Коллекция страхов прет-а-порте - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 42

• Предыдущая
• 42/63
• Следующая

Он ждал, что девушка скажет: «Я не умею проникать в чужие квартиры». Однако вместо этого Надя произнесла:

– А какой здесь ваш интерес?

– А мой интерес такой: возможно, ты найдешь, в том числе, и бумаги, касающиеся лично меня. Уверяю тебя: к преступлениям они никакого отношения не имеют. Это… скажем так… расчет за некоторые услуги… между мной и Маратом. Своего рода расписка…

– Расписка, что вы купили у него Соню?

– Ну, вроде того… – слегка смутился Черкашин. – Так вот, эту бумагу ты передашь мне. Все.

– Но если вам эта расписка нужна – почему вы не поехали туда сами? Или своих охранников не послали? – удивленно спросила Надя.

– Не хочу рисковать, – пожал плечами Черкашин. – Ведь я же сказал тебе: возможно, менты на эту квартиру уже вышли. Вполне возможно… Расписка, сама по себе, мне большого ущерба не нанесет. Моральный, как говорится, облик подпортит – и только. А вот если окажется, что квартира под наблюдением… и менты узнают, что я пытался туда проникнуть… В общем, ты понимаешь.

– Хотите загрести жар чужими руками? – понимающе протянула Надя.

– А у меня работа такая, – усмехнулся Черкашин. – Ну, как, Надюша? Договорились?

– Ну, что там у тебя такое срочное, говори? Только, пожалуйста, очень быстро.

– К нам приходила ОНА. Девушка. Та самая.

– Вот как… И что?

– Похоже, она знает. Не все, конечно, но очень многое.

– Ты уверен?

– Я сам с ней разговаривал.

– Черт, как некстати… Ладно, спасибо. Я приму меры.

Черкашин, невежа, даже проводить Надю не догадался: «Выход сами найдете, ладно?»

– Найду, – с достоинством ответила она.

Но вместо выхода отправилась искать кассу – расследование расследованием, но надо ж и выигрыш получить! Разномастных фишек набралось полкошелька – интересно, на сколько долларов она разбогатела?..

Впрочем, у кассы выяснилось – хотя фишек и много, зато номинал у них несолидный. Однодолларовых оказалось семнадцать штук, пятидолларовых – восемь… А общий выигрыш – всего-то пятьдесят семь «условных единиц» и составил. Да еще и кассирша, мымра, съехидничала: «М-да, мадемуазель, сразу видно: играете по-крупному».

– Уж как умею, – отрезала Надя.

Схватила свои победные деньги и поспешила вниз, по помпезной, а-ля дом культуры, мраморной лестнице. Пока шла, разглядывала стоящие вдоль перил скульптуры (ужасные, желтого металла, золотые тельцы) и гадала: «С чего это у меня руки трясутся? От усталости – или луддомания уже началась?»

Впрочем, тряслись не только руки. Дрожало, казалось, все тело – и ноги, и плечи, и спина. Вот Черкашин вампир: всю энергию из нее выпил. Да и лицо, как услужливо продемонстрировали зеркала в огромном нелепом холле, тоже смотрелось бледненько. М-да, нехорошая в этом «Золоте Маккены» аура. Очень странно, что многие люди ходят сюда не по делу, как она, а по доброй воле и за собственные деньги.

– Приходите к нам еще! – улыбнулся ей охранник на выходе.

– Нет уж, спасибо, – поморщилась Надя и с трудом – все силы пришлось вложить! – толкнула вращающиеся стеклянные двери. Ура, наконец-то выбралась! Улица, воздух, пробки, толпа пешеходов у «зебры», рев моторов, копоть выхлопных труб… Надя приостановилась, с наслаждением вдохнула уличный чад, немедленно нарвалась на чью-то претензию («Чего столбом встала, дяревня?») – и широко улыбнулась. Господи, как хорошо-то – когда кругом обычная, суматошная жизнь, а не крашенная в красное-черное иллюзия. Да и еще одна приятность: знать, что Димка Полуянов совсем рядом. Вон в том кафе, наискосок от казино, должен ждать, и, наверно, уже волнуется…

От одной только мысли про журналиста, про то, что они снова в одной связке работают – противная дрожь сошла на нет. А уж когда она ему о своих достижениях отрапортует – и вовсе будет эйфория! Ведь сам-то Димочка – за Черкашиным сколько дней охотился, и все безуспешно. А она – не только изловила казиношника, но и получила от него ценнейшую информацию! Можно хоть сейчас на конспиративную квартиру Марата ехать – и там, Надя не сомневалась, они обязательно найдут что-нибудь важное. Черкашин, может, и ведет какую-то свою игру, но насчет тайного жилища Макарского, похоже, не соврал – или она уж совсем не разбирается в людях…

Митрофанова шустрой ласточкой перебежала дорогу, бодрым шагом дотопала до кафе, распахнула дверь, тут же заметила Диму – и в изумлении застыла на пороге.

