоего друга.

Я пристально посмотрел на своего смелого офицера. Что она знает? Узнаю позже. Я посмотрел на костер. Он был почти готов.

– А что он метнул, Дара?

Она достала из-за пояса любопытное орудие, подобного которому я никогда не видел. Конец его был заострен, как кинжал, с четырьмя острыми, как бритва, ребрами. Металлическая рукоять, круглая, похожая на древко маленького копья. Весило оружие около пяти фунтов. Металл, из которого оно изготовлено, я не узнал: плотнее, тяжелее, чем лучшая сталь. В сущности это метательный нож. Ни одна кольчуга не выдержала бы удара этого острия, да еще брошенного с силой Кузнеца. Дара взяла его у меня и потянула за короткое древко. Немедленно острые ребра растопырились, как ножи. На конце каждого ребра острая колючка. Дьявольское оружие! Его невозможно извлечь, только вырезать, а если потянешь, высвобождаются эти ребра и еще глубже впиваются в тело. Я взял оружие у Дары и спрятал его за пояс. Если раньше у меня и были сомнения, как поступить с Тибуром, теперь никаких сомнений не было.

Погребальный костер был закончен. Я взял Джима и положил его наверх. Поцеловал его глаза, вложил в мертвую руку меч. Снял висевшие на стенах богатые ковры и накрыл его. Ударил по огниву и поднес огонь к костру. Сухое смолистое дерево быстро занялось. Я смотрел, как пламя и дым сомкнулись над Джимом.

Потом с сухими глазами, но со смертью в сердце вышел из дома.

Сирк пал, и грабеж был в полном разгаре. Повсюду из разграбленных домов поднимался дым. Прошел отряд солдат, подгоняя пленных – около четырех десятков, все женщины и дети, некоторые ранены. Потом я понял, что те, кого я принял за детей, на самом деле золотые пигмеи. Увидев меня, солдаты остановились, изумленно застыли.

• Предыдущая
• 41/49
• Следующая