Долина прокопиев - Пирс Энтони - Страница 45

• Предыдущая
• 45/66
• Следующая

Да, она была страшна. Такого мордоворота Эхсу раньше не посчастливилось видеть.

— А я могу стать еще жутче, — заявила Ветошка.

Огры так и полегли от хохота. Жутче нашей красавицы? Ну и бабу ля, такое загнула!

— Не лицом человек страшен, а делом, — наставительно изрекла Ветошка. — Ну-ка покажи, что делать умеешь.

Громыхающими прыжками огресса помчалась к себе в хижину, распугала там всех летучих мышей и наконец выбралась наружу с кувшином молока в руках. Состроив дикую гримасу, огресса посмотрела на молоко — и оно вмиг скисло.

Эхс был потрясен. Слышать-то он слышал, что огрицы способны взглядом створожить молоко, но увидеть довелось впервые.

Теперь настал черед Ветошки. Она вытащила из мешочка какие-то флакончики и коробочки, и начала накладывать краску на лицо.

— Что это она делает? — спросила Роза.

— Превращается, — пояснил Эхс, внимательно следя за Ветошкой. — Она ведь актриса.

Ветошка действительно стала безобразной. Но огры и ухом не повели. Они привыкли к безобразию.

Ветошка подошла к кастрюле с водой.

— Поднимите меня, касатики, — велела она.

Огры, которых разбирало любопытство, исполнили приказ прокляторши, а она, оказавшись над водой, устремила внутрь кастрюли взгляд, да какой…

Вода не выдержала и скисла?

«Ну и сильна, старая», — подумал Эхс.

Огры наверняка подумали то же.

Но, чтобы убедиться окончательно, один из них сунул в воду палец и облизнул.

— Не вода, а каша. Ай да мамаша! — восхищенно промычал огр.

Эхс вспомнил, что и его бабушка, проклятая комедиантка, когда-то изобразила огрессу, да так ловко, что дедушка просто в нее влюбился. Теперь Эхс понял, как она это сделала.

Теперь настала очередь Эхса. Ну что же ему сделать, чтобы не отстать от Розы и Ветошки?

Взвинтиться и стать огром? Да что они, огров не видели, что ли? Нет, огра огром не удивишь.

И тут он догадался…

— А кто из вас, огры, самый тупой? — обратился Эхс к почтенной публике.

— Я! Я! — заорали наперебой огры, позабыв рифмы.

Каждый лез вперед, каждый старался доказать, что тупее его нет на свете. Но чуть погодя вперед вышел один, самый громадный, самый непроходимый для любой мысли, самый дремучий. Весь он состоял из бугров, и уши у него были накачанные, бугристые, и даже о том, как расправиться с кусачей блохой, ему лень было подумать.

— А я все равно тупее. Вот сейчас увидите, — пообещал Эхс.

Потом он сосредоточился, и от боязни провала в нем проснулась ОГРомная сила. Грозно приблизился он к сопернику, ухватил его за ноги, размахнулся и бабахнул башкой о дерево. Дерево хрустнуло, а ОГр-Орудие даже не почесалось…

Но о-о-чень рассердилось. Огры не любят, когда ими валят деревья. Они предпочитают делать это сами, при помощи кулаков. Обиженный огр поднял поваленный ствол и замахнулся на Эхса, собираясь сокрушить его одним ударом.

— Ну что, огры, разве это не верх тупости — бить тупым огром по тупому дереву? — вопросил у собравшихся Эхс.

Огры задумались. После чего один затрясся от хохота, за ним второй, потом третий, четвертый, а потом и Эхс не удержался. Хохот вздымался до небес, до солнца. От хохота содрогнулось все вокруг, и даже солнце от неожиданности уронило несколько лучиков. Тупым огром по тупому дереву!

Ох-хо-хо! Га-га-га!

— Ну и дуралей же ты, внучек Эхс! — хихикала Ветошка.

— Круглый.., ой, не могу.., осел! — смеялась Роза.

— Я попал в цель, — гордо заявил Эхс. — Потому что тупее уже не бывает.

