Выбери любимый жанр

Вождь окасов - Эмар Густав - Страница 44


Изменить размер шрифта:

44

– Итак, брат мой совершит это путешествие, считающееся невозможным?

Презрительная улыбка заиграла на минуту на губах дикого воина.

– Совершу, – сказал он.

– Хорошо! Брат мой вождь, я узнаю его теперь. Индеец скромно поклонился.

– Итак, брат мой поедет и, приехав в Хако, продаст бледнолицую девушку гваякуросам.

Индеец не выказал никакого удивления на лице.

– Я продам ее, – отвечал воин.

– Хорошо! Брат мой будет верен?

– Я вождь; у меня только одно слово; язык мой не двойной. Но зачем отвозить так далеко эту бледнолицую женщину?

Донна Мария бросила на него проницательный взгляд. Подозрение промелькнуло в ее мыслях; индеец приметил это.

– Я сделал только простое замечание сестре моей; а впрочем, мне до этого мало нужды; она будет отвечать мне только в таком случае, если захочет, – сказал он равнодушно.

Лоб Красавицы разгладился.

– Ваше замечание справедливо, вождь, и я буду отвечать вам. Зачем отвозить ее так далеко, спрашиваете вы меня?.. Затем, что Антинагюэль любит эту женщину; сердце его смягчилось к ней и потому, может быть, он растрогается ее просьбами, возвратит ее родным, а я не хочу этого; она должна плакать кровавыми слезами, чтобы сердце ее разорвалось от непрестанного напора горечи, чтобы она наконец лишилась всего, даже надежды!

Произнеся эти последние слова, донна Мария встала, высоко подняв голову, со сверкавшим взором и подняв руку; в ее наружности было что-то роковое и страшное, испугавшее даже индейца, столь недоступного душевным движениям.

– Ступайте! – прибавила Красавица повелительным тоном. – Прежде чем эта женщина уедет, я хочу увидеть ее один только раз и поговорить с нею несколько минут. По крайней мере, она должна узнать меня... Приведите ее ко мне.

Индеец вышел, не отвечая. Столь прелестная и столь жестокая, донна Мария пугала его, внушала ему ужас. Донна Розарио, услышав страшный приговор, так холодно произнесенный против нее, упала почти без чувств на пол.

ГЛАВА XXXIV

Лицом к лицу

Дверь той комнаты, в которой была заперта донна Розарио, вдруг растворилась, и индейский вождь показался при входе; он держал в руке грубую глиняную лампу, пламя которой, хотя очень слабое, позволяло различить предметы. Этот человек опять надел шляпу, и ее широкие поля скрывали черты его.

– Пойдемте, – грубо сказал он молодой девушке.

Донна Розарио, видя бесполезность сопротивления, которое могло быть опасно для нее среди окружавших ее разбойников, покорно склонила голову и молча последовала за своим проводником.

Донна Мария снова уселась в кресло; скрестив руки и опустив голову на грудь, она погрузилась в мрачные размышления. При легком шуме шагов молодой девушки она выпрямилась; молния ненависти сверкнула в ее глазах, движением руки приказала она индейцу удалиться.

Обе женщины с жадностью рассматривали друг друга; взгляды их встретились. Мертвое безмолвие царствовало в комнате; время от времени ветер врывался со зловещим стоном в щели дверей, потрясал старую хижину до самого основания и колебал пламя единственной свечки.

После довольно продолжительного времени, Красавица с тем умением, которым обладают женщины в такой высокой степени, разобрала одну по одной неисчислимые красоты восхитительного создания, которое, трепеща, стояло перед нею, и, побежденная очевидностью, заговорила глухим голосом, как бы говоря сама с собою:

– Да, она хороша; она имеет все, что может сделать ее восхитительной; ее достаточно увидеть раз, чтобы полюбить... Ну, эта красота, которая до сих пор составляла ее радость и гордость, скоро поблекнет от горя... Я хочу, чтобы, прежде чем пройдет год, она сделалась предметом презрения и жалости для всех. О! – прибавила она громким голосом. – Наконец-то мщение в моих руках.

– Что я вам сделала? За что вы меня так ненавидите? – сказала молодая девушка голосом, звук которого растрогал бы и тигра.

