Оскар за убойную роль - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 46

• Предыдущая
• 46/65
• Следующая

– Завтра они обещали к тебе прийти?

– Да! Да! Обещали еще… принести. Но я… я не выдержу до завтра, если вы… вы… Ну, отдайте мне. Ну, пожалуйста.

«Пожалуй, больше он ничего не скажет, – подумал Валерий Петрович. – И что же теперь делать? Устраивать у него в палате засаду? Ждать братков? Потом их колоть – и выходить на главного заказчика? Нет, долго, муторно, и, главное, у меня совершенно нет для этого людей… А кто заказчик? Макс? Но зачем тогда такая длинная цепочка? Зачем посредники? Почему он сам не мог договориться с наркоманом? И, главное, зачем все это? Кому это нужно?»

И тут раздался звонок мобильного. Полковник, не выпуская шприца, который он по-прежнему держал над головой, взял трубку.

– Записывай своих друзей, – пророкотал бас Олега Николаевича. – Во-первых, Воронцов Виктор в картотеке и правда имеется. Действительно, наркоман со стажем, привлекался, два года отсидел за героин. Но вот никаких братьев у этого Воронцова нет.

«Я догадывался», – подумал Ходасевич.

Воронцов сидел перед ним на грязном унитазе и умоляюще, будто от этого зависела его жизнь, смотрел на шприц.

– Теперь Максим Мезенцев, – проговорил в трубке собеседник Ходасевича. – Он…

– Отдайте, – не в силах сдерживаться, умоляюще проскулил наркоман.

– А вот это уже интересно, – сказал Ходасевич в трубку, выслушав данные на Татьяниного возлюбленного. – Спасибо тебе, старина. С меня причитается. – Нажал на «отбой», брезгливо глянул на наркомана, послушно сидящего на толчке у его ног, и бросил шприц на грязный пол.

– Подавись. Надеюсь, ты скоро сдохнешь.

Юлия Николаевна допустила Валерия Петровича к падчерице только в воскресенье.

Едва Ходасевич зашел в палату, сердце его болезненно сжалось. Таня лежала на подушках бледная, безучастная. На щеке – кровоподтек. Худые руки распростерты поверх одеяла. Лицо изжелта-бледное. Глаза закрыты – однако по дрожанию век отчим заметил, что она не спит.

Никогда еще Валерий Петрович не видел свою падчерицу такой несчастной.

Он подошел к кровати, прошептал:

– Танюшка…

Она открыла глаза, произнесла равнодушно:

– А, Валерочка…

– Я тебе конфеток принес. И апельсинов.

Он пододвинул стул и уселся у изголовья.

– Спасибо, – безучастно пробормотала она.

Глаза ее были устремлены в бесконечную даль. Правая рука то сжимала, то разжимала одеяло.

– Врачи говорят, что ты в порядке. Тебя скоро выпишут.

– Спасибо, – тем же безжизненным тоном сказала Татьяна.

Ходасевич сделал попытку расшевелить ее:

– О чем ты все время думаешь?

Она дернула плечом, словно бы отмахиваясь от отчима – и от всех мирских мыслей.

Валерий Петрович медленно и участливо проговорил:

– Попробую угадать. Ты думаешь: «За что мне такое наказание?»

Она минуту поразмыслила, а потом молча кивнула. Глаза ее наполнились слезами. Ходасевич порадовался: пусть лучше будет такая реакция, чем никакой вовсе. Он осторожно сказал:

– Танюшка, хочу сообщить тебе главное…

– Главное – по сравнению с чем? – болезненно усмехнувшись, прервала она его.

Отчим не ответил, продолжая свою мысль:

– …Все твои беды – это не простое стечение обстоятельств.

В глазах Тани зажегся слабый огонек интереса. «Слава богу», – подумал отчим.

– А что же тогда? – спросила Татьяна. В ее голосе прозвучал оттенок недоумения. Это было проявлением живого человеческого чувства, и Валерий Петрович порадовался.

– Танечка, все, что случилось с тобой, было спецоперацией.

– Что-о? – Удивление выхлестнулось полной мерой, безжизненная Татьяна становилась хоть отчасти, да похожей на прежнюю огневую, задорную Таньку.

– Да, Таня, – повторил отчим. – Это была спецоперация. Направленная против тебя. Против тебя – лично.

– То есть ты хочешь сказать… – Глаза Татьяны сузились, она приподнялась на подушках.

