Убежим вместе! - Филдинг Лиз - Страница 18

• Предыдущая
• 18/30
• Следующая

– Вам?

– Хмм. Очень заботливо, не правда ли? – Она усмехнулась. – А сам очень скоро утешился покупкой нового автомобиля.

– Вы действительно его любили, Эмми?

– Или просто хотела пойти наперекор своему дорогому папочке? Нет, Броди. Такого я не замышляла, по крайней мере нарочно. Всему виной мои восемнадцать лет и излишняя впечатлительность. – Она передернула плечами. – Тогда я была в неописуемой ярости. На папу и на Оливера. Боже мой, он мог хотя бы запросить побольше… а не принимать первое же предложение Холлингворта, что говорило об отсутствии…

– Обязательности? – подсказал Броди, видя, что она затрудняется с выбором слова.

– Я хотела сказать – силы воли.

– Наверное, он был просто закоренелым реалистом. Может быть, когда ему предложили выбор, он решил, что новая машина ему нужна больше, чем жена. Особенно такая, которая принесла бы ему кучу новых неприятностей. – Броди помолчал. – Кстати, на чем ездит Кит Фэрфакс?

Эмми опустила ресницы.

– Удар ниже пояса, Броди.

– Я только подумал.

– Вот и думайте о чем-нибудь другом. Оставим Кита в покое.

– Как прикажете. – Броди, откинувшись на спинку, потягивал вино и смотрел на гавань. – Хотя это странно, на мой взгляд. Насколько я знаю, большинство женщин просто неспособны прекратить говорить о человеке, в которого влюблены.

– Я не большинство.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Это от меня не укрылось. – Потом указал рукой на гавань. – На каком из этих кораблей вы хотели бы сейчас оказаться? – (Эмми недоверчиво посмотрела на него.) – Я просто меняю тему, как вы приказали, – вполне искренне пояснил он.

– О! – Эмми посмотрела на залив, потом наморщила нос. – Я всегда плавала только на трансатлантических лайнерах. У меня морская болезнь.

– Да, в путешествиях вам приходится туго: самолетов боитесь, на кораблях вас укачивает… А мне сейчас хотелось бы оказаться на той большой яхте, которая идет в Эгейское море. Объехать все острова, останавливаться на каждом из них, исследовать руины, валяться на пляже, загорать…

– Вы к этому, наверное, привыкли? Когда были матросом на яхте?

Броди сурово посмотрел на нее.

– Нет, Эмми. К этому привыкли люди, которые на яхте отдыхали. А мне оставалось подносить, уносить и убирать за ними.

– И как, вам понравилось?

– Не все. Но мне оставались солнце и море. А некоторые из тех, кто нанимал эту яхту, были очень неплохими людьми.

– Женщины, скорее всего, – язвительно заметила она.

Броди расхохотался, обнажив два ряда ровных белых зубов.

– И женщины тоже. Но могу вас заверить, что это намного лучше, чем расставлять товары по полкам в магазине. И за квартиру платить не надо было.

С полминуты Эмми смотрела на него, потом сказала:

– Вы, наверное, считаете меня очень глупой. – Она опустила взгляд на свой бокал. – Богатой, безответственной и очень глупой.

– Нет, не считаю. Просто мы из разных миров. Мне пришлось самому зарабатывать все, что теперь у меня есть. Но это не страшно. Чем дороже тебе что-то досталось, тем больше ты это ценишь.

Эмми вспомнила его забавную квартиру, картины на стенах. Все подобрано по его вкусу, в отличие от ее собственной квартиры, набитой дорогой, почти музейной мебелью. Да и сама квартира была такой же, унаследованной вместе со всеми деньгами от бабушки.

– А из какого мира вы. Броди? Что там за люди? – Он ответил не сразу, и Эмми снова протянула было руку через стол, чтобы дотронуться до его руки, но вдруг передумала. – Я правда хочу знать. Он пожал плечами.

– Мой отец был шахтером. Здоровяк, жизнелюб. Обожал играть в крикет – и очень хорошо играл. А еще любил гулять на свежем воздухе…

– Что же с ним случилось?

– Погиб при аварии на шахте, когда мне было двенадцать лет. Вагонетка… – Броди замолчал. Не стоило рассказывать, что осталось от отца после того, как он попал под эту вагонетку. – Меня незадолго до того взяли в школьную команду по крикету. Я был там самым младшим. Он часами тренировал меня и очень гордился…

– И он так и не увидел, как вы играете в команде? – (В ответ Броди покачал головой.) – Жизнь иногда такая гадость, правда? – сказала она, и Броди вдруг пришло в голову, что остаться в детстве без матери едва ли лучшее начало жизни, независимо от того, сколько денег у тебя на счете в банке при рождении. – А ваша мать больше не вышла замуж? – спросила Эмми.

– Нет, она всегда говорила, что такого человека, как отец, ей не найти. Но когда я наконец стал на ноги, она уехала жить к сестре в Канаду.

– Наверное, она страшно по вас скучает.

– У нее нет на это времени. У Мег, ее сестры, полдюжины детей, у которых уже есть свои дети. Так что мне пришлось бы обзавестись целым выводком, чтобы убедить ее вернуться.

– Почему бы и нет?

– Здесь есть две причины, Эмми. – Он бросил на нее взгляд. – Две очень веские причины.

– Во-первых, вы человек, которому нужен брак «пока смерть не разлучит нас», да?

– Даже если начинать не с «пока смерть не разлучит нас» – к чему лично вы сами очень стремитесь, – есть еще кое-что. Женитьба всегда в какой-то мере лотерея, а шансов, что тебе выпадет главный приз, не так много.

– Думаю, вы правы. И, наверное, мне повезло, что Оливер предпочел мне деньги. – Эмми взглянула на Броди и обнаружила, что он пристально смотрит на нее. – Ой, вот и ужин несут. – Она радостно улыбнулась молодому официанту, и тот вспыхнул как маков цвет. Но, перехватив взгляд Броди, она обнаружила, что он смотрит на нее уже не задумчиво, а с раздражением.

– Зачем вам это понадобилось? – сердито спросил он.

– Что?

Броди только покачал головой.

– Это нехорошо, Эмми. – (Она продолжала широко открытыми глазами смотреть на него.) – И это тоже, – внезапно рявкнул он.

Пока официант расставлял на столе принесенные блюда. Броди изо всех сил старался подавить в себе вышедшее из-под контроля влечение. Чего, наконец, хочет добиться эта девушка? Может быть, она это делает бессознательно? Может быть, она даже не представляет, как действует на него? Или нарочно хочет выбить его из колеи, отлично понимая, что он не может отвечать на все подаваемые ею знаки?

То, как она целовала его там, у отеля, потребовало от Броди максимума усилий, чтобы сдержаться, и все же на несколько безумных мгновений он позабыл обо всем на свете, кроме того, что она сейчас рядом, в его объятиях. Казалось, они подходят друг другу, словно две части единого целого. Эмми – та женщина, любить которую так же легко и естественно, как дышать. Да, он требовал тогда, чтобы она действовала поубедительнее, так что все это в полной мере заслужил.

Его влечение, возникшее, как только он впервые ее увидел, переросло теперь в непреходящую глухую боль. Положение становилось отчаянным, и не всякий мужчина пожелал бы оказаться на его месте. Но Броди не роптал. Он и представить себе не мог, что через день-два будет уже далеко отсюда. Что делало мысль о предстоящем дне еще более невыносимой. Выполняя указания Джералда Карлайзла, он неизбежно заставит Эмми страдать. А это для него хуже всего. Ведь несмотря на то, что она так легко оправилась от первого предательства, расценив его как счастливый исход, Оливер Ховард причинил ей боль.

Он ненавидел Джералда Карлайзла за ту жестокость, с которой он открыл это Эмми. Ведь ее роман был просто мимолетным летним приключением, из тех, что вспыхивают и сгорают очень быстро, оставляя после себя драгоценные горьковато-сладостные воспоминания да несколько фотографий, над которыми через много лет, когда дети случайно найдут их в коробке со старыми вещами, можно только улыбнуться.

– А что вы вообще делаете, Эмми? – спросил он вдруг, когда официант наконец удалился. Вопрос прозвучал резко, почти грубо. Она ничего не ответила, и Броди поднял глаза.

Эмми смотрела на него с непониманием и удивлением, словно обиженный маленький щенок, не понимающий, за что на него вдруг накричали. Броди смертельно захотелось обнять ее, поцеловать и сказать, что все будет хорошо. Но этого он позволить себе не мог. Надо быть начеку, ведь она хотела непременно добраться до Кита Фэрфакса раньше его.

• Предыдущая
• 18/30
• Следующая