Я – инквизитор - Мазин Александр Владимирович - Страница 70

• Предыдущая
• 70/83
• Следующая

Ночь она почти не спала, а утром приняла решение: жить как жила. И будь что будет.

«Железная девочка!» – с восхищением подумал Андрей, хотя сам никогда не избрал бы подобной тактики.

«А что бы ты сделал?» – спросил он сам себя. Телохранителя нанять? Нужны деньги. Найти покровителя? Так это ведь тоже надо уметь. «Она и спрашивала обо мне,– вспомнил Ласковин,– не поэтому ли? Нет, вряд ли! Молчала же до последнего. Так что бы я сделал? Вооружился?»

Наташа вооружаться не стала. И судьба о ней позаботилась. На следующий день у дверей книжного магазина ее остановил Ласковин.

– Все? – спросил Андрей, сообразив, что Наташа молчит.

– Да.

– Легче стало?

– Да,– не очень уверенно ответила Наташа.– Легче…

– Будет еще легче, когда я с ними побеседую! – пообещал он.

«Мало не покажется!» – подумал, скрипнув зубами.

– Их трое… – проговорила Наташа. Но страх ее почти исчез. Уверенность ее защитника была заразительна.– Спасибо, Андрей!

– Тебе спасибо! – улыбнулся Ласковин. «Не переиграй,– притормозил он сам себя.– Ты еще не прибил засранцев!»

У парка Победы Андрею удалось побороть Наташину нелюбовь к личному транспорту. (Знал он эту «нелюбовь»: денег нет это называется.) Давиться сейчас в автобусе? Ну уж нет!

После центра районы стандартных домов выглядят скучно. Но имеют свое преимущество: просматриваются прекрасно. Никто не выскочит из темной подворотни, разве что в подъезде подстережет.

Солнце село, но было еще светло. Середина марта как-никак. Зима кончилась.

«Скоро мне тридцатник стукнет»,– подумал Андрей.

– Наташа,– сказал,– у меня через неделю день рожденья!

– Правда? Здорово!

– Думаешь? Время-то идет. К старости, кстати!

Наташа остановилась, поглядела блестящими глазами и рассмеялась. Звонко, как ребенок.

Такая красивая, что дух захватывает.

Ласковин не выдержал, подхватил ее на руки, закружил стремительно… споткнулся, едва не упал. Не упал. Только прохожего чуть с ног не сбил.

Тот не обиделся, махнул рукой в ответ на Андреево «Извините!»

– Весна,– сказал. И, подумав, добавил: – Скоро!

– Счастливо вам! – крикнула Наташа и помахала ему рукой в вязаной варежке.

– С ума сошли,– прошептала она, втискивая руку под локоть Андрея.– Нас там… ждут, а мы…

– Пустое!

Ласковин обнял ее правой рукой и повел напрямик к двухэтажному зданию школы.

– Нам – туда?

– Угу.

Никто их не ждал.

Две женщины в вестибюле, встав разом, как по команде, поздоровались:

– Добрый вечер, Наталья Тимуровна! – И уставились на Ласковина.

– Добрый вечер! – ответила Наташа. И Андрею: – Это мои.

– А ты, значит, Тимуровна? – улыбнулся Андрей.– Круто!

– А то!

– Мы уже взяли ключи,– сказала одна из женщин.

– Хочешь посмотреть, как мы занимаемся? – спросила Наташа.

– Хочу. Но в другой раз. Пока мне лучше здесь посидеть. На всякий случай.

– Два часа! – предупредила Наташа.

– Мне есть чем заняться. Иди, моя хорошая!

Наташа вспыхнула улыбкой, поцеловала его в щеку и упорхнула, сбрасывая на ходу легкую шубку.

Андрей сел в кресло, так, чтобы видеть каждого входящего. И пронаблюдал всю Наташину группу: восемь женщин, три девчушки-подростка, четверо мужчин явно не боевого типа и длинный парень в ветхой красной куртке. Итого, с первыми двумя, восемнадцать.

– Вы друг Натальи Тимуровны? – поинтересовалась спустя некоторое время старушка-вахтерша.

– Да,– ответил Ласковин.– Друг.

– Это хорошо,– отозвалась старушка.– А то обижают нашу Наташеньку…

– Кто? – быстро спросил Ласковин.

– Да… всякие,– пробормотала вахтерша и принялась вязать с таким усердием, будто от этого зависела ее пенсия.

