Сурикэ - Эмар Густав - Страница 16

• Предыдущая
• 16/99
• Следующая

Наконец охотники увидели, что четверо незаметно направились в их сторону.

Охотники не подавали признаков жизни, и приближающиеся остановились на некотором расстоянии.

В эту минуту Белюмер слегка толкнул Шарля локтем, незнакомец сделал то же самое, поскольку и он увидел.

Остальные четверо индейцев влезли на деревья и спрятались в листве, полагая, что их никто не видит. Их бы и не заметили, если бы им не пришлось немного выставиться, чтобы прицелиться из ружья.

То, что далее последовало, совершилось с ужасной быстротой: раздались четыре выстрела охотников, и затем охотники кинулись на индейцев, застывших в кустах. Произошла ужасная битва врукопашную, после которой на земле осталось восемь трупов; их потом сбросили в озеро.

Восьмерых краснокожих как не бывало.

Неизвестный поднял ружье, порох, пули, ягдташ, топор и нож для скальпирования — это были отнятые у него ранее вещи.

— Спасибо, — сердечно сказал он, пожимая руки двум охотникам. — Я вам обязан жизнью и не забуду этого: я француз, как и вы, меня зовут Мрачный Взгляд, или Серый медведь; может быть, мне когда-нибудь и удастся вам отплатить добром за добро.

После того им еще раз два раза случалось встречаться с Мрачным Взглядом; Шарль опять спас ему жизнь, один раз освободивши его от столба пыток, к которому его привязали ирокезы, а другой раз — убивши индейца, который хотел его оскальпировать.

На этот раз Мрачный Взгляд, как видно, изменил своему обычному безмолвию, потому что он имел с Шарлем продолжительный разговор с глазу на глаз; разговор, должно быть, был очень интересен, потому что оба они расстались сильно взволнованные.

Жизнь авантюриста принесла Шарлю большую пользу; его характер определился, окреп, наивность и ребячество исчезли. Теперь он был гордый, пылкий, решительный человек с безошибочным суждением, с широкими, возвышенными взглядами. Опыт жизни сделал его благоразумным и придал ему большую цену в глазах всех.

Канадские охотники прозвали его Сурикэ (мышонок) за то, что у него был беспокойный, вечно остерегающийся взгляд. Краснокожим он был известен под характерным именем Звездная буря, по причине его мужества и хладнокровия даже в самых критических обстоятельствах. Он пользовался репутацией лучшего бегуна по лесам и пластуна среди индейских племен и даже на английской границе.

Однажды, возвращаясь из Фронтенака, с ним лицом к лицу встретился граф де Меренвиль. Встреча была самая сердечная, поговорили по душам; графу удалось увезти его с собой во внутреннюю часть колонии.

Но тщетны были усилия г-на Дореля заставить его принять важное место в колониальной администрации, на которое он имел все права по своим признанным всеми талантам; молодой человек не согласился ни на что; он полюбил жизнь в пустыне, эта широкая, свободная жизнь манила его к себе.

Все, чего мог от него добиться граф Меренвиль, было только то, что он будет жить в окрестностях Бельвю и не будет уходить на охоту далее 60 миль, не сказавшись графу. Не будучи в состоянии сделать для него ничего больше, граф назначил его главным пластуном милиции, в которой сам был генералом.

Молодой человек принял это звание больше для того, чтобы не обидеть графа, который сделал ему так много добра.

А может быть, у Шарля были и другие причины остаться вблизи семейства Меренвиль; но если они и были, то Шарль хранил их в глубокой тайне.

В похвалу молодому человеку скажем, что в течение первых же шести месяцев после его назначения главным пластуном милиции он оказал колонии большие услуги.

Приехавши в Канаду, генерал Монкальм не раз слыхал странную историю про адвоката при парижском парламенте, сделавшегося американским охотником; после возвращения Шарля в колонию в Квебеке только о нем и говорили, сперва генерал этому не верил, самый факт казался ему слишком уж странным, но его положительно уверили, что все это правда, и его любопытство было возбуждено.

