Выбери любимый жанр

Рассекающий пенные гребни - Крапивин Владислав Петрович - Страница 19


Изменить размер шрифта:

19

3

– Давай оставим это дело. Я тебе сдуру посоветовал. Хлопнешься – одна пыль останется…

Они, ухватившись за якорные звенья, оба смотрели вниз.

Далеко под обрывом бежал среди акаций и желтых глыб зеленый поезд. Белел домик – станция “Черная речка”. Суетились у пирса пассажирские катера. Дальше на зеленой воде щетинились крутыми форштевнями сизые эсминцы под флагами Южной республики. А ближе к середине воды стоял на якорях серый крейсер под флагом Федерации. По палубе сновала вахта в оранжевых жилетах – крошечные, как божьи коровки, человечки… За бухтой – многоэтажки Правобережного района, зелень старинного кладбища, а дальше – плоские светло-синие хребты.

Площадка внизу казалась не больше газеты, а церковь на ней – как макет со школьной выставки…

Весь громадный простор дышал запахами моря, солярки с ближних кораблей и нагретого зноем известняка.

Впрочем, сейчас уже зноя не было. А запах соленой воды был сильнее других. Его приносил с открытого моря все тот же неуютный, шипящий в траве-мартынке ветер. Море распахивалось за выходом из бухты. Оно было золотисто-палевым от невысокого солнца. Уже вечерело.

– Норик, поглядели и давай домой…

– Почему?

– Ну… ты не обижайся, но ты же боишься.

Первый испуг у Норика прошел, и все же он не стал отпираться.

– Да… А если не боишься, какая заслуга?

– А если боишься, можно сорваться.

– Ты разве не боялся?

– Боялся… но, по-моему, не как ты…

Тонкие оттопыренные уши Норика стали темно-розовыми. Оська уже заметил: эти уши чуть чего наливаются краснотой.

– Откуда ты знаешь, как я боюсь?

– Я же вижу, – пробормотал Оська.

– Тогда… иди домой. Показал – и спасибо. Я теперь справлюсь сам.

Ага, “иди”! И жди потом, как в вечерних новостях сообщат: “Сегодня при попытке спуститься по цепи к церкви на Саламитских скалах…” И потом живи до конца дней преступником…

Оська увидел будто наяву, как летит вниз легонькое тело Норика. Не прямо, а кругами – словно желтый кленовый лист.

Норик сказал с жалобным упрямством:

– Ты разве не понимаешь? Мне теперь обратного пути нет. Если бы я не знал про эти цепи – другое дело. А если решил, а потом не пошел – это же как предательство. И тогда… самое страшное. Сбудется не то, что хотел, а… обратное.

“Что же такое должно у него сбыться?”

– Но пойми же ты! Это же… если по правде говорить, это всё предрассудки! Колдовство на пустом месте! Ничего же в самом деле от него не зависит…

– А зачем же ты сам тогда полез? Или… наврал?

Сказать бы, что наврал… А если после этого что-то случится с отцом? Да и вообще – тут была уже граница, за которой вранье немыслимо.

– Нет. Я правду…

– Вот видишь.

– Но пойми же ты! – выдал Оська чуть не со слезами. – Я же… помру от страха за тебя, за дурака! – “И отвечаю”, – добавил он мысленно.

– Ладно, – вдруг бодро отозвался Норик.

– Что “ладно”?

– Ты прав. Пойдем отсюда!

Оська молчал несколько секунд. Облегчения не было. Была ясная догадка:

– Ага! А потом ты придешь снова! Один! Да?

Побледневшие было уши Норика стали теперь вишневыми. Он опять поджал ногу и начал скрести ее с ненастоящим усердием.

”Если он придет сюда один, я буду уже ни при чем. Кто я ему? Нянька, что ли?” Но это Оська подумал уже так, без попытки уговорить себя. Никуда он не уйдет. Потому что этот желтый пацан уже не мимолетный знакомый. Он… неслучайный в его, Оськиной, жизни Норик. Наверно, такая судьба. Они уже будто товарищи, у которых одна тайна – еще смутно различимая, но важная. И какое-то родство душ. Еще мало ощутимое, но есть оно, есть… Норик этого пока не чует, а Оська…

С последней надеждой Оська предупредил:

– Имей ввиду. Если даже спустишься нормально, внизу еще одна опасность. Церковный сторож. Лютый старик. Вроде боцмана со старинного флота. Попадешься – линьки обеспечены.

