Содержательное единство 2007-2011 - Кургинян Сергей Ервандович - Страница 39

Однако в последнее время у Туркменбаши появились и другие "интересные предложения". Особенно настойчиво их стали делать после того, как в начале ноября 2006 года Ниязов на встрече с главой МИД Германии Вальтером Штайнмайером впервые объявил о запасах крупнейшего газового месторождения Южный Иолотань – более 7 трлн. кубометров. А это, якобы, выводит Туркмению на третье место в мире по запасам газа после России и Ирана.

Тогда же Туркменбаши предложил Германии – вместе с Россией и Туркменией – участвовать в строительстве Транскаспийского газопровода (рис.21).

Этот трубопровод должен пройти через Каспий в Закавказье (Азербайджан и Грузию) и дойти до планируемого газопровода "Набукко" (Турция – Австрия), связав ЕС со Средней Азией. Трубопровод мощностью 40 млрд. куб м. газа в год ориентировочно будет стоить 5,8 млрд. долларов. Причем тогда же было объявлено, что ЕС готов полностью финансировать проект.

Но почти сразу после этих заявлений к Туркменбаши (не в первый раз!) приезжает делегация из Китая. Китайцы (нефтегазовая корпорация CNPC), в свою очередь, изъявляют готовность участвовать в разработке Южного Иолатаня. И предлагают форсировать строительство газопровода через Узбекистан и Казахстан в китайский Синцзян, завершив его уже в 2009 году! И тут же "Ассошиэйд Пресс" сообщает, что Китайским ведомством экономического планирования уже утвержден проект строительства газопровода, по которому газ должен доставляться с правобережья Амударьи на тихоокеанское побережье Китая, в провинцию Гуандун. Протяженность трубопровода составит не менее 7 тыс. км, а расходы на его строительство – десятки млрд. долл.

Таким, образом Туркмения оказывается своего рода "разборчивой невестой на выданье", которая, помимо существующих экспортных возможностей, получает очень перспективные предложения и со стороны Европы, и со стороны Китая (рис.22)

21 ноября 2006 года СМИ сообщили, что Ниязов подписал распоряжение о начале совместной разработки китайской CNPC с госкомпанией "Туркменгеология" "крупнейшего газового месторождения Туркмении".

Но уже 18 декабря к Туркменбаши для "газовых" переговоров прибывает очередная делегация ЕС во главе со спецпредставителем ЕС по странам Центральной Азии Пьером Морелем. Морель заявил, что "ЕС чрезвычайно заинтересован в укреплении и расширении полномасштабного сотрудничества с Туркменией". По итогам переговоров, которые были закрытыми, последовало объявление о том, что "стороны рассмотрели вопрос о возможностях транспортировки туркменского природного газа на европейский рынок" и договорились "подготовить проект двустороннего соглашения по всему спектру сотрудничества".

А всего через три дня, 21 декабря, Ниязов скоропостижно умер… Так энерго-элитный фактор замыкается на фактор смерти, с которого мы начали наш разбор.

Естественна ли смерть Ниязова? Тут в нашем распоряжении всегда будут более или менее фундированные гипотезы. На основании вышеизложенного мы склоняемся к тому, что она "не вполне естественна".

Но, в любом случае, газовая политика нового руководства Туркмении будет иметь важнейшее геостратегическое значение как для Евразии в целом, так и, в частности, для стран СНГ и России.

Во-первых, уже сейчас у "Газпрома" серьезный дефицит газа для одновременных поставок на внутренний рынок, а также в ближнее и дальнее зарубежье. И основную часть этого дефицита восполняет газ Туркмении и, отчасти, Узбекистана (рис. 23).

В частности, напомним, что прошлогодний газовый конфликт России с Украиной и его разрешение – были непосредственно связаны с определением цены на туркменский газ, который поставляет на Украину "Газпром". Ниязов был вынужден согласиться на сравнительно низкие закупочные цены, поскольку альтернативного маршрута для экспорта туркменского газа нет. Украина была вынуждена согласиться на сравнительно высокие (для нее) цены, потому что иного источника газа у нее нет.

В связи с этим следует отметить, что проект транскаспийского газопровода, который Ниязов обсуждал с представителями ЕС, может быть дополнен трансчерноморским газопроводом, с его выходом на Украину (рис. 24).

Тогда Украина могла бы получать туркменский газ, минуя Россию, и далее обеспечивать этим газом Белоруссию, страны Прибалтики и Европу. И тогда антироссийский Каспийско-Черноморско-Балтийский пояс, который мы обсуждали в предыдущем докладе, получил бы мощный независимый "энергетический фундамент".

Но и объявленное как важнейший фактор "энергетической безопасности" снижение "газовой зависимости" ЕС от Москвы – также стратегически зависит от возможности вывести газ Туркмении на мировой рынок "мимо России".

Наконец, для Китая, который в своем развитии увеличивает потребление энергоносителей примерно на 10% в год, газ и нефть Центральной Азии являются важнейшей целью. В начале января было объявлено, что Пекин и Тегеран подписали соглашение о совместной разработке ряда блоков крупнейшего иранского газового месторождения Южный Парс в Персидском заливе, куда Пекин намерен инвестировать 3,6 млрд. долл.

Однако иранский газ пока что можно доставить в Китай только в сжиженном виде по морю. Что создает серьезные риски транспортировки, особенно в случае обострения американо-китайского противостояния и наличия в Индийском океане и районе Маллакского пролива мощной американской военно-морской группировки.

А потому туркменский газ и трубопровод из Туркмении, с перспективой его продления в соседний Иран – для Пекина выглядят наиболее эффективным стратегическим решением (рис.25).

И, добавим, данный вариант сейчас выглядит решением все более реалистичным. Поскольку новый президент Туркмении Бердымухаммедов еще до своего избрания, в середине января, объявил, что намерен выполнить "главный завет Туркменбаши" – построить ветку газопровода через Узбекистан и Казахстан до китайского Урумчи. Вот так!

III.10. Внутренние кланы и внешние ориентации

Важнейший вопрос, который сейчас обсуждается в связи с будущей "газовой" политикой Туркмении – хватит ли у республики газа для "разновекторной" диверсификации поставок, или же между претендентами на туркменский газ развернется непримиримая "энергетическая война".

На "излете" советской эпохи доказанные запасы газа в Туркмении составляли около 3 трлн. куб. метров, причем за "постсоветские" годы было добыто примерно 600 млрд. куб. метров.

Для сравнения укажем, что в настоящее время российские доказанные газовые запасы превышают 50 трлн. куб. метров, и еще примерно столько же относится в России к прогнозным запасам. А добывает Россия более 600 млрд. куб. метров газа в год.

При этом, хотя разведка на газ после распада СССР в Туркмении велась в сравнительно небольших масштабах, последние официальные данные "Туркменгаза" о запасах газа в республике дают цифру более 20 трлн. куб. метров.

Такой огромный прирост запасов туркменские чиновники объясняют открытием новых месторождений в Прикаспии (месторождение "Саг-Кенар" с объявленными запасами 1,7 трлн. куб. метров) и на Юго-Востоке (упомянутый выше Южный Иолотань с запасами более 7 трлн. куб. метров), а также обнаружением новых крупных запасов газа на уже действующих месторождениях (Довлетабад и др.). Однако независимого аудита этих, якобы, гигантских запасов при Ниязове ни разу не проводилось, и потому большинство экспертов – и в России, и за рубежом – ставит названные "туркменские" цифры под большое сомнение.