Вояж с морским дьяволом - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 59
- Предыдущая
- 59/66
- Следующая
– Ах ты, милая! Вот оно, значит, что!.. А я и гляжу: бледненькая, глазки красные… Тебя тошнит, наверное, бедняжка?..
– Да просто наизнанку выворачивает, – согласилась Таня.
И, что самое интересное, не наврала. Ее и правда ощутимо мутило.
– А ребеночек? Оставишь? – продолжала пытать контролерша.
– Ясное дело! Говорю же: прямо сейчас бы ушла, только кто отпустит, пока сезон отпусков не закончится?
– Да, – закивала контролерша. – Дети детьми, а летать некому. Но ты себя все равно береги, слышишь? Питайся правильно! Соки пей. Тяжелое не таскай.
– Стараюсь, – вздохнула Таня. – Но сами ж понимаете – не всегда получается.
– Ну, иди, иди, милая, – заторопила контролерша. – Может, успеешь перед полетом прилечь хотя бы на полчасика.
Татьяна лишь усмехнулась. И обреченно двинулась к рамке-металлоискателю.
– Куда? Куда?! – замахала на нее руками контролерша. – Совсем обалдела?! Ребеночка облучать?!! Тут, тут иди.
И она распахнула запертые воротца.
– Как скажете, теть-Вера… – покорно кивнула Таня.
И вошла на территорию аэропорта.
Первую часть задания она выполнила. Опасная игра началась.
Борт будет полупустым. Это Таня определила наметанным глазом еще с верхней ступеньки трап, едва автобус подвез пассажиров и они полукругом рассредоточились вокруг лестницы.
А с чего ему быть полным, подумалось Татьяне. Курорты на юге стремительно пустеют. Сколько ни говорили о прелестях бархатного сезона в здравницах Кавказа, москвичи, проводившие отпуск в сентябре – то есть отдыхавшие для себя, а не ради детей, – выбирали Турцию, Кипр и Испанию. Ненамного дороже, чем на Черноморском побережье, а сервис, питание и развлечения не сравнить.
Вот и сегодня – им даже «сто пятьдесят четвертую» «тушку» на меньший «Ту-134» заменили. И все равно – свободные места останутся.
Бортпроводница Садовникова спустилась на пять ступенек.
– Пожалуйста, пропускаем пассажиров с детьми, – скомандовала она.
Толпа у трапа неохотно подалась и перегруппировалась. Вперед протиснулись мамаши с отпрысками. Детей (а пуще их мамочек) Таня – как стюардесса – не любила больше других. То место им неудобное, то дует, то принеси воды. То их тошнит, то орут на весь салон… Однако первой сегодняшней пассажирке Садовникова даже слегка позавидовала. Идет – молодая, хорошо одетая, уверенная в себе. Но при этом – в «кенгурушке» на животе у нее младенец. Спит – как умеют спать только дети – беззаветно. Не замечая ничего вокруг себя. Ни толпы, ни гула аэропорта, ни рычанья турбин на холостом ходу. Ручки-ножки безвольно свесил. Головенка – набок… А молодая мамочка (кстати, со свежим маникюром) деловито тащит дорожную сумку с детскими причиндалами, а посадочный талон, по американской традиции, сжимает во рту.
Таня улыбнулась первой пассажирке. Тихо, чтобы не побеспокоить малыша, проговорила: «Добро пожаловать!.. Садитесь на любое место в первом ряду. Посадочный талон вам больше не понадобится», – и помогла мамаше его вынуть изо рта и спрятать в сумку.
У Тани перед полетами имелась своя примета: если самый первый пассажир (а это всегда был ребенок) спокоен, значит, и рейс пройдет хорошо. Сработает ли примета сегодня? На борту, который перевозит оружие и взрывчатку? И террористов? И спецназовцев?
На миг Татьяну снова окатила ледяная волна паники. Затошнило и стало тяжело дышать. Чтобы справиться со страхом, она изо всех сил сжала кулаки – аж ногти вонзились в ладони. Физическая боль помогла преодолеть ужас. Она должна сейчас быть такой, как обычно: спокойной, доброжелательной, веселой.
Чтобы никто ничего не заметил.
Вторыми на трап ступили два мальчика-погодка: белобрысенькие, лет семи-восьми. Батяня, явный строевик, скомандовал им: «Шагом арш!» – и они, ать-два, деловито замаршировали вверх.
«Добро пожаловать!»