Генерал Монкальм был человек ученый. Он сам говорил, что ему хочется по возвращении во Францию сделаться членом французской Академии надписей и изящной литературы. Предполагая, что такой человек, как Шарль Лебо, будучи поставлен в исключительное положение, должен был узнать много нового и интересного, генерал признался своему другу и родственнику, графу Меренвилю, в желании познакомиться и поговорить с молодым человеком.

Граф Меренвиль тонко улыбнулся, но, радуясь возможности оказать услугу главнокомандующему, обещал ему доставить случай самому судить о достоинствах главного пластуна милиции.

Несколько дней спустя граф де Меренвиль устроил за столом в Бельвю встречу двух человек, генерал-аншефа канадской армии и Шарля Лебо, или Сурикэ, или Звездной бури; последний не знал, да и не интересовался совсем, кто был тот господин, с которым он обедал.

Но это инкогнито раскрылось, когда перед обедом граф представил их друг другу; в Америке человек ценится только по личным своим качествам, социальные различия там неизвестны, поэтому взаимное представление Монкальма и Шарля никому не показалось странным, особенно Сурикэ, который был слишком скромен, чтобы хоть на минуту подумать, что обед дан именно ради него. Встреча была любопытная и очень интересная. Естественно, разговорились прежде всего об охоте; Шарль выказал глубокое знание Канады, ее топографии, истории индейских племен, ее населяющих, знание их нравов, их политики, их языков, на которых он свободно говорил; знание канадской флоры и фауны, ее природных богатств, о которых никто и не подозревал; он указал на сильные и удобные в военном отношении позиции, которые легко можно укрепить, указал несколько действенных способов остановить вторжение англичан и помешать нападению индейцев, которых англичане подкупали.

Генерал Монкальм не скрывал своего удивления; он совершенно поддался очарованию твердой, точной и живописной речи.

Тема разговора была ловко переменена, и речь зашла об астрономии, гидрографии, баллистике и пр., и пр., и пр.; охотник отвечал на все вопросы как человек, глубоко знакомый с предметом, затем перешли к религии, к литературе, к юриспруденции, к древним языкам: латинскому и греческому, и молодой человек ни в чем не выказал затруднения, оставаясь скромным и светским.

С этой минуты генерал Монкальм почувствовал большое уважение к Шарлю Лебо; он стал часто обращаться к нему за советом и не раз давал ему опасные поручения, которые молодой человек исполнял всегда с большим успехом.

— Сурикэ, Бесследный и Тареа, — говорил генерал-аншеф, — для защиты колонии важнее десяти тысяч обыкновенных солдат.

Таково было положение действующих лиц в то время, с которого начинается наш рассказ; характеры их определятся яснее из дальнейших событий.

Две недели прошло после нападения ирокезов, так дурно для них кончившегося.

М-ль де Прэль почти совершенно оправилась от ужасного потрясения; доктор объявил, что молодая девушка выздоравливает, что никакой опасности нет, что у нее осталась только слабость, которая скоро пройдет благодаря предписанному ей укрепляющему режиму.

Доктор Жильбер, простившись с больною и со всем семейством Меренвиль, возвратился в Квебек, объявив, что ему незачем больше ездить в Бельвю.

Во время болезни молодой девушки Сурикэ, во избежание нового нападения, окружил дом бдительной стражей; двери и окна были приведены в такое состояние, что могли бы устоять против топора и даже огня; для окончательного успокоения дам Сурикэ поместил постоянный караул из охотников и милиционеров в небольшом домике, находящемся на расстоянии пистолетного выстрела от жилища. Охотники наблюдали за окрестностями, между тем как милиционеры делали ночью беспрестанные обходы; кроме того, с дюжину преданных и храбрых слуг спали с оружием в головах и были готовы стрелять при первом поданном знаке. Но ирокезы потерпели такое сильное поражение, что, казалось, забыли даже дорогу в Бельвю: не было обнаружено никакого подозрительного следа.

• Предыдущая
• 16/99
• Следующая