Миссурийские разбойники - Эмар Густав - Страница 64

• Предыдущая
• 64/85
• Следующая

— Сюда?

— Да, перед отъездом мне надо поговорить с ней.

— Сколько угодно.

Том Митчелл ударил в гонг. Явился Камот.

— Исполнены ли мои приказания?

— Так точно, капитан; за приезжим установлен надзор, которого он не может заметить.

— Где он?

— В своей комнате.

— Если завтра он захочет видеть меня, ты ответишь, как мы договорились.

— Слушаю, капитан.

— Что отряды?

— Уже с час как отправлены три отряда; я поеду с последним, когда взойдет луна.

— Завтра на рассвете, даже и раньше, если можно, ты должен вернуться.

— Будьте спокойны, капитан, я и сам не желаю, чтобы остров оставался без надежного присмотра, особенно в такую минуту.

— Гм! Разве произошло что-то новенькое?

— Ничего с виду, но много по существу.

— Говори, — сказал капитан, видя его нерешительность, — что случилось?

— Час тому назад я встретил Версанкора на берегу, вон там у рогатки. Вода с него текла, словно он только что вышел из ручья. Увидев меня, он смутился; короче говоря, он давал преглупые объяснения, которым не поверил бы и пятилетний ребенок.

Капитан на минуту задумался.

— Усиль надзор за ним; при первой улике я покончу счеты с ним по возвращении.

— Для большей безопасности он назначен в мой отряд, так что я глаз с него не спущу.

— Смотри, чтобы он не проскользнул между пальцами, как опоссум.

— Добро! Партии-то равные.

— Смотри сам. Прикажи оседлать вороного Атоля и Голиафа для меня и для этого господина, да и Мисс Лэр для пленницы — ведь она, кажется, смирная?

— Как ягненок; настоящая дамская лошадка.

— Прикажи оседлать лошадей по-походному, со всей амуницией, заряженными пистолетами и арканом.

— Я так и думал. Уж если седлать Вороного и Голиафа, так, значит, езда предстоит не на шутку. Надолго ли уезжаете?

— Дня на три. До моего возвращения ты с острова ни ногой.

Камот покачал головой.

— И вы едете один?

— Говорят тебе: с этим господином.

— Надо бы еще взять Птичью Голову.

— Это зачем?

— Да не равен час, а два все-таки больше одного.

— Но мы вдвоем и поедем.

— Может быть, только тогда вы будете втроем; все лучше.

— Упрямец! Делай как знаешь.

— Благодарю покорно, капитан, — ответил Камот, весело улыбаясь.

— Но, главное, смотри, чтобы никто не проведал о моем отсутствии.

— Само собой разумеется.

— Ступай же и пришли сюда пленницу. Кстати, не говорил ли ты ей чего?

— Ничего, капитан; вам известно, что я не болтун.

— Правда; ступай же. Камот поклонился и ушел.

— Видно, молодец не имеет ко мне доверия, — заметил Дюран, смеясь.

— Камот по своей верности и преданности — истая собака; но как и любая собака, он подозрителен и ревнив. За меня он пойдет на смерть.

— Я не помяну злом его недоверия. Впрочем, я люблю людей такой породы.

— Да, они драгоценны. Одна беда, иногда приходится чересчур покоряться их воле.

— Ну вот! Когда покоряет самоотвержение, жаловаться не на что.

Тут дверь отворилась, и в комнату вошла девушка.

Это была Анжела, или Вечерняя Роса, — предоставляем читателю называть ее как угодно.

Она поклонилась и остановилась, печальная, взволнованная, робко опустив глаза перед атаманом.

Мужчины встали и вежливым поклоном приветствовали ее.

— Милости просим садиться, — сказал ей атаман по-индейски, — вот стул для моей сестры.

— Вечерняя Роса невольница и не может сидеть перед своим господином, — ответила она мелодичным голосом, точно пташка пропела, но с ясным и твердым выражением лица.

Вечерняя Роса была восхитительная семнадцатилетняя красавица; в ее личности соединялись красное и белое племена, и казалось, превзошли себя, произведя совершенство красоты.

Ее стройный, гибкий, грациозно выгнутый стан имел волнообразное движение американок; ее длинные, черные, как вороново крыло, волосы ниспадали почти до крошечных ног, а когда они были распущены, то она была ими окутана, как покрывалом. Цвет ее лица имел золотистый оттенок дщерей солнца, большие голубые глаза были оттенены длиннейшими ресницами, алые губы с грациозным изгибом на концах и два ряда ослепительной белизны зубов придавали ее лицу выражение, которое можно видеть только на некоторых изображениях мадонн Тициана.

Капитан Дюран был ослеплен дивной красотой индианки; ему и в голову не приходило, что американское племя могло произвести на свет такое чудо красоты.

Выслушав ее ответ, атаман кротко улыбнулся.

— Вечерняя Роса не имеет здесь господина; у нее есть только друзья.

— Друзья! Могу ли я этому верить, — прошептала она в то время, как две алмазные капли задрожали на ее ресницах.

— Клянусь честью, я просил мою сестру прийти сюда за тем, чтобы выслушать мои извинения за похищение, жертвой которого она стала.

— Могу ли я верить вашим словам? — спросила она по-французски.

— Сомневаться значило бы незаслуженно оскорблять меня, — ответил атаман на том же языке. — Завтра же я возвращу вас вашим друзьям.

— О, благодарю вас! — воскликнула девушка рыдая, и, прежде чем он успел предвидеть, она упала перед ним на колени и, схватив его руку, покрыла ее поцелуями и слезами.

Том Митчелл поднял ее почтительно и опять усадил на стул.

— Так вы были здесь очень несчастны? — спросил он кротко.

— О, да! — ответила она прерывающимся от рыданий голосом.

— Однако я отдал самые строгие приказания относительно вас.

— Мне приятно засвидетельствовать перед вами, что со мной обращались самым почтительным образом и окружали меня нежнейшим вниманием, но я была в плену, вдали от тех, кого люблю и кого мое отсутствие повергло в жестокое отчаяние.

— Простите же меня и верьте, что я надеюсь скоро загладить свою вину. Повторяю вам, что завтра вы будете возвращены вашей семье.

— О, сделайте это, и я буду век любить вас, любить как друга, как брата!

— Постараюсь заслужить эти лестные названия, мисс Анжела. Так вы не проклинаете меня?

— О! Нет, всеми силами души я благословляю вас, и поверьте, Бог наградит вас.

— Я и сам в том уверен. Бог внимает молитвам своих чистых ангелов.

Молодая девушка при столь неожиданном комплименте робко опустила голову.

• Предыдущая
• 64/85
• Следующая