Убежим вместе! - Филдинг Лиз - Страница 17

• Предыдущая
• 17/30
• Следующая

Вроде того? Вроде того? Что, черт побери, он хотел этим сказать? Она вздрогнула, вдруг поняв, что под «фокусом» подразумевался вовсе не ее побег и не разбитая машина. Броди говорил о том, как она его целовала.

И, припомнив, что заставило ее это сделать, Эмми почувствовала, как ее щеки вспыхнули алым цветом.

Когда Броди минут через семь появился в холле, на нем были легкие брюки и рубашка поло ярко-голубого цвета, придававшего его серым глазам особый оттенок. Эмми с неприятным чувством отметила, что рубашка наверняка выбрана какой-то женщиной, без сомнения невероятно красивой и опытной, которая никогда не доставляла ему ни малейшего беспокойства и чьи поцелуи он наверняка принимал гораздо более охотно. Хотя если говорить откровенно, то и ей он отвечал вовсе не холодно: наверное, решил, что она чересчур старательно следует его совету. Эта мысль слегка ее развеселила.

– А, вы все-таки еще здесь, – заметил он, мельком взглянув на нее и на ходу застегивая часы на руке.

– У меня не было выбора. – Эмми подняла перед ним босую ногу. – Мои сандалии и сумка остались в машине, и Бог знает, куда дел их ваш друг.

– И вас остановил такой пустяк? – с каким-то мрачным юмором спросил он. – Вы не должны позволять таким мелочам останавливать вас, Эмми.

– Не буду, – пообещала она. – Но ничто на свете не заставило бы меня пройти через улицу босиком.

Броди моментально принес ей ее вещи, которые оказались у девушки, сидевшей за регистрационной стойкой.

– Все, что от вас требовалось, – это спросить.

Эмми даже не пыталась скрывать недоверие.

– Неужели вы действительно считаете, что я этому поверю?

Броди пожал плечами.

– Стоило попробовать. Теперь вам остается только сожалеть об упущенной возможности.

– Скорее бы свиньи стали летать, – раздраженно хмыкнула она. – К тому же я хочу есть. Броди улыбнулся.

– Если вы хотите есть, вам придется возвратить ту тысячу франков, которую вы так мило позаимствовали из моего бумажника.

Эмми открыла сумочку и протянула ему деньги.

– Я их просто одолжила. И вы вполне могли бы возместить потерю за счет той суммы, которая лежит в сейфе отеля, – сообщила она.

– Я это запомню, на случай необходимости. – Он говорил так, словно это никогда не могло бы произойти. Подождав, пока Эмми наденет свои сандалии, он спросил:

– Готовы? – (Она кивнула и встала.) – Точно? Вы выглядите слишком бледной.

Только оттого, что мне слишком часто приходится сегодня краснеть, подумала Эмми.

– Я в полном порядке. Не волнуйтесь.

– Я и не волнуюсь. Но если вы ударились головой при столкновении, скажите сразу. Мне вовсе не хочется, чтобы вы потеряли сознание. – Он и вправду беспокоится, с радостью отметила про себя Эмми, но тут Броди добавил, испортив все впечатление:

– Я никогда не смогу оправдаться перед вашим отцом.

На мгновение Эмми захотелось послать своего отца, и Броди заодно, ко всем чертям. Но сердиться на Броди дольше двух минут она не могла, поэтому усмехнулась:

– Хотелось бы на это посмотреть. – И, взяв его под руку, сказала:

– Идемте же. Броди. Посмотрим наконец на этот ваш обещанный закат солнца. И предупреждаю, что лучше бы ему оказаться действительно красивым.

Закат был коротким, но очень впечатляющим. Солнце окрасило горизонт в красные, розовые и пурпурные тона, казалось, город, и леса за ним, и бухта вместе со всеми кораблями – от грузовых судов до легких крылатых яхт – горят разноцветным пламенем.

– Ну, – спросил Броди, когда они наконец уселись за столик в первоклассном ресторане. – Как по-вашему, это стоящее зрелище?

– Недурно, – ответила она. – Немного ярковато, на мой вкус. Я предпочитаю серебристо-розовое небо с маленькими облачками.

– Боюсь, на этой широте сейчас дефицит облаков, даже самых маленьких, и надеюсь, что так пока что и останется. Штормы здесь бывают такие же буйные, как и закаты. – (Эмми вопросительно подняла бровь.) – Великолепное зрелище со страшными волнами.

– Похоже, вы знаете здесь все.

– Да, я как-то два сезона проработал матросом на яхте. Когда еще учился в университете.

– Счастливец. А вот мне после того несчастного приключения с Оливером Ховардом пришлось отправиться на все летние каникулы путешествовать по музеям вместе с тетей.

