Король нищих - Бенцони Жюльетта - Страница 34
- Предыдущая
- 34/81
- Следующая
– У меня нет выбора, не так ли?
– Да. Вы можете сию минуту покинуть монастырь и отправиться на улицу Турнель, пренебрегая последствиями для вас и для тех, кто вам дорог.
Наутро настоятельница Мария-Магдалина принесла мадемуазель де Вален черную рясу, белые нагрудник и покрывало. Через час госпожа де Ла Флот, у которой словно гора с плеч свалилась, уехала обратно в Вандом, раздумывая над тем, как отнесется ее внучка к письму короля. Мари могла разорвать письмо, даже не прочитав, – это было бы вполне в ее натуре.
Вот почему госпожа де Ла Флот приятно удивилась, когда Мари, прочитав письмо с каменным лицом, снова сложила его и небрежно обмахнулась им, словно веером, прежде чем спрятать в карман платья, по которому затем похлопала с довольным видом...
– Надо мне подумать об этом! Скажем... до весны. Поездки приятнее, когда цветут яблони...
– Не слишком ли ты злоупотребляешь терпением короля, дорогая? Говорю тебе, он в полном смятении. Промедление не пойдет на пользу ни ему, ни тебе.
– Я так не думаю. Не волнуйтесь, бабушка, послание я ему пошлю. Сейчас я должна оставаться здесь. Приказ об аресте герцога Сезара взбудоражил всю округу. Ваш кузен дю Белле даже готовится к обороне Вандома. Разве король ничего не сказал вам об этом?
– Мы обсуждали совсем другие темы, и признаюсь вам, что я, учитывая ваше нынешнее положение, не испытывала никакого желания прибавлять к нашим заботам еще не остывшую тему Сезара и его сыновей. Однако перед отъездом из Парижа я заехала к Вандомам. Герцогиня и ее дочь не имеют известий от Сезара и держатся тише воды ниже травы. Они усердно молятся, но в жалости они не нуждаются. Епископ Лизье, аббат де Гонди, его дядя архиепископ Парижский и даже господин Венсан окружают их своей заботой, ведь никто и не подумает считать гнусным отравителем сына Генриха Великого. Полагаю, что расположение этих достойных людей играет в пользу беглецов. Кардиналу придется с ними считаться...
Госпожу де Ла Флот отвлекло легкое царапанье в дверь. Жаннета, которая слышала, как во двор въехала карета, робко пришла узнать новости. Увидев ее измученное страхом лицо, Мари, обычно очень сдержанная, подбежала к ней и обняла за плечи.
– Перестань себя терзать, Жаннета. Все хорошо. Просто в монастыре Визитации стало одной послушницей больше.
– Послушницей? Но она даже слышать не желала о монастыре! Значит, его светлость Франсуа оказался таким жестоким, что все же отправил Сильви в монастырь! О, бедняжка!
– Она же не навсегда останется там, но сама подумай, что нигде она не будет защищена лучше. И потом, Сильви снова сможет увидеть своего дорогого крестного, который будет ее навещать. Госпожа де Вандом и ее дочь тоже будут приходить к ней, как только решатся выходить из дома...
На самом деле Мари была не так спокойна, как хотела казаться. Она, несомненно, предпочла бы, чтобы Сильви осталась с нею. Париж и, главное, близость начальника полиции тревожили Мари, хотя Сильви и Лафма разделяла преграда, достаточно высокая, чтобы заставить отступиться даже короля и кардинала. И всему помехой было дело Сезара Вандомского. Мари слишком хорошо знала характер Сильви, способной перелезть через стену монастыря, чтобы броситься к ногам королевы, кардинала, любого другого человека в случае, если отец и сыновья Вандомы будут схвачены. В конце концов, оставалось только надеяться, что за этот месяц ничего неприятного не случится: за это время они переедут в замок Кретей.
Первые – и совершенно поразительные! – новости пришли из Вандома. Устроив своего отца Сезара Вандомского в Англии, где он всегда пользовался гостеприимством своей сводной сестры королевы Генриетты, Меркер и Бофор вернулись к себе в сеньорию. Они сделали короткую остановку в Париже и успели за это время получить приказ о высылке в собственные владения с запретом покидать их до тех пор, пока не закончится следствие по делу их отца. Возвратившись в Вандом, братья разъехались: старший отправился в Шенонсо, а Франсуа уединился в Вандоме. Жители города устроили ему восторженный прием.
Мари, сгоравшая от любопытства и нетерпения, не могла усидеть на месте. Уложив свой багаж, легкий, но все-таки вмещавший две смены платьев, она села на лошадь и в сопровождении Жаннеты и двух конюших направилась в Вандом.