Полуянов сидел за столиком не один. Совсем рядом с ним, в миллиметре – так близко придвинут соседний стульчик! – расположилась Лерочка. Ручонка – доверчиво вложена в лапищу журналиста, голова – покоится на его плече, носик – уткнут в Димину грудь. А сам журналист – заботливо склонился к девушке и ласково поглаживает ее по спине.

– Сволочь… – одними губами прошептала Надежда.

И, в дневной тишине кафе, расслышала, как Лерочка – всхлипывает, а журналист – успокаивающе бормочет:

– Все, деточка, все. Теперь я с тобой…

– Сволочи, – тут же поправилась Надя. – Оба.

Повернуться и уйти. Молча.

– Надька! – вдруг услышала она Димин голос.

Соизволил, наконец, заметить. О, и заметался как! Отстранил Лерочку, стул свой от нее отодвинул… Одно слово – кобель, которого врасплох застигли.

Надя, в горячке обиды, забыла, что никаких прав на кобеля Полуянова у нее, собственно, нет. Он – свободный мужчина, а она – всего лишь подруга детства, почти что родственница. Однако тут любая родственница возмутится – если на ее глазах так бессовестно обниматься. Со всякими наглыми моделями.

– Иди, Надюша, сюда, – заорал Полуянов. – Мы тут без тебя уже скучаем. Садись, вот меню, вот водичка…

– Вижу я, как ты скучаешь, – процедила Надя.

Впрочем, подвести себя к столу позволила.

– Привет, – вяло улыбнулась ей Лерочка.

Надя не преминула отметить: глаза у девушки заплаканы, губная помада – расплылась. А выглядит, несмотря на это, – шикарно. Юная, грациозная, трепетная. Несчастная, скорбная, страдающая – но все равно богиня. Везет же тем, у кого гены так удачно сложились!

– Откуда ты, Лерик, взялась? – Надя изо всех сил старалась, чтобы голос звучал равнодушно. – Случайно, что ли, мимо проходила?

– Да нет… – замялась девушка, жалобно взглядывая на Полуянова. – Я специально приехала, мне Дима разрешил… – Ее глаза снова наполнились слезами. – Дим, скажи сам, а?

Надино сердце кольнуло.

А журналист – заговорщицки понизил голос и торжественно сказал:

– Лерка нам такую сенсацию принесла!

– Сенсацию? – подняла бровь Надя.

– И наше дело – теперь, считай, разгадано, – заверил ее журналист. – На восемьдесят процентов – это уж точно.

…Надя слушала рассказ Полуянова, как завороженная. Лера же, пока журналист повествовал, на подругу глядеть избегала – невежливо пялилась в пол. И было от чего. Сама Надя, пожалуй, от стыда сгорела, когда б про нее такие вещи рассказывали.

С одной стороны, Лерку, конечно, жаль – подумать только, как эти негодяи из «Клиники доктора Блохиной» ее подставили! Запудрили мозги какой-то миомой – а что на самом деле сотворили! Но, с другой стороны, – какие все же фотомодели бессовестные и развращенные! Разве можно – самую сокровенную, самую интимную часть своей жизни вот так, в легкую, перед посторонними людьми вываливать? Надя, случись бы с ней такое, – даже лучшей подруге не рассказала. А Лера – не постеснялась примчаться к Диме, мужчине, малознакомому, – и изложить во всех деталях. О том, как ей яйцеклетки выращивали – а потом их доставали известно из какого места, и теперь для разных темных делишек используют… Фу, гадость.

…А журналист продолжал заливаться – Лериного смущения и осуждающих искорок в Надиных глазах не замечал:

– У Леры даже медицинское заключение есть. – Он достал украшенную двумя печатями и угловым штампом страничку, зачитал: «УЗИ-осмотром выявлено, что пациентке Летягиной была проведена стимуляция супер… супер чего? суперовуляции с целью последующей донации – кого? – тьфу, язык сломаешь… ооцитов… а также…»

• Предыдущая
• 42/63
• Следующая