Мода на умных жен - Арсеньева Елена - Страница 41

• Предыдущая
• 41/81
• Следующая

Но почему бы не поговорить с Иваном? Если он знал Ларису, то, может быть, наблюдал в отношениях Алексея и его жены какие-то странности, которые могли повлиять на психику Алексея? Конечно, если Иван появился на горизонте Галины уже после смерти ее матери, толку от него не будет.

А Лариса… Алексей намекал, что она была не вполне здорова психически. Не возникало ли у нее маниакального желания расправиться с «Ковром-самолетом» или любой другой картиной? Может быть, возникало, и Майя, ее ближайшая подруга, знала о ее недуге? Потому так неприязненно и смотрела на картину?..

Хм, интересно, а почему вот эта «казачка» так неприязненно смотрит на писательницу Алену Дмитриеву? Взглядом так и сверлит, с мысли сбивает. Или, может, тому виной обычная неприязнь, которую долговязая Алена почему-то пробуждает во всех низеньких дамочках? Или тут еще что-то кроется? Ну уж фельдшерице Алена вряд ли могла где-то дорогу перейти. Так что пошли в определенное место манию преследования и – ближе к делу!

– Да нет, что могло случиться? – небрежно пожала она плечами. – Просто я хотела посоветоваться с вами, как добраться до хорошего врача-психиатра. Но не нашла вас и обратилась к Свете Львовой. А попала опять же в вашу бригаду!

– Ну, вряд ли нас можно назвать такими уж хорошими врачами, – самокритично сказала добродушная стриженая женщина, судя по всему, та самая Наталья Ивановна, о которой рассказывала Света. – Мы ведь «Скорая помощь», наша задача – сиюминутную проблему снять, а уж врачевать, лечить мы другим предоставляем.

– Зато вы привыкли сталкиваться с самыми нестандартными ситуациями, – упрямо сказала Алена. – А та, о которой я хочу посоветоваться, очень странная и нестандартная. Только знаете что? – Алена с деланой стеснительностью (очень надеясь, что она выглядит вполне натурально) покосилась на Ивана и хорошенькую «казачку». – Вы не обидитесь, если я побеседую наедине с Натальей Ивановной? У меня, понимаете, сюжет не очень-то еще сложился… и вообще, пока роман не написан, я немножко боюсь его сглазить и стараюсь слишком много людей в его подробности не посвящать. Извините меня, ладно? Потом, если книжка получится и будет напечатана, я вам непременно всем по экземпляру подарю, честное слово! – Она даже руку к сердцу приложила для правдивости производимого впечатления.

– Ловлю на слове, – сказал Иван. – Кстати, ту книжку, которую вы про Свету писали, я читал. Очень понравилось, особенно как вы Чупа-Чупса в яму с жухлой листвой закопали.[6]

– А я не читаю детективов. Да ну их! – вклинилась «казачка», по-прежнему неприязненно глядя на Алену.

– Да и правильно, – улыбнулась писательница с максимальным добродушием. – Я тоже их не читаю. Я их просто пишу, да и то – не славы ради, а денег для.

– Ой, ну пойдемте, – позевывая, остановила перепалку Наталья Ивановна. – Пойдемте поговорим, хотя я и не знаю даже, чем могу помочь… Света говорила, вам нужны всякие приключения, а у нас какие особенные приключения?

– Ну как же! – сказал Иван. – Помните, на прошлом дежурстве двое немых психов нас вызвали? Чем не приключение?

– А что за немые психи? – спросила прежде бледненькая, но теперь очень даже разрумянившаяся дежурная, с трудом отрываясь от своего Кости.

– Да приехали мы на вызов на самую окраину Автозавода, а там двое глухонемых нарков. Оба в отходняке, еле руками шевелят, а стали нам писать записки, чтобы объяснить свое состояние. Так времени чертова уйма прошла. Ладно, мы сделали, что надо, но остался так и не выясненным вопрос: как они вызвали «Скорую», учитывая, что оба глухонемые, автомата поблизости нет? Да и какие сейчас автоматы, тем паче – на окраине Автозавода. Кстати, и сотовых ни у кого из них не имелось, да и, собственно, зачем он глухонемым? Вот вам загадка, вот вам детектив! – весело рассказывал Иван. – Вот где расследование нужно!

Алена расхохоталась, заметив краем глаза выражение самозабвенного восторга, с которым исподлобья смотрит на Ивана «казачка». Но тотчас ее темные глаза скользнули к Алене, и лицо молодой женщины снова стало мрачным.