– Бедная леди, – с чувством сказал Броди. – Я ей искренне сочувствую.

– Нет, я вела себя хорошо. – Эмми блеснула глазами в его сторону. – Честное слово. Если бы мне вздумалось устроить какой-нибудь скандал, она была бы слишком потрясена… К тому же Музей Альберта и Виктории[9] меня заставил даже заплакать, – уже серьезно добавила она.

– Жаль, что вы не сказали мне об этом до отъезда из Лондона, – можно было бы провести эти полдня с большей пользой. И как это у вас в Оксфорде хватало времени, чтобы впутываться в неприятности самого разного рода?..

– Хватало. – Эмми кивнула. – Успела даже сдать все экзамены первого курса на «отлично». Это были очень сложные три года.

Броди посмотрел на нее, потом сокрушенно покачал головой.

– Простите меня, Эмми. Я был непростительно груб…

– Нет нужды извиняться. – Эмми протянула руку и коснулась его ладони, лежавшей на столе. – Я принесла вам достаточно неприятностей, и вы были просто великолепны. Не знаю, что бы со мной сталось, если бы не вы. Тот человек, в чью машину я врезалась, был просто в ярости.

– Да уж, это верно. – Он не стал отмечать того факта, что, если бы не он, она вообще едва ли оказалась бы в такой ситуации. Но, как бы уютно ни лежала ее ладонь на его руке, Броди не мог позволить ей думать, что его можно провести. – Только вам было достаточно поглядеть на него из-под своих длинных ресниц и взмахнуть ими, и он через десять секунд оказался бы у ваших ног.

– Какие гадости вы говорите!

– Неужели? А вы забыли, как испытывали этот прием на мне – когда спускались по водосточной трубе? И еще – когда вы жестом фокусника извлекли чулки из…

– Я вовсе не строила вам глазки! Я была в таком отчаянии, что и думать об этом не могла, а без чулок я не смогла бы обойтись, потому что туфли начали натирать. И к тому же совершенно очевидно, что вы, Броди, вовсе не у моих ног.

Насчет последнего пункта он уверен не был, но не сообщать же ей об этом. Малейший признак слабости – и он сейчас же окажется под ее каблучком.

– Да уж, это верно. Я скорее у следа ваших ног. Мы приходится гоняться за вами, даже когда вы обещаете вести себя примерно. – Тут появился официант, и Броди был искренне рад перерыву. Он спросил Эмми, что она предпочтет из вин.

– «Сент-Рафаэль», белое, пожалуйста, – отозвалась она.

– А мне «Рикард», – добавил Броди, беря меню. – Итак, Эмми, если не буйабес, то что вы выберете на ужин?

– Roygcte,[10] жаренные на решетке, пожалуйста.

– А вы не хотели бы сначала посмотреть в меню, а потом заказывать?

– Нет. – Она улыбнулась, оперлась локтями на стол и положила подбородок на ладони. – Я знаю, чего хочу. – С этими словами она обернулась к официанту и спросила, можно ли приготовить для нее простые rougets с зеленым салатом. Официант почтительно заверил, что так все и будет сделано.

– И вы всегда так легко добиваетесь своего? – спросил Броди, когда официант ушел, забрав оба заказа.

– Не всегда. Я не добилась Оливера Ховарда. А теперь, если вы с моим отцом будете продолжать в том же духе, мне не видать и Кита.

– Оливера Ховарда? Это тот парень, от которого ваш отец откупился, когда вам было восемнадцать? И вы до сих пор на него за это злитесь?

– Нет, должна признать, что Оливер был ошибкой, – ответила Эмми. Пожав плечами, она снова сверкнула белозубой улыбкой. – Я встречалась с ним во время летних каникул между старшими классами и университетом. Мы с друзьями отдыхали в Италии. Дни были длинными и жаркими, и заняться было нечем, кроме как есть, спать, купаться и влюбляться. А в Оливера влюбиться было совсем нетрудно. Он был очень красивым, ужасно обаятельным – словом, от мужчин такого рода мамы всегда предостерегают дочек. – Она поморщилась. – К сожалению, моя мама была всегда слишком занята любовными связями с мужчинами как раз такого типа, как он, и ей некогда было меня предостерегать. Думаю, я должна радоваться, что он взял у отца деньги. Это показало, чего он на самом деле стоит. – Она откинулась на стуле и закинула руки за голову. – Он очень передо мной извинялся. Уверял, что его сердце навеки разбито, но, глядя на муки моего отца, который ни перед чем не останавливался, чтобы помешать нашей свадьбе, Оливер решил не осложнять мне жизнь.

• Предыдущая
• 17/30
• Следующая