Ласковин вынул из кармана книжку по «специальности», «Молот ведьм», открыл на заложенном месте:

«Три рода людей пользуются настолько милостью Божией, что с ними ничего не может поделать это отвратительное отродье своим колдовством:

1) кто выполняет обязанности общественного суда против ведьм или выполняет какую-либо другую общественную службу против них; 2) кто охраняет себя согласно принятым священным обрядам, как-то: окроплением святой водой, принятием освященной соли или посредством освященной в день Сретенья Господня свечи и освященных в Вербное Воскресенье ветвей (чем Церковь и изгоняет бесов), чтобы ослабить власть бесов, о чем еще будет суждение; 3) кто различными и бесчисленными средствами пользуется милостью через святых ангелов».

К книге этой отец Егорий относился с изрядным скепсисом, но, тем не менее, рекомендовал Ласковину ознакомиться. «Учись на чужих ошибках – целее будешь!»

Андрей читал и никак не мог заставить себя воспринимать написанное как реальность. Хотя и знал: тысячи виновных и невиновных в колдовстве были осуждены и умерщвлены согласно порядку, описанному здесь. И все же это была война, и велась она, в отличие от их собственной, явно, при одобрении общества и согласно зафиксированным правилам. Хотя результат чаще зависел не от правил, а от личностей конкретных судей.

Чем дальше углублялся в книгу Ласковин, тем меньше она ему нравилась. Скорее всего потому, что мог бы по пальцам одной руки перечесть знакомых, которые по этому кодексу не были бы признаны виновными немедленно.

Светлое настроение покинуло Ласковина. Без Наташи он снова стал прежним. Город был полон чудовищ, больших и малых. Он был источен червями, и сквозь него, как сквозь гниющее тело, уже прорастал чудовищный, омерзительный гриб.

«То, что хуже смерти»,– вспомнил Андрей.

Удивительно, что им с Наташей еще удавалось сберечь немножечко счастья за тонкой шалашной стенкой.

«Напои меня полынью…»

Их Ласковин увидел спустя часа полтора. Трое. Толстые плечи, стриженые, сплюснутые сверху головы. Один, рыжеватый, уже наполовину лысый, с крючковатым носом и брезгливыми мокрыми губами, сунулся даже внутрь (потому-то Ласковин и разглядел его лучше, чем остальных), но войти не рискнул. Будто света боялся. Сунулся, зыркнул и прикрыл дверь. Вряд ли он засек Ласковина: не его искал. «Некому заступиться!» Так, да? Андрей с трудом удержался, чтобы не выйти прямо сейчас. Выйти и размазать по ступенькам тухлые физиономии. Удержался. Потому что могут быть и не «те». Пакости развелось, не продохнуть! Ладно, потерпим.

Ласковин отложил «Молот», рассеянно смотрел, как шурует тряпкой по линолеуму уборщица. Шлеп-шлеп. Вспомнилось, как ходил отбивать Гудимова-младшего. И оплошал. Как сто лет прошло! Ну теперь-то он не ошибется!

Кончились танцы. Потянулись на выход Наташины ученики. Проходя, вежливо прощались с вахтершей. Та так же вежливо отвечала. Не все ушли. Три женщины задержались, вероятно, поджидая свою учительницу. Поглядывали на Ласковина. Издали.

Появилась Наташа. Андрей смотрел, как она идет, легко, словно сейчас взлетит, гибкая, быстрая, в белой распахнутой шубке… Любовался.

Наташа отдала ключ, что-то сказала своим, и те ушли. Правильно. Ласковину тоже свидетели не нужны. Сама Наташа задержалась минут на пять, прихорашивалась у мутного зеркала, надевала шапочку. Если кто-то следит снаружи, пусть видит: она одна и сейчас выйдет.

Быстрый взгляд на Андрея – тот кивнул, и девушка направилась к дверям.

Ласковин мог действовать двояко: выйти сразу или выдержать паузу. В первом варианте ублюдки могли и насторожиться: что за мужик, откуда?

И отложить наезд до более подходящего случая. Во втором – Наташу могли обидеть раньше, чем он успеет вмешаться. Или, что было бы вообще скверно,– затолкать в машину и увезти. Но перед фасадом школы машин не было совсем. И сами засранцы тоже не маячили.

Андрей выбрал второй вариант.

Наташа спустилась по лестнице и пошла налево, вдоль здания. Даже не оглянулась, молодчина!

«Выскочу, как только она поравняется с углом,– подумал Ласковин.– Двенадцать – пятнадцать секунд форы».– «А ты не переигрываешь? – возник внутри сомневающийся голос.– Столько хитрожопости в простом деле? Как бы боком не вышло!»

• Предыдущая
• 70/83
• Следующая