В альковах королей - Бенцони Жюльетта - Страница 20
- Предыдущая
- 20/89
- Следующая
Откланявшись, Круасси направился в свои апартаменты и принялся размышлять. Ему надо было слать депешу во Францию, а признаваться в том, что поручение короля пока не выполнено, очень и очень не хотелось. Наконец он решил, что изложит пока на бумаге свои первые впечатления, а завтра, после обеда, во время которого можно будет присмотреться к девушке повнимательнее, отправит своему повелителю еще одно письмо. Знай Круасси, сколько еще депеш предстоит ему отослать в Париж, он бы, пожалуй, предпочел сказаться больным и вернулся бы домой. Но пока маркиз находился в уверенности, что дело будет вот-вот улажено и король получит полное представление о том, как выглядит возможная невеста дофина.
Итак, дипломат сел к столу, обмакнул в свою любимую дорожную чернильницу перо и написал следующие строки:
«Сир, Ее Высочество принцесса Баварская удостоила меня нынче первой аудиенции. Выполняя приказ Вашего Величества, я пристально всматривался в девушку и могу сказать со всей определенностью: ничего отталкивающего в ее облике нет. Правда, и красавицей ее назвать нельзя. Росту она среднего, сложена неплохо. Грудь у нее довольно полная, а плечи покатые. Лицо принцессы…»
Тут Круасси в задумчивости начал по-мальчишески грызть ногти. Отвратительная привычка, из-за которой в детстве он получил немало затрещин и подзатыльников. Что поделаешь, она до сих пор помогала маркизу сосредоточиться. С грустью оглядев мизинец с неровно обкусанным ногтем, Круасси продолжал:
«Лицо принцессы правильной формы, пожалуй, даже слишком правильной, ибо оно совершенно круглое. Рот не велик, но и не мал. Зубы белые и довольно ровные. Губы не то чтобы алые, но и не слишком бледные».
– Неплохо, сударь мой, неплохо, – похвалил сам себя маркиз. – Коли продолжать в том же духе, никто и не догадается, что как следует я девицы не видел.
Он весело щелкнул по носу серебряного льва, украшавшего откидную крышку чернильницы, и перо вновь торопливо заскользило по бумаге.
«Щеки округлые. Глаза не большие, но и не маленькие, не слишком веселые, но и не задумчивые. Руку, к сожалению, я видел всего лишь мгновение, но мне показалось, что она не очень белая, хотя и правильной формы. Вообще Ее Высочество несколько смугловата, но это ее не портит. Единственное, что немного насторожило меня, так это нос принцессы…»
Перо замедлило свой бег, и Круасси устремил взор за окно, где виднелся по-осеннему яркий, трепетавший на ветру желтыми и красными листьями парк.
«Нос кажется великоватым, – внезапно решившись, написал маркиз, – особенно если присмотреться к его кончику. Однако он ни в коем случае не уродует лицо и не делает принцессу менее привлекательной, чем она есть. А Ее Высочество безусловно привлекательна и может понравиться гораздо легче и быстрее, чем иные записные красавицы».
Поставив точку, Круасси вздохнул и подумал, что не будет отправлять депешу нынче же, как намеревался ранее. Он лучше дождется завтрашнего обеда и после него добавит к письму постскриптум. Дипломата очень беспокоил нос принцессы. Даже в полумраке балдахина он выглядел слишком уж большим и некрасивым.
– Нет-нет, надо будет завтра его хорошенько рассмотреть, а то вдруг со мной сыграли злую шутку тени и эта длинная бахрома, – пробормотал маркиз и пошел спать.
На следующий день состоялся торжественный обед. Он длился не меньше трех часов, и все это время де Круасси думал не столько о том, какое бы блюдо еще попробовать, тем более что повар у курфюрста был не из самых искусных, а о том, как бы без нарушения приличий получше разглядеть дочь хозяина. Он даже несколько раз ответил невпопад и потом рассыпался в извинениях и уверял, что рассуждения очаровательной принцессы поставили его в тупик и он не сразу нашелся с ответом. Положа руку на сердце, маркиз не слишком-то кривил душой, когда утверждал подобное. Юная Мария-Кристина оказалась чудесной собеседницей, и ей ни в малейшей степени не мешало то, что разговор за столом велся по-французски. Она мило шутила, совсем не конфузилась, когда маркиз обращался к ней с вопросами, и к концу трапезы почти очаровала его.
Однако у себя в покоях, оставшись наедине с начатым накануне посланием в Париж, де Круасси решил, что грешить против истины он не имеет права. И у письма появился постскриптум.