– Что ты мне сделала, бессмысленная тварь? – вскричала донна Мария. – Что ты мне сделала? Правда, ты ничего мне не сделала! – прибавила она с хриплым смехом.

– Увы! Я вас не знаю, и сегодня в первый раз вижу вас; я бедная девушка; жизнь моя до сих пор протекала в уединении; могла ли я оскорбить вас?

Донна Мария смотрела на нее с минуту с неизъяснимым выражением.

– Да, признаюсь, – отвечала она, – ты ничего мне не сделала! И лично, как ты сейчас сказала, мне не в чем упрекать тебя; но разве ты не понимаешь, что, заставляя тебя страдать, я мщу ему?

– Я не понимаю, что вы хотите сказать? – возразила молодая девушка простодушно.

– Безумная, ты играешь с львицей, готовой растерзать тебя; не выказывай более неведения, которым меня не обманешь; если ты еще не угадала моего имени, я скажу тебе его: я донна Мария... меня прозвали Красавицей, понимаешь ли теперь?

– Совсем не понимаю, – отвечала донна Розарио чистосердечным тоном, который невольно поколебал ее мучительницу, – я никогда не слышала вашего имени.

– Неужели это правда? – спросила донна Мария с сомнением.

– Клянусь вам.

Красавица начала ходить большими шагами по комнате. Донна Розарио, все более и более удивляясь, украдкой смотрела на эту женщину, не будучи в состоянии отдать себе отчета в волнении, которое она испытывала в ее присутствии и при звуках ее голоса; это была не боязнь, еще менее радость, но какая-то непонятная смесь грусти, жалости и ужаса. Какое-то необъяснимое чувство привлекало ее к той, гнусные намерения которой не были уже для нее тайной и которой она по всему должна была опасаться. Странная симпатия! То, что донна Розарио чувствовала к Красавице, Красавица чувствовала к донне Розарио; напрасно призывала она на помощь все оскорбления, в каких могла упрекнуть человека, которого хотела поразить; в самых тайных изгибах ее сердца, голос, все более и более сильный, говорил ей в пользу той, которую она приготовлялась принести в жертву своей ненависти; чем более старалась она преодолеть чувство, в котором не могла дать себе отчета, тем более чувствовала, что ее усилия были бесполезны; словом, она готова была растрогаться.

– О! – шептала она с бешенством. – Что происходит со мной, неужели я растрогалась?

Подобно тому, как индейские воины, привязанные к пыточному столбу, воспевают свои подвиги, чтобы придать себе бодрости мужественно перенести муки, безмолвно приготовляемые их палачами, Красавица припоминала все оскорбления, которыми осыпал ее дон Тадео, и со сверкающими глазами она вдруг остановилась перед донной Розарио.

– Послушай, молодая девушка, – сказала она голосом, дрожавшим от гнева, – в первый и последний раз видимся мы с тобой; я хочу, чтобы ты знала, почему я так тебя ненавижу. То, что ты узнаешь, может быть впоследствии послужит тебе утешением и поможет переносить мужественно горести, которые я тебе приготовляю!

– Я слушаю вас, – отвечала донна Розарио с ангельской кротостью, – хотя заранее уверена, что все вами сказанное не может ни в каком случае сделать меня виновной перед вами.

– Ты думаешь? – воскликнула Красавица тоном иронически-сострадательным. – Ну, так выслушай меня... нам еще есть время поговорить; ты должна ехать через час.

Этот намек на скорый отъезд заставил молодую девушку задрожать и напомнил ей о том, сколько в этом отъезде заключалось для нее несчастий.

– Женщина, – продолжала Красавица, – молодая и прекрасная, даже прекраснее тебя, слабое дитя городов, которое малейшая гроза сгибает как тростник, женщина, говорю я, по любви вышла за человека также молодого и прекрасного, как злой дух до падения. Этот человек вероломными, сладкими речами открыл перед ней неизмеримый и неведомый горизонт и так обольстил бедную сельскую девушку, что в несколько дней уговорил ее украдкой оставить дом, дом ее детства, в котором старик отец напрасно призывал дочь до самой своей смерти, чтобы благословить ее и простить.

– О! Это ужасно! – вскричала донна Розарио.

44
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Эмар Густав - Вождь окасов Вождь окасов
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело