Миссурийские разбойники - Эмар Густав - Страница 63

• Предыдущая
• 63/85
• Следующая

Вечером того же дня, около половины десятого, атаман сидел напротив капитана Пьера Дюрана за столом, уставленном блюдами, тарелками и пустыми бутылками, доказывавшими аппетит собеседников и их мощное нападение на предложенные яства для утоления голода.

Оба курили отличные сигары, прихлебывая, как истые гастрономы, горячий кофе из японских чашек; перед ними было расставлено несколько бутылок с отборнейшими ликерами.

Они достигли того предела, который так высоко и справедливо ценится всеми первоклассными знатоками по желудочной части: когда дух на лету и мозг на раздолье от питательных соков и благородных возлияний витают в области чарующей мечты как ни попало, но с упоительным наслаждением.

Прошло около четверти часа, а собственники все молчали, не обмолвившись ни единым словом.

Наконец атаман первым прервал молчание:

— Итак, любезный капитан, вам уже известно, что через полчаса я вам изменю: мне придется встать из-за стола и отправиться по своим делам.

— И верить не хочу, — отвечал тот рассеянно.

— Однако это непреложная истина, к моему крайнему сожалению; но, вероятно, вы знаете лучше всякого другого, что дело превыше безделья.

— Конечно; но я не имею намерения мешать вам в деле.

— Так о чем же тогда вы говорите?

— А о том, что вы не измените мне и не расстанетесь со мной.

— Но, как мне кажется…

— Вы ошибаетесь.

— Однако, если я уезжаю отсюда…

— Так что же? Вы уезжаете, а я с вами — понятно ли?

— Но скакать ночью сломя голову…

— Ночью или днем, какая разница! Я моряк; как не передвигайся, мне все равно, только бы двигаться. Кроме того, мы с вами старые знакомые — не так ли? Ведь я знаю, какого рода коммерцией вы занимаетесь, следовательно, меня ничем удивить нельзя. Признаюсь вам, я страшно скучаю здесь, не зная, за какое дело взяться; кроме того, мне будет очень приятно посмотреть, каким образом совершаются флибустьерские экспедиции.

Все это было сказано с такой добродушной шутливостью, что обижаться было никак нельзя. Атаман улыбнулся.

— Только ваше предвидение обманет вас на этот раз.

— Каким образом?

— Я отправляюсь не похищать, а возвращать.

— Вы?

— Да. Один раз — не вечный указ.

— Правда, но этот раз, по-моему, еще забавнее, и вы возбуждаете во мне неумеренное желание присутствовать при таком благочестивом деянии.

— Но…

— Нет, пожалуйста, без «но». Помните, что я бретонец, следовательно, упрям за трех ослов. Раз я что забрал себе в голову, так уж нипочем не отстану, если только вы не откажете мне наотрез, сказав, что мое желание вам неприятно.

— Мне и в голову этого не приходило.

— Так за чем же дело стало? Вы согласны принять меня спутником?

— Делать нечего. Как прикажете сопротивляться такому упрямцу?

— Что за очаровательный человек! Итак, решено, я ни на шаг от вас.

— Только с одним условием.

— Посмотрим, что за условие?

— Воспользуйтесь оставшимися минутами, чтобы загримироваться и совершенно преобразиться — так, чтобы никто не мог вас узнать.

— К чему это условие в такой глуши, где никто кроме вас меня не знает?

— А уж это мой секрет. Согласны вы или нет?

— Еще бы!

— Ну, вон там вы найдете все необходимое.

— Благодарю, — сказал капитан, вставая.

— Еще одно.

— Как! И второе условие?

— Да.

— Ну, продолжайте, я не пропущу ни одного слова, — ответил капитан с удивительным хладнокровием и, не теряя ни минуты, принялся за свое преобразование.

— На случай, если судьба сведет вас со знакомыми, вы должны сохранять свое инкогнито даже и тогда, если бы среди них увидели вашего любезного друга, за которым и погнались сюда.

Капитан, окрасивший себе брови черной, как смола, краской, принялся было и за бороду, но при последних словах отшатнулся.

— Как! И он там будет? — спросил он с волнением.

— Я не говорю, что это будет наверняка; вероятнее даже, что его не будет, но я хочу сам руководить этим делом.

— Гм!

— Что же, вы согласны?

— Скажу по-вашему: делать нечего.

— Даете слово?

— Клянусь честью, я верю вам.

— Благодарю и не обману вашего доверия… Поторопитесь, я жду вас.

— Еще несколько минут, и все кончено.

Переделав свое лицо, так что оно сделалось неузнаваемым, капитан снял свою одежду и надел другую, которая придала ему вид колониста на мексиканских границах.

— На каких языках вы говорите?

— Почти на всех с одинаковой беглостью, как на французском, особенно же по-английски и по-испански.

— Очень хорошо. Во время нашей экспедиции вас будут звать дон Хосе Ромеро.

— Дон Хосе Ромеро — не забуду.

— Вы — капитан испанского флота и удалились в эти края вследствие несчастной дуэли.

— Прекрасно!

— Не забудьте прилично вооружиться. Рекомендую вам это оружие — отличная рапира. Захватите также длинный нож и спрячьте его в правый сапог. Верхом ездить умеете?

— Как кентавр.

— Вот и отлично! Не забудьте этих пистолетов и ружья.

— О! Да у вас тут настоящий арсенал.

— Действительно, но здесь нельзя иначе путешествовать.

— На войну, так на войну! Ну, вот я и готов.

— Покончили?

— Как вы находите меня?

— Невозможно узнать; любой обманется. Вы обладаете настоящим талантом! Преобразились во всем, даже голос иной.

— Да ведь это и есть главное. Теперь позвольте еще одно слово.

— Говорите.

— В чем состоит совершаемый нами возврат?

— Мы возвращаем молодую девушку, — ответил атаман, улыбаясь.

— Молодую девушку?

— Да, очаровательную девушку, которую я захватил несколько дней тому назад, но не мог устоять против ее тоски.

— Что это вы рассказываете? — спросил капитан насмешливо.

— Клянусь честью! С тех пор, как она в моих руках, я обращался с ней с глубочайшим уважением и окружал ее самым почтительным вниманием.

— Это доказывает, что у вас благородное сердце, с чем я от души поздравляю вас, — заметил молодой капитан с жаром, — но с какой же целью вы ее похитили?

— Боюсь, что цель мне не удалась… Но, любезный капитан, пользы не будет от пустых вопросов; скоро вы сами все узнаете. Присядьте-ка, девушка сама к нам придет.

• Предыдущая
• 63/85
• Следующая