Трон императора - Мазин Александр Владимирович - Страница 69

• Предыдущая
• 69/91
• Следующая

Двигаясь, как человек, существо пересекло комнату. Пес выжидал. Вот оно обогнуло царское ложе… Герой бесшумно, прижимаясь брюхом к ковру, пополз… Зеленая мерцающая спина, круглый затылок…

Пес прыгнул! Сильные челюсти сомкнулись на толстой шее, широкие лапы ударили существо в спину… Но враг не упал! И кровь не хлынула из разорванных артерий. Клыки собаки не более чем на четверть длины погрузились в жесткую плоть. Герой, свирепо рыча, с остервенением сжимал челюсти. Но пасть не наполнилась горячей вкусной кровью… Вместо нее нечто жгучее, тошнотворное обожгло язык и нёбо. Пес не обратил внимания на боль и челюстей не разжал.

Враг дергался, пытаясь достать Героя, но тот верно выбрал положение.

Жгучая мерзость все текла и текла. В горле собаки пылал костер. Но клыки продолжали сдавливать шею врага, а когти драли гладкую спину существа.

Вдруг что-то произошло. Шея, которую накрыла пасть Героя, начала куда-то уходить, сокращаться. Миг – и зубы пса щелкнули, схватив пустоту. И прежде, чем лапы коснулись пола, когтистая клешня сцапала пса за загривок, встряхнула с беспощадной силой, подбросила в воздух (огромного пса, весившего больше, чем взрослый мужчина!), поймала, разорвав кожу на голове собаки. Герой щелкнул зубами, рванулся – и тут клыки, ничем не уступающие его собственным, сжали его горло. Не прокусили. Просто сдавили с такой силой, что дышать стало невозможно. Герой забился, замахал в воздухе лапами – бесполезно! Через несколько минут глаза боевого пса остекленели. Оборотень разжал челюсти и вновь поменял форму, превратившись в нечто, напоминающее низкорослого, очень сильного человека. Затем он легко вскинул на плечо обмякшее тело собаки и нырнул в черноту тайного хода. Панель беззвучно задвинулась.

Утром, зайдя в царскую спальню, чтобы покормить пса, дежурный стражник не обнаружил там Героя.

Это удивило воина. Но, поскольку он не был уверен, что пес ночевал здесь, в комнате (он принял дежурство с рассветом), стражник не стал поднимать шума. Ведь в спальне не было ни трупа собаки, ни даже следов борьбы. А уж такое чудовище, как Герой, украсть совершенно невозможно.

Так подумал стражник. Но человек, которому было поручено кормить пса в отсутствие Фаргала, подумал иначе. И доложил об отсутствии собаки управителю царской псарни, а тот, убедившись, что никто из его подчиненных не видел Героя, сообщил о происшествии главному императорскому егерю. Пропажа царского пса – это серьезное дело. Главный егерь лично посетил Алого, замещавшего Шотара на посту капитана дворцовой стражи. Но тот, так же как и его стражник, решил, что незаметно похитить такого зверя, как Герой, невозможно. Пса можно убить, но где тогда труп? В общем, у заместителя капитана дворцовой стражи были более срочные заботы: завтра в Великондар прибывал сам Император. Скорее всего пес, в отсутствие хозяина, просто отправился по своим собачьим делам, решил заместитель Шотара. Хозяин вернется – вернется и пес.

Заместитель капитана дворцовой стражи не очень-то разбирался в боевых псах, но это не входило в его обязанности. Разбираться в собаках полагалось псарю и егерю, но те, передав весть о пропаже вышестоящим, сочли свой долг выполненным и выбросили пропажу Героя из головы.

Войско прибыло в Великондар через неделю после того, как покинуло крепость Реми. Воины не стяжали славы, зато вернули в Карнагрию мир, что иногда поважней, чем слава. И сам царь (пусть и не во главе колонны на боевом коне) вел их по своей земле. Фаргал был с ними, и конь его шел рядом с носилками, дожидаясь, когда хозяин сможет сесть в седло.

Войско двигалось без поспешности, и весть о возвращении пришла в столицу несколькими днями раньше.

Весть эта сняла тяжкое бремя с души Саконнина. Теперь можно было доложить Совету о случившемся и положить конец слухам.

И подготовиться к встрече.

Шарам Сарнал, Владыка Райно, отбыл в свою вотчину, не дожидаясь возвращения Фаргала. Саконнин не стал ему мешать, даже дал в помощь сотню Алых. В мятеже Сарнал явно не замешан, а Земля Райно сейчас куда больше нуждается во Владыке Шараме, чем Дивный город.

В день, когда воины Фаргала вошли в Ашшуровы, западные, ворота столицы, погода стояла превосходная. Легкие облачка затянули небо, скрыв безжалостный лик солнца. Можно было надеяться, что к вечеру будет и дождь, в котором так нуждались поля.

Жители Великондара заполнили улицы города часа за два до того, как дозорные возвестили о появлении колонны. Они уже начали скучать, когда стражники наконец-то принялись расчищать проходы.

Армия вошла в Великондар в строгом порядке. Пусть из трех воинов возвращается один (не менее двух тысяч остались в Реми залечивать раны), зато сам царь Фаргал, не знающий поражений, возглавляет войско, и стяг с Коронованным Львом Карнагрии по-прежнему реет над Императором – несмотря на возражения друзей, Фаргал покинул носилки и пересел в седло. Выглядел он неважно, царские одежды свободно висели на иссохшем теле. Но соратники Императора Карнагрии не особенно отговаривали его. В том, что царь решил возглавить войско, видели знак: Фаргал поправляется. Кроме того, у царя проснулся аппетит. Богатырский. Разве это не признак выздоровления?

Царь ехал сразу за трубачами, и теплый ветер столицы овевал его запавшие щеки, принося приветственные возгласы горожан. Легкая тиара венчала гордо поднятую голову. Черные волосы Фаргала покрывала золотая сетка, исхудавшие руки лежали на передней луке седла. Белый иноходец, выбранный для царя Шотаром, нес Императора по улицам его столицы.

Фаргал, в который раз, возвращался с победой.

Семья Советника Шера ожидала появления войска у входа во дворец. Положение обеспечило Шера места в первом ряду. Вардали пришлось потрудиться, чтобы уговорить дочь прийти сюда. Теперь она почти жалела об этом. Праздничное настроение толпы не уменьшило, а увеличило страдания Ирдик.

Когда пара трубачей показалась из-за Белой Башни, аристократия Великондара разразилась криками не менее громкими, чем вопли простонародья.

Царь встретил ликование высших с тем же равнодушием, что и радость черни. Молчаливый, серьезный, он чуть покачивался в седле под ровный стук копыт иноходца.

Ирдик негромко вскрикнула и вцепилась в руку матери.

Вардали Шера обернулась, и привычная улыбка сползла с ее нарумяненного лица. Дочь ее стала совершенно белой.

– Мама! – проговорила девушка.– Мама, это Кэр!

– Где? О чем ты? – с тревогой воскликнула женщина, озираясь.

– Это не Фаргал,– пробормотала Ирдик.– Это Кэр, мама.

Глаза девушки лихорадочно блестели.

Вардали быстро оглянулась.

– Да нет же! – возразила она.– Это царь! Конечно, он немного похож на нашего мальчика, ну, наш мальчик всегда был похож на него…

– Женщина запнулась. Ее испугало выражение лица дочери.

– Ты посмотри,– дрогнувшим голосом произнесла Вардали.– Царь – мужчина! И волосы у него черные… Ирдик!

– Это Кэр… Кэр…– словно в трансе повторяла девушка.– Кэр!!! – вдруг отчаянно закричала она.

Иноходец Фаргала как раз в этот момент поравнялся с местами, занятыми семейством Шера. Пронзительный крик девушки пробился сквозь сотню других возгласов, и всадник услышал.

Гордая голова с ястребиным профилем медленно повернулась.

Император взглянул вниз, и его серые глаза встретились с зелеными глазами Ирдик.

Судорожно вздохнув, девушка осела на руки матери. А белый иноходец понес Императора Карнагрии дальше – и спустя несколько минут победоносное войско вошло в дворцовые ворота.

А Ирдик Шера пришла в себя только через несколько минут. И первое, что сказала она не находившей себе места от беспокойства матери:

– Это – Кэр!

Миновав дворцовые ворота, войско разделилось. Наемники, не задерживаясь, поехали к своим казармам. Пехотинцы выстроились вдоль стен, а Алые, все, кроме царской стражи, образовав полукруг, оцепили площадь перед великолепным фасадом Царского дома.

• Предыдущая
• 69/91
• Следующая