Она думала, что найдет Франсуа объезжающим свой город и осматривающим укрепления, но ее ждало разочарование: господин герцог находился в замке, где принимал своих друзей. В их число, по-видимому, входила и госпожа де Монбазон, ибо Мари, въехав на парадный двор, сразу увидела украшенную ее гербом карету. Вряд ли губернатор Парижа сопровождал свою супругу, и от этого настроение Мари омрачилось. Эта любовь, с таким бесстыдством выставляющая себя напоказ, все больше напоминала страсть, а это Мари совсем не нравилось. Но не из-за себя или королевы, у которой теперь были другие заботы, а из-за Сильви: ведь именно Франсуа, сделав один небрежный жест, отправил ее в монастырь...
Мари едва не повернула обратно, но о ее приезде, как только она въехала в городские ворота, тотчас сообщили в замок, и герцог де Бофор, приветливо улыбаясь, собственной персоной вышел ей навстречу.
– Это вы, моя милая! Какая неожиданная и огромная радость!
– Столь же неожиданная, как и эта? – шутливо спросила она, показывая на карету де Монбазон правой рукой, тогда как Франсуа целовал ее левую руку.
– Нет. Эту радость я ожидал. Меня навестили друзья, чтобы отпраздновать мое возвращение. Некоторые приехали прямо из Англии, но, поскольку я не сомневаюсь, что они входят в число ваших обожателей, наше маленькое сборище станет от этого лишь более приятным. Вам все будут рады! Я уже велел приготовить вам комнату.
Потом, заметив за спиной Мари камеристку Сильви, он воскликнул:
– Жаннета? Какими судьбами?
– Когда уходят в монастырь, Франсуа, – мгновенно ответила Мари, – за дверью оставляют своих слуг и даже меняют платье.
Улыбка исчезла с лица Бофора, который недовольно нахмурился.
– Разве Сильви в монастыре?
– В монастыре Визитации Святой Марии. Вы отправили ее туда столь бесцеремонно, что она не сочла возможным возразить вам.
– Но это безумие! Я пришел в ярость, узнав, что она покинула Бель-Иль, но я никогда не хотел...
– Скажем, что вы прекрасно разыграли приступ гнева. А Сильви вам поверила. Правда, я вынуждена признать, поверила без особого восторга, но она, по крайней мере, будет иметь счастье встретиться в приемной монастыря с шевалье де Рагенэлем, которого искренне любит. Кроме того, я не вижу ни одного человека, кто был бы в состоянии нанести ей вред в этом прибежище... Но об этом мы поговорим позже! Я хотела бы переодеться с дороги.
– Разумеется. В конце концов, пока Сильви не принесет вечный обет...
– Это касается только Бога и Сильви, но я восхищаюсь, с какой легкостью вы примиряетесь с мелкими неприятностями, которые сами же и создаете.
Бофор все-таки не посмел поселить свою любовницу в покоях, где жила его мать, когда приезжала в Вандом, и поэтому их с язвительным удовлетворением заняла мадемуазель д'Отфор. Она твердо решила держать себя с безупречной учтивостью в обществе госпожи де Монбазон. Кстати, обе женщины в совершенстве владели светскими манерами, которые оказывают неоценимую помощь в дипломатических переговорах. Более того, они не питали друг к другу личной антипатии, и если Мари-брюнетка была официальной любовницей Франсуа, то Мари-блондинка не сочла возможным упрекать ее за это. Вечер прошел самым приятным образом.
Зато остальные друзья, представленные де Бофором, не могли не удивить Мари своей пестротой: два брата-нормандца, Александр и Анри де Кампьоны, отец Лабуле, доверенное лицо герцога Сезара, недавно назначенный им настоятелем собора святого Георгия, что располагался в замке; граф де Воморен – вскоре Мари узнала, что он служит связным между Лондоном и Вандомом. Центром этой компании был очень странный персонаж, маленький черноволосый горбун Луи д'Астарак де Фонтрай, сенешаль Арманьяка и, главное, доверенный человек Месье, чьи мысли он прилежно излагал. Он тоже прибыл из Лондона, где его удерживал приказ об изгнании. Наконец, среди друзей находился красивый молодой человек; Мари хорошо его знала, потому что много раз встречалась с ним в окружении королевы: он был страстным ее поклонником и более или менее заменял Бофора в роли верного рыцаря. Его звали Франсуа де Ту, он происходил из знатной судейской фамилии и был близким другом Сен-Мара, который в шутку прозвал его «Ваше Беспокойство». Могло вызвать удивление, что среди этих блестящих воинов находится этот глубокий и серьезный ум, ибо он занимал явно не соответствующий его способностям пост главного королевского библиотекаря, хотя и отважно сражался под Аррасом. Всех друзей объединяла ненависть к Ришелье, на которого они жаловались по той или иной причине: Фонтрай из-за того, что однажды посмел пошутить над немощностью кардинала; де Ту из-за должности библиотечной крысы, которую считал смехотворной; остальные – по различным поводам, но всех их объединяла преданность Вандомскому дому. Мадемуазель д'Отфор, бывшей когда-то камеристкой королевы, но без веских причин высланной из столицы, эти люди оказали теплый прием, который объяснялся как ее ослепительной красотой, так и изгнанием.
- Предыдущая
- 34/81
- Следующая