«Сир, сегодня у меня была возможность лучше рассмотреть принцессу Баварскую. С сожалением сообщаю Вашему Величеству, что кожа вокруг губ и кое-где на щеках у нее весьма красная, а на лбу и скулах есть несколько желтых пятен. Впрочем, Ее Высочество столь умна и добродетельна, что…» И Кольбер де Круасси воспел как раз те качества принцессы, до которых его повелителю не было решительно никакого дела.
Получив депешу, написанную хитроумным и изворотливым дипломатом, Людовик долго недоумевал. Он никак не мог взять в толк, подходит принцесса дофину или же нет. То, что девушка совсем не красавица, король понял, но обладает ли она хотя бы обаянием, которое нередко заменяет собой привлекательность? Людовик уже настолько привык к мысли о выгодном для Франции браке дофина с дочерью баварского курфюрста, что ему почти хотелось, чтобы де Круасси горячо похвалил ее. И король решил посоветоваться с госпожой де Ментенон.
– А разве, сир, у вас до сих пор нет портрета принцессы Баварской? – спросила дама.
– Есть, конечно, – мрачно буркнул Людовик. – Но я ему не доверяю. Вы же знаете этих придворных живописцев – все как на подбор льстецы, притворщики и выдумщики!
Госпожа де Ментенон кивнула. Да-да, так оно и есть. Тщательно выписанный наряд, чистое лицо с легкой полуулыбкой, а на заднем плане – пурпурная занавесь с кистями или вычурный одноногий столик, на котором лежит корона: мол, изображенная на портрете особа только-только сошла с трона и вскоре туда вернется. Взглянуть на такое творение приятно, но верить ему нельзя.
– Вы же знаете, дорогая, – продолжал тем временем король, – что де Круасси поехал в Мюнхен как раз для того, чтобы рассмотреть принцессу.
– А что, если, – предложила госпожа де Ментенон, – отослать этот портрет маркизу? Пусть он сообщит, похожа на нем принцесса или нет.
– Умница! – сказал король и немедленно кликнул дежурного офицера. – Сейчас сюда принесут картину, – объяснил он невозмутимому мушкетеру. – Мы хотим, чтобы она как можно скорее оказалась в Мюнхене, у господина де Круасси.
…Верховой мчался галопом, и уже через сутки маркиз держал в руках изображение принцессы Баварской и королевское послание.
– Дьявольщина! – воскликнул он, прочитав письмо и взглянув на портрет. – Разве это Мария-Кристина? Ничего общего, право слово, ничего! И очень жаль. Если бы принцесса и в самом деле была такой, какой ее тут нарисовали, она бы наверняка понравилась и королю, и дофину… да и вообще любому мужчине.
Круасси водрузил портрет на стол, отошел на несколько шагов в сторону и удивленно покрутил головой.
– Ну надо же! И нос совсем другой… А вообще-то, – заключил он, – хорошо, что Мария-Кристина не походит на эту красавицу с портрета. Иначе бы с ней не о чем было разговаривать. Красивые женщины – они не для долгих бесед, они для другого предназначены. – И при мысли о черноглазой хрупкой обитательнице некоего двухэтажного особняка, что затаился под сенью густого сада в одном из парижских предместий, де Круасси улыбнулся.
Но долг был превыше всего. Солгать своему повелителю маркиз не мог и потому написал, что портрет слишком польстил принцессе.
«Живописец плохо передал внешность Ее Высочества, – сообщил де Круасси. – Взять хотя бы нижнюю часть лица. Она у принцессы куда красивее, чем на портрете, особенно если принцесса изволит смеяться. А вот нос на самом деле большой, больше, чем на полотне…»
– Не могу же я вообще не упоминать о носе! – говорил себе дипломат, перечитывая письмо. – Как несправедливо, что у такой разумной и образованной девушки нос – самая приметная часть лица! – И маркиз надолго погрузился в горестные размышления. Он думал о том, что королю может не понравиться Мария-Кристина, которая совсем не походила на придворных жеманниц, ловко строивших глазки и с радостью завлекавших в свои сети первых попавшихся кавалеров. – Да бог с ним, с носом! – махнул наконец рукой маркиз. – Не суть важно! Ведь стоит заговорить с принцессой, как о носе тут же забываешь. Господи, как бы я хотел, чтобы у нашего дофина была такая жена! Тогда бы он наверняка распрощался со своей меланхолией и с утра до вечера слушал бы остроумные рассуждения Марии-Кристины. Но для этого я должен убедить короля в том, что лучшей невесты для принца ему не найти…
- Предыдущая
- 20/89
- Следующая