– Что обеспечено?

– Линьки. Короткие веревки такие с узелками. Для воспитания по-морскому. Потом, говорят, неделю больно сидеть.

– Но ты ведь не попался?

– Бог миловал. А для тебя это только хуже. Если одному повезло, у другого шансов меньше в два раза.

– А он… если поймает, за ручку на двери подержаться уже не даст?

– Даст, – честно сказал Оська. – Не зря же рисковал человек. Но потом линьки по всем правилам. И даже отбрыкиваться нельзя, потому что желание тогда не исполнится…

– Ну… и не буду отбрыкиваться. Лишь бы исполнилось.

Ну, чем еще можно было его разубедить?

– Смотри, – вздохнул Оська, – как надо лезть вниз. Держишься крепко, но не до судорог. Ногу ставишь на эту перекладинку, как на ступеньку… – В звеньях якорной цепи были перемычки (есть у них специальное морское название, но Оська его забыл). – Одну руку можно отрывать, когда стоишь двумя ногами. А ногу менять – если двумя руками держишься… Если устанешь или закружится голова… или чересчур страшно сделается, прижимайся к цепи всем телом. И лицом. И закрывай глаза. И говори: “Цепь, ведь я твое колечко, мы с тобой срослись навечно”… Отдохнешь и спускайся опять. Вот так…

Все это Оська показывал на цепи. На том ее куске, который шел от камня до обрыва.

– Понял? Теперь попробуй сам…

Норик стал пробовать. Перебирал суставчатыми конечностями, как большое насекомое. Незагорелые части рук и ног высовывались из короткой юнмаринки, показывая, что загар мальчишкин недавний, непрочный… Норик прижался к цепи, шумно подышал. Спросил:

– Получается?

– Вроде бы получается…

– Ну… тогда я пошел, да?

У Оськи уже было холодно и пустовато внутри. Как в тот раз .

– Постой. Я пойду первым.

– Ты?! Зачем?!

– Балда! Чтобы держать тебя, если скиснешь!

Оба помолчали, глядя в разные стороны. Норик тихо и решительно заявил:

– Тогда я не полезу.

– Ага! Не полезешь сейчас ! Придешь потом, без меня…

Норик молчал, светясь красными ушами.

Оська сказал:

– Как хочешь. Тогда я полезу один.

– Зачем?!

– А просто так!

Норик посмотрел… и все понял. Не разойтись им на этом обрыве. Он глянул вверх. В небе – уже не синем, а сероватом – летели пепельные клочки облаков.

– Кажется, портится погода…

– Наверно. Осень ведь. В это время начинаются равноденственные шторма… Но за ближние полчаса еще не испортится… – Оська понимал, что Норик просто хочет спровадить его домой… Или уже не хочет?

– А это ведь наверно не будет считаться, если вдвоем? Для исполнения желания-то… – сказал Норик нерешительно.

– Будет, будет! Главное – подержаться за медную ручку… Давай скорее, а то и правда рассвистится. – Ветер уже нервно дергал их юнмаринки.

Это было совсем не так, как в прошлый раз. Оська теперь почти не боялся за себя – не до того было. Зато он отчаянно боялся за Норика. Впрочем, и за себя тоже: если с Нориком что-то случится, это, значит, и с ним, с Оськой! Они с Нориком теперь как бы на одной оси… “Ось-качалка”… Нет, не надо качаний.

Цепь – такая тяжелая, такая монолитная – все же ощутимо колебалась под мальчишечьими телами. А ветер стал плотнее – неустанно трепал юнмаринки. Ровно гудел в ушах. И цепь гудела, передавая телам отдельную от колебаний тонкую вибрацию звука.

Норик опускался довольно умело. Не проявлял боязни. Хотя кто его знает? Глянешь вверх и видишь над лицом только босые незагорелые ступни. Обувь оставили наверху. Иначе нельзя. Кроссовки и сандалии скользили бы на круглых перемычках цепных звеньев… Они называются… “контры… форты…” тьфу! “Контрфорсы”! Папа же говорил!

– Норик, ты как там?

– Не знаю… Кажется, ничего…

Вот балда! Нет чтобы сказать “нормально”.

– Держишься?

– Да… Пока держусь…

“Пока”! Ничего себе…

– Ты делай, как я говорил! Закрой глаза и прижмись!

– Ладно!

Однако он равномерно опускал то одну ногу, то другую. Толчок – толчок. Толчок – толчок…

19
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело