Вояж с морским дьяволом - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 60
- Предыдущая
- 60/66
- Следующая
А вот и еще один… Похоже, третий потенциальный террорист. Кавказец, одет в черное, в глаза не смотрит. Совсем молоденький и в ответ на Танино приветствие что-то буркнул. Очевидно, волнуется, даже губы подрагивают, и на виске капелька пота, хотя на улице совсем не жарко…
А последней в самолет проследовала восточная женщина – тоже в черном, в хиджабе. И так же, как трое предыдущих, смотрит долу и молчит.
Но где же, черт возьми, наши доблестные борцы с террором? Где они, люди Чехова? Ровно ни одного подобного среди пассажиров Татьяна углядеть не сумела. Может, они подскочат в последний момент на каком– нибудь спецавтобусе? Но это же глупо, это означает расшифроваться раньше времени, террористы ведь не идиоты, они сейчас наверняка очень внимательно смотрят в иллюминаторы… Может, спецназовцы замаскировались так, что даже Татьяна не сумела их опознать?! «Нет, разрази меня гром, – подумала она, – я не могу так ошибаться. Нет их на борту».
Садовникова спустилась по трапу и спросила перронную сопровождающую:
– Это все пассажиры?
– А тебе что, еще надо? – хмыкнула та.
«Да, да, надо!» – чуть не крикнула Таня. Но вместо этого безнадежно уточнила:
– Опаздывающих нет?
– Слава богу, ни единого. Все пятьдесят семь на борту. Счастливого полета.
Она передала Татьяне список пассажиров, впрыгнула в автобус и была такова.
На негнущихся ногах Таня поднялась по трапу. Как же они полетят? Четверо террористов – и ни одного защитника. Что происходит?
Похоже, что-то в чеховской операции пошло наперекосяк…
Словно на эшафот, Садовникова поднялась на борт. Она чувствовала себя как в дурном сне: когда видишь перед собой смерть, и чуешь смерть, и дико боишься ее – а все равно, точно загипнотизированный, идешь к ней навстречу, и нет никаких сил, чтобы вырваться, броситься прочь, убежать…
– Что с тобой, Танька? – спросила ее Кристина.
Трап дрогнул и отъехал, отрезая последний мостик к отступлению.
– А что такое? – пробормотала Татьяна.
– На тебе прям лица нет.
– Что-то мне правда нехорошо, – еле выдавила из себя Садовникова. – Посчитай, пожалуйста, пассажиров, а я в туалет.
И она стремительно бросилась по проходу в хвостовую часть «тушки».
На бегу машинально, хоть ей было плохо и страшно, заметила, как расселись пассажиры.
Девушка с младенцем, вошедшая первой, устроилась на первом ряду, возле нее никого, и вот чудо, оба спят – и дитя, и мамашка… За ней – строевик, двое его непоседливых сынишек сражаются за место у иллюминатора… Лысоватый военный с мадамой занял четвертый ряд слева по борту… За ним – старушка: освоилась, довольная, с любопытством крутит головой…
А террористы разместились грамотно. Все четверо, включая женщину, – вразнобой, поодиночке. Все четверо у прохода. Все – достаточно близко к кабине пилотов. И все хмуро смотрят в пол. Двое перебирают четки.
И снова Таня не увидела никого, кто смог бы им противостоять .
Она заперлась в кабинке. Как ни старались они с Кристинкой, там все равно попахивало мочой, да и деревянный крашеный стульчак явно был из какой-то прошлой, очень советской жизни. Удивительно, какие только дурацкие детали не замечаешь, находясь на грани между жизнью и смертью!
Татьяна достала мобильник. Что-то происходит, и, наверное, об этом может ей рассказать только сам Чехов.
Она набрала его номер.
Телефон не отвечал.
Новый приступ страха. Еще более сильный, чем прежде. Таню чуть не вывернуло наизнанку.
А как же его заверения?
«Телефон будет включен всегда, и если не я, то дежурный офицер на звонок обязательно ответит».
Татьяна нажала на кнопку соединения еще раз.
«Телефон абонента не отвечает или временно недоступен».
Она набрала номер снова.
Бесполезно.
Боже, что же ей делать?
А самолет тем временем сдвинулся с места и под рев турбин, подрагивая, пустился в путешествие по рулежной дорожке.
Броситься к капитану? Все объяснить, остановить?.. Но… Если она все-таки чего-то не понимает? Если провалит всю операцию? И сама провалится, полностью расшифрует себя? И… Опять же вопрос: как будут вести себя кавказцы, если полет отменят? Если самолет вдруг не взлетит ? Что помешает им начать резню прямо сейчас?..
Когда борт стал набирать высоту, Садовникова плюхнулась прямо на стульчак и уперлась обеими руками в раковину. В голове проносились странные, совершенно неуместные мысли: «Черт, я не пристегнута, не дай бог, тряхнет, костей не соберу…» И еще: «Эх, после посадки достанется мне на орехи от командира за то, что устранилась от взлета – все легло на Кристинку… Еще рапорт на меня напишет… Какую бы болезнь придумать, чтобы мне не попало… Ах, ну да, я же сказала на контроле, что беременна…» Мозг, словно забарахливший компьютер, выдавал всякую ерунду, лишь бы не думать о самом страшном: четырех фигурах в черном, сидящих в разных концах салона. О террористах, сообщницей которых она являлась . Для которых она пронесла на борт оружие.
Телефон Чехова в очередной раз не ответил.
И тут Таня, не думая ни о чем, почти не ведая, что творит, зачем-то набрала номер Ансара.
Самолет взлетал. Двигатели ревели.
– Таня?!
В голосе бывшего любовника слышались удивление и страх.
– Да, это я, – пробормотала она сквозь комок в горле.
– Таня, ты где?!
– Я на борту.
– Том самом?
– Да.
– Ведь я же говорил тебе не лететь!! О Аллах, Таня, что ты наделала!
Что она могла сказать ему в ответ? Только выдавить:
– Так получилось…
И тут Ансар произнес фразу, от которой у Татьяны едва не помутилось сознание. Еще секунда, и она бы грохнулась в обморок.
Шейх грустно и задумчиво произнес – несмотря на рев моторов, каждое его слово было отчетливо слышно в мембране телефона:
– Значит, это Чехов велел тебе лететь…
Чехов?! Откуда Ансар знает Чехова?!
Она и в трубку пролепетала:
– Откуда ты знаешь Чехова?
Таня не видела, что происходит за бортом, но по тому, как закладывает уши и становится тяжелее дышать, чувствовала: набрали тысячу… тысячу пятьсот…
В голосе Ансара слышалась боль. Он проговорил:
– Прости, моя девочка… Я так хотел уберечь тебя… Прости… Значит, твой куратор, проклятый Чехов, оказался гораздо кровожаднее меня…
– Что?!
А шейх продолжал:
– Боюсь, что я уже ничего не смогу для тебя сделать… Прости, моя любимая… Прости меня и прощай… Мне было очень хорошо с тобой…
И Ансар отключился.
Татьяну словно парализовало. Она не могла двинуться, будто пораженная громом.
Глаза у Тани наполнились слезами.
Она понемногу осознавала происходящее.
Ее предали… Ее подставили…
Оба – и Ансар, и Чехов…
Не будет никакой спецоперации.
Ансар и Чехов были в сговоре.
Они – вдвоем – сделали все, чтобы организовать захват борта. Использовав ее. Она стала сообщницей бандитов…
Боль от предательства была так сильна, что Татьяна чуть не завыла в голос.
Самолет тряхнуло на воздушной кочке, и она словно очнулась.
Она одна знает о том, что происходит .
Она одна на борту знает о готовящемся теракте.
В ее руках судьба самолета. И ее собственная судьба.
И Кристинки. И экипажа. И пятидесяти семи пассажиров.
Отличительной чертой характера Садовниковой было – не зря ее взяли в «секретную службу» – в критические минуты, минуты опасности не предаваться панике. Не замирать, не реветь, не прятать голову в песок. Напротив, выброс адреналина в кровь заставлял Татьяну действовать. Не суетно, не заполошно, а продуманно, хладнокровно, спокойно.
Таня вышла из кабинки. Самолет продолжал набирать высоту.
Она быстро пошла по проходу от кормы к носу, к кабине пилотов.
- Предыдущая
- 60/66
- Следующая
