Птица пустыни - Берте (Бертэ) Эли - Страница 47

• Предыдущая
• 47/50
• Следующая

Приняв это решение, судья поспешил на голоса и ружейные выстрелы. Его не останавливало ни пламя, ни дым.

Денисон и сам не знал, как долго он шел. Во всяком случае, он считал, что до безопасного места еще далеко, когда вдруг дым рассеялся.

Судья в изнеможении остановился.

Он находился в одной из песчаных прогалин. Пожар свирепствовал только в той части зарослей, откуда вышел Денисон, впереди же не было ни дыма, ни огня. Блестящее солнце освещало открытое пространство, воздух казался чист и свеж.

Здесь же, в прогалине, находились волонтеры и черная стража, среди которых судья заметил трех человек, крепко связанных. Несколько лошадей, на которых можно было перевезти больных или раненых, щипали чахлую траву.

Солдаты и волонтеры давно уже тревожились о начальнике отряда, и в ту минуту, как он появился, со всех сторон посыпались радостные восклицания. Ричард Денисон, опустив Клару на траву, с наслаждением вдыхал свежий воздух.

Через минуту, отдышавшись, он сказал:

– Несколько человек находятся близко отсюда в смертельной опасности. Мы должны их спасти!

И даже не удостоверившись, следуют ли за ним, он исчез в горевших кустах.

Волонтеры и солдаты черной стражи двинулись было следом за ним, но одни остановились на границе пожара, испуганные зловонным дымом, валившим из зарослей, как из раскаленной серной ямы, другие, сделав несколько шагов впотьмах и боясь заблудиться, поспешили вернуться. Столпившись в прогалине, они принялись громко кричать, чтобы Денисон не заблудился.

Прошло несколько минут; пожар усиливался. В отряде почти уже отчаялись увидеть живым судью, когда он, наконец, показался, сгибаясь под тяжестью Бриссо. Те, кто стоял ближе к зарослям, приняли на свои руки несчастного торговца и положили его возле дочери.

Ричард Денисон, сделав несколько глубоких вздохов, хотел опять вернуться, но волонтеры попытались удержать его.

– Неужели мы дадим погибнуть этой бедной мисс Оинз и этому храброму французу, виконту де Мартиньи? – возразил он и снова бросился в пылающую чащу.

На этот раз несколько волонтеров последовали за судьей, но в дыму скоро потеряли его из виду, а он не отвечал на их зов. Тем временем Денисон никак не мог отыскать то место, где должны были находиться Рэчел и виконт. Не имея больше сил и чувствуя, что теряет сознание, он уже хотел вернуться, когда увидел Мартиньи. Виконт, стоя на коленях, пытался поднять бесчувственную мисс Оинз. Но ему это не удавалось.

Денисон, запыхавшись, весь в поту, с обгорелыми волосами и бровями, поспешил к ним.

– Предоставьте мне позаботиться о мисс Рэчел, – сказал он отрывисто, – и обопритесь на меня.

Судья подхватил англичанку на руки и ждал, пока виконт поднимется с колен.

Первым чувством Мартиньи была досада.

– Я пойду один, – возразил он. – Довольно и того, что многие другие обязаны вам жизнью!

Однако, не сделав и пяти шагов, виконт почувствовал головокружение. Понимая, что сейчас упадет, машинально уцепился за руку Денисона. Отягощенный двойной ношей, судья еле переставлял ноги, силы покидали его. Не пройдя и половины пути до прогалины, он упал с теми, кого хотел спасти, вскрикнув от отчаяния.

Прошла неделя после описанных событий.

В доме Бриссо, в комнате, выходившей окнами в сад, лежал на диване Мартиньи. Он был бледен, и черная борода еще больше подчеркивала бледность его лица, под глазами, сохранившими, однако, свой блеск, пролегли черные круги. Виконт так похудел, что тот, кто видел его полным силы и здоровья несколько месяцев назад, вряд ли узнал бы сейчас.

Обыкновенно сам Бриссо находился возле своего раненого друга, но в этот день торговец в другой комнате долго беседовал о чем-то с врачом, который перевязывал раны виконта. С Мартиньи, однако, остались Клара и ее мать, сидевшие за рабочим столиком недалеко от дивана. Очень утомленный болезненной перевязкой, он мало-помалу разговорился с женщинами, хотя временами морщился от сильной боли.

– Итак, мадемуазель Клара, вы говорите, что австралиец с сыном приходили утром в Дарлинг, и что вы отослали их с подарками? – спросил он.

– Да, – ответила Клара. – Но какие подарки могут быть достойны услуг, оказанных нам этими добрыми людьми?

– Мы, однако, щедро их вознаградили, моя милая, – возразила мадам Бриссо. – Отец и сын получили каждый по охотничьему ружью с порядочным запасом пороха и дроби, жене австралийца подарили одежду, и все племя, от стариков до маленьких детей, тоже получило подарки. Они казались самыми счастливыми туземцами в целом свете. Что могли мы сделать еще?

– Ничего, мама, ты права. Знаете, мсье Мартиньи, отец Рэчел предложил выхлопотать для них небольшой участок земли, где они могли бы построить себе жилища, но невозможно было победить привычку этих туземцев к кочевой жизни. Они отказались от предложения мсье Оинза, и может быть, даже не поняли его. Рэчел должна была удовольствоваться тем, что подарила им мелкую домашнюю утварь, польза от которой, как она полагает, довольно сомнительна для них.

– Право, – улыбнулся виконт, – цивилизация не поможет обогатить людей, привыкших обходиться без всего. Но мне приятно узнать, что австралийцы не слишком будут сожалеть о полученных ожогах, потому как я сам неспособен заплатить им мой долг.

– Не беспокойтесь об этом, виконт, – кротко сказала Клара. – Мы с Рэчел очень обязаны этим австралийцам и вам. Ведь вы рисковали жизнью, чтобы спасти нас... Ах, мсье де Мартиньи, есть другие услуги, за которые мы не можем оплатить подарками!

Мартиньи задумался.

– Мадемуазель Клара, – произнес он наконец, – не можете ли вы мне сказать, какое сегодня число? Я уже потерял счет времени.

Клара приподняла голову и, покраснев, пристально посмотрела на бывшего приказчика своего отца.

– Сегодня ровно три месяца, виконт, как мы видели вас здесь в последний раз, – ответила она. – Не это ли вы желали знать?

Мартиньи удивленно приподнял брови.

– Да, – кивнула мадам Бриссо, – три месяца, а сколько происшествий нам пришлось пережить за это время! Мы были тогда богаты и счастливы или, по крайней мере, имели надежду скоро разбогатеть, а теперь... Но, – прибавила она, – зачем жаловаться? Наши несчастья могли быть еще больше, и когда я подумаю, что не будь вас, мой храбрый соотечественник, я лишилась бы мужа и дочери, осталась бы одна на всем свете, в бедности и без опоры...

– Не преувеличивайте моих услуг, мадам Бриссо, – возразил виконт, – может быть, оказывая эти услуги, я имел тайные причины, которые очень уменьшили бы вашу признательность, если бы вы о них знали!

– Я все знаю, виконт, но боюсь волновать вас, говоря о некоторых предметах, которые, как я угадываю, занимают ваши мысли.

– Говорите, говорите! – попросил Мартиньи. – Я почти здоров, к тому же объяснение между нами необходимо. Я не понимаю, – прибавил он, глядя на Клару, – откуда вы знаете...

– Я во всем призналась маме, – перебила его Клара, бросившись на шею матери и заливаясь слезами. – Как я могла бы заслужить ее прощение, если бы не призналась ей в своей неосторожности и в своих проступках? Ах, мама, моя милая мама, сможешь ли ты забыть когда-нибудь, как я была несправедлива к тебе?

– Не будем говорить больше об этом, дитя мое, – сказала мадам Бриссо растроганно. – Если ты была виновата, то была и наказана и не будем больше говорить об этом. Сядь, Клара, прошу тебя. Если виконт может выслушать меня спокойно...

– Повторяю вам, я почти здоров и чувствую себя прекрасно, – заверил ее Мартиньи. – Умоляю вас, не заставляйте меня томиться и поскорее скажите то, что вы хотите мне сказать.

Мадам Бриссо пересела к дивану.

– Виконт, вам должно быть известно, что в торговле обыкновенно ставят себе за правило выполнять данное обязательство. Почему же, имея в руках вексель, которому настал сегодня срок, вы не думаете предъявлять его?

– Объяснитесь, – произнес Мартиньи в замешательстве.

• Предыдущая
• 47/50
• Следующая