«Ого, так вот оно что… Но ты зря на мой счет переживаешь, дорогая, – мысленно ответила ей Алена. – Мне твой Иван совершенно не нужен, тебе не меня бояться надо, а… Хотя, если честно, эта Галина-Анжелка против тебя ничто, бледная немочь и преизрядная стервь. Но, судя по колечку на твоей правой руке, проблемы не только в Иване, но и в тебе тоже…»

«Казачка» внезапно покраснела, перехватив взгляд Алены, и резко убрала за спину правую руку. А потом так же резко повернулась и вышла за дверь.

Иван проводил ее глазами, но не тронулся с места.

– Ну ладно, поднимемся на второй этаж, там есть что-то вроде актового зальчика, в нем и поговорим, – сказала Наталья Ивановна. – А ты, Ванечка, тут оставайся, ты нам ни к чему. – И она легонько подтолкнула Ивана к той двери, в которой скрылась «казачка».

– Иван, можно попросить и вас мне потом минутку уделить, хорошо? – быстро сказала Алена. – Это очень важно. Договорились?

Иван молча кивнул и вышел, а Алена отправилась вслед за Натальей Ивановной на второй этаж.

– Так про какое бы вам приключение рассказать? – рассеянно произнесла та, усаживаясь на один из бестолково расставленных по комнате стульев и показывая Алене на другой. На миг прикрыла глаза – чувствовалось, ей ужасно хотелось полежать, отдохнуть, может, даже вздремнуть, а не сказки рассказывать досужей писательнице.

Алене стало стыдно.

– Наталья Ивановна, вы меня извините, я вижу, вы устали и вам не слишком-то до меня… Поэтому про приключения, может, в другой раз, а? – торопливо проговорила она. – А сейчас мне просто посоветоваться с вами нужно по одному делу.

– Давайте, – вяло согласилась та. – По какому делу?

– Вы понимаете…

Алена вдруг почувствовала, что растеряла все мысли и слова. Всю дорогу выстраивала систему вопросов, пыталась невероятную историю, в которую ввязалась, представить постороннему человеку елико возможно достоверно, правдоподобно, но сейчас…

– Вообразите себе человека, у которого покойная жена работала в художественном музее.

Наталья Ивановна вскинула брови, шевельнула губами, словно хотела что-то сказать, но промолчала.

– Сам он к искусству совершенно никакого отношения не имеет, сугубый технарь, закончил радиофак, имел свою фирму, теперь ее продал, отнюдь не бедствует. И вот его вдруг охватывает странная жажда разрушения. Как будто в нем внезапно проснулась зависть к славе Герострата! Причем произошло это после смерти жены. Вернее, даже не смерти, а трагической гибели. Он обуреваем желанием ворваться в художественный музей и уничтожить там…

– Самолет, – с отсутствующим видом пробормотала Наталья Ивановна, обхватив себя руками за плечи и зябко поеживаясь.

Алену вдруг тоже пробрал озноб:

– Самолет? Почему вы так сказали?

– Да так просто, – пожала плечами Наталья Ивановна. – А что, в самом деле самолет?

– Ну, если честно, не совсем. Но в некотором роде… Я предполагаю, речь идет о картине «Ковер-самолет». Может, слышали – Васнецова Виктора Михайловича картина.

– Конечно, слышала, – энергично кивнула Наталья Ивановна. – И даже видела очень хорошую репродукцию. Я внучке на день рождения книжку сказок купила, которая просто великолепно иллюстрирована: репродукциями с картин русских художников, которые посвящены сказочным сюжетам. «Иван-царевич и Серый волк», «Застава богатырская», ну, вы понимаете. И «Ковер-самолет» там есть: Иван-царевич и Елена Прекрасная на нем сидят.

– Да нет, – сердито отмахнулась Алена. – Это совершенно другой ковер-самолет. В нашем художественном музее не такая картина. Там Иван-царевич один, без Елены, и он стоит, а рядом с ним – клетка с жар-птицей.

– Стыдно признаваться, – виновато улыбнулась Наталья Ивановна, – но я в нашем музее сто лет не была. Он тогда еще на набережной располагался, вот когда я туда в последний раз ходила! Работа сумасшедшая, конечно… Да я и не особо увлекаюсь искусством. Но чуть больше месяца назад был у нас вызов к одной женщине… Острое психическое расстройство. Понимаете, она хотела какой-то самолет в художественном музее сломать. То есть нет, в том-то и дело, что она этого не хотела, даже готова была с собой покончить, только чтобы этого не сделать! Из окна выбрасывалась, понимаете? Мы сами видели, вся наша бригада. Главное, чуть не упустили ее, чуть не зазевались. Зазвонил мобильный телефон, мы отвлеклись – а она к окну… Тяжелый случай, очень тяжелый. Что характерно, она именно в музее работала. Такое бывает – профессиональное помешательство, что называется. Но, наверное, в музее не одна картина с самолетом, да?

• Предыдущая
• 41/81
• Следующая