Затем последовала умученная мамаша – тоже с двумя отпрысками: один, лет трех, у нее на руках орал благим матом, а дамочка злобно урезонивала его: «Хватит!.. Тихо ты!.. А ну, закрой рот!..» Сумку покорно тащила сестренка лет десяти.
«Добро пожаловать на борт!»
«Добро пожаловать в ад!»
Пятнадцатилетний забитый подросток во главе с властной мамашей тоже выбился в число детей – и на том ребятня закончилась.
На трап вступили взрослые.
Обычно встречающая бортпроводница должна приметить в толпе, что поднимается в самолет, проблемных пассажиров : неадекватных, психов, скандалистов, алкоголиков. Некоторых особо набравшихся товарищей можно пригрозить снять с рейса – в действительности прямо с трапа отправляли восвояси крайне редко, но заставить алканавта переждать, пока поднимутся все остальные, и затем нехотя пустить на борт – этих воспитательных мер обычно хватало, чтобы пьяница смирнел и трезвел.
И еще в обязанность встречающей входило разглядеть тех, кто что-то замышляет .
Потенциальных террористов.
В этот раз Таня твердо знала, что террористы на борту будут.
И хотела вычислить их сразу.
А еще – тех, кто будет противостоять им. Спецназовцев. Отряд «Альфа», или «Вымпел», или как он там теперь называется…
Далее по трапу пошли: иностранец с переводчицей – они непрерывно трещали на итальянском…
Двое молоденьких влюбленных – они даже по лестнице ухитрились подняться, не расцепляя объятий…
Немолодой одышливый бизнюк с ноутбуком…
Всего пугающаяся старушка в платочке (похоже, это первый полет в ее жизни)…
Мадам с высокой прической и с лысоватым мужем (кажется, военным) – явно супруги, до смерти надоевшие друг другу за десятилетия совместной жизни…
И только потом на борт поднялся первый террорист.
Даже не ведай Татьяна в точности, что бандиты на борту будут, на него она обратила бы внимание. И Кристинке б о нем сказала, и постаралась бы не сводить с него глаз в течение всего полета. Во-первых, потому, что это был кавказец – молодой, длиннорукий, насупленный. А во-вторых, он прошел мимо Тани, ничего не ответив на ее радушное приветствие и – самое главное! – не подняв глаз. Он будто бы знал , что она скоро будет убита, и не хотел разговаривать с почти трупом .
Когда Таня бормотала свое дежурное «Добро пожаловать!», ей на секунду стало тяжело дышать. Она лицом к лицу встретилась с врагом. Лицом к лицу со смертью.
Дальше снова пошли обычные пассажиры.
Парочка лет тридцати, он, на костыле, она его трогательно опекает…
Целая армянская семья: мамаша лет шестидесяти, наверное, бабушка. Затем тетка лет сорока, ее носатый муж, двое взрослых детей… Все толстые – с трудом в кресла, наверное, влезут…
А потом – опять: одинокий чеченец, пасмурный, молодой, смотрит в землю, не здоровается…
Итак, врагов на борту уже двое.
Но где же защитники?
Пока Татьяна не видела ни одного, кто годился бы на эту роль.
За месяцы в качестве стюардессы, да и за годы своей прежней жизни Садовникова практически безошибочно научилась распознавать тех, кто работал в силовых структурах, пусть даже они были в штатском. Неважно, как те выглядят и одеты. Самая главная примета – у них особенный взгляд. Кто-то (кажется, отчим) рассказывал, что они тренируют его: никогда не смотрят собеседнику прямо в глаза, а сосредотачиваются на переносице. Оттого взгляд у них становится строгим, хищным и труднопереносимым. Такой был у тех ментов в штатском, что когда-то в ходе проверки, затеянной Чеховым, пытали ее в отделении. Такой взгляд был у самого Чехова. Да и отчим, даром что на пенсии, мог его демонстрировать…
А у тех немногих мужиков, что сейчас поднимались по трапу, взгляды штатские.
Кроме того, в представлении Тани спецназовец должен быть сильным. Как его ни одень, а мускулы и широкие плечи выпирать будут.
Тут же шли если не хлюпики, то старички, а если не старички, то животастые. А если вдруг попадался бравый мужчина с военной выправкой (двое таких все же проследовали в самолет), то они были обременены либо детишками, либо женой-матроной. И если матрону еще можно с огромной натяжкой представить в роли спецназовки под прикрытием, то кто, черт возьми, будет брать с собой на задание детей?!
- Предыдущая
- 59/66
- Следующая