– Да, я хочу сказать, – прервал ее Валерий Петрович, – все, что с тобой произошло: кража документа из сейфа, его публикация в газете, человек под колесами твоей «Тойоты», взрыв машины и даже нападение на тебя в подвале – все это не случайно. Все было подстроено.

– Подстроено?!

– Да. И (ты уж прости, что я говорю об этом, но мама мне рассказала) история с твоим Максом – тоже.

– С Максом?! – повторила Таня. Глаза ее расширились. – Ты хочешь сказать, что он встречался со мной… что мы с ним… Мы встретились не случайно?!

– Я думаю, да, – кивнул отчим.

– Я не верю!

– Увы, это так.

– Но зачем? Зачем ему это понадобилось?!

– Я с ним еще не толковал. Но кое-что я о нем узнал. Это Максим Мезенцев, 1972 года рождения, проживает по адресу: улица Шушенская, дом семь, квартира сто пятнадцать. Пока все правильно?

– Да, – поморщилась Татьяна.

– Он говорил тебе, где работает? – поинтересовался отчим.

– Говорил, – вздохнула падчерица. – В какой-то фирме. Холодильники продает. И прочую дрянь.

– Боюсь, Танечка, что к холодильникам он отношения не имеет. Макс Мезенцев окончил Рязанское воздушно-десантное училище, два года прослужил в армии, потом демобилизовался, с тех пор работает в различных охранных структурах. Специализация – коммерческая разведка и контрразведка. Работает под прикрытием, имеет навыки внедрения и вербовки. В настоящее время числится в частном охранном предприятии «Сталь-два».

– Господи! – выкрикнула Таня. – Макс – и разведка?! Никогда не поверю!

Отчим промолчал. Танино лицо закаменело. Она сухо спросила:

– Ты выяснил, зачем я им понадобилась?

– Пока нет.

– А у тебя есть версии?

– Долго рассказывать.

– И все же?

– Кто-то хотел заставить тебя страдать. Лично тебя.

– Кто?!

– Имени я не назову. Потому как сам не знаю. Но этот «кто-то» наверняка человек властный, богатый и могущественный. Организовать прыжок наркомана под твою машину или похищение документа из сейфа дорого стоит.

Валерий Петрович пока не стал говорить Тане, что с недавних пор каждый ее шаг зачем-то записывался на видеопленку, – и без того хватит ей травмирующих сведений.

– Но зачем кому-то все это организовывать?! Это же так сложно! И так глупо…

– Этот «некто» решил погубить тебя. Погубить – вот таким изощренным, извращенным способом.

– Но почему – меня? За что?

– Давай подумаем. Вместе подумаем.

Таня подалась на кровати вперед. Скулы ее слегка разрозовелись. И хоть она по-прежнему была бледна, отчим видел, что жизнь по капельке возвращается к ней.

– Я хотел бы знать, – с расстановкой проговорил отчим, – кого ты могла обидеть и унизить настолько, что он решился на такую изощренную месть. Кто твои враги?

– У меня нет врагов.

– Враги, Танюшка, имеются у всех.

– Но не до такой же степени!

Таня приподнялась на подушках. Кровь прихлынула к ее лицу, глаза заблестели – словом, она уже не была похожа на то сломленное, несчастное существо, которое Валерий Петрович застал в палате всего полчаса назад; и отчим порадовался, что ему удалось вернуть свою любимую падчерицу к жизни – пусть даже с помощью шока.

– Надо быть полным психом, чтобы придумать такую месть! – резким голосом проговорила, почти выкрикнула Татьяна.

– При этом, – мягко добавил полковник в тон ей, – нужно к тому же быть богатым психом.

– Не могу представить, что у меня есть такие враги.

– А ведь они есть.

– И что же теперь нам делать?

– Для начала надо вспомнить, кому конкретно ты насолила.

– Вспомнить. Хм.

– Твои приключения прошлых лет – не легкие прогулки. Ты не одного человека обидела.

– Н-да… Было дело. Ну, ладно, давай повспоминаем… – предложила Таня и сама же начала размышлять вслух: – Может быть, это Шляга – тот цеховик из Южнороссийска?[8]

– Михаил Шлягун, – ровным голосом отозвался Ходасевич, – осужден за убийство на восемь лет лишения свободы. В настоящий момент он отбывает срок в колонии строгого режима в Архангельской области.

• Предыдущая
• 46/65
• Следующая