Эхс и доконал огров. После его номера они не устояли и дали согласие помочь Прокопиям.

Копуша прокладывал подземный проход к королеве скалдырников Скалди, слушаясь указаний камешка, которым его снабдил быстрый буравчик. Но теперь копуша понимал, что камешек действует наоборот — плохой вкус означает, что он идет правильно, а хороший, что сбился с пути.

Среди всех Прокопиев именно скалдырники обладали самой мощной пробивной силой. И даже не сами скалдырники, а их личинки. После бракосочетания скалдырница-фемина находила себе уютное местечко среди скал и там свивала гнездо. Вылупившись, юные скалдырники, дырявя скалы, расползались кто куда в поисках места для еды и развития. Но находили лишь единицы, а тысячи гибли от истощения еще в пути.

В еде скалдырники были ужасно переборчивы.

То, что нравилось одному, не нравилось его соседу.

В общем, существовало среди них великое разнообразие вкусов. В этом было их достоинство, но их беда. Каждый камень имеет свой вкус, но не каждому скалдырнику суждено добраться именно до него, единственного и неповторимого. Если обычно вылупливалось несколько тысяч личинок, то до своего рая сквозь скалы пробивались лишь сотни, если не десятки. Иное дело, если бы личинки питались тем камнем, в котором рождались, но мудрая природа все предусмотрела. Если бы родной дом был так же вкусен, как чужбина, то эти тысячи личинок в момент пожирали бы этот дом, а еды хватило б только на половину роста, то есть народ скалдырников постепенно превратился бы в народ подростков, незрелых юнцов и юниц, неспособных к размножению. А без размножения скалдырники все равно бы вымерли. Вот почему природа устроила так, что скалдырники, едва проклевываясь на свет, тут же отправлялись на поиски своего идеала. Таким образом, и дом оставался цел, и у юношества всегда была цель.

Но, как объяснили копуше буравчики, среди привередливых скалдырников королева была самой привередливой. Если все прочие скалдырники любили каменные камни, то королева предпочитала воздушные. Эти камни были редчайшим лакомством под землей, зато вся поверхность земли была ими просто завалена. Но нынешняя королева, кажется, об этом еще не знала.

Когда-то, во времена, которые для нынешних скалдырников представлялись седой древностью, одна фемина оказалась на поверхности и, найдя воздушные камни, с радостью размножилась под голубым небом и теплым солнцем. Ее дети собрались в рой и атаковали Ксанф, дырявя все на своем пути.

Ксанфяне прозвали их ежиками. Были ли вжики ответвлением пробравшихся на поверхность скалдырников? Трудно сказать. Но в тех, кто обитал на поверхности, прочно поселилась неприязнь к этим вседырявящим, всепробуравливающим крохотным хищникам.

Копушу одолевали тревожные мысли. Если скалдырники окажутся вжиками, что станет с бедной Долиной Прокопиев, с самими Прокопиями? Нет, он не стал бы просить помощи у этих сомнительных существ, но неудача Чекс и Эхса заставила его отправиться в путь. Он надеялся, что ужасной ошибки все-таки удастся избежать.

Так он, руководствуясь вкусом камешка, продвигался вперед. Время от времени он останавливался, закусывал каким-нибудь корешком, потом дремал, но во сне прислушивался — не приближаются ли полушки. Ему не хотелось, чтобы его захватили врасплох.

Через два дня камешек стал таким горьким и противным, что копуша изо всех сил крепился, чтобы не выплюнуть его. Но это означало, что цель близка!

Еще несколько минут — и он оказался во владениях королевы! Здесь, в коридорах, ведущих к ее апартаментам, было довольно светло: гнилушки, развешанные по стенам, распространяли вокруг себя мягкий свет.

— Кто посмел войти в мои покои? — раздался голос, мелодичный, но и настороженный.

Иного приема копуша и не ожидал, потому что Прокопии и скалдырники очень мало знали друг о друге.

— Я Прокопии, из Долины Прокопиев. Пришел на поклон к вашей светлости.

Королева явилась перед ним и копуше еще раз пришлось удивиться. Она была удивительно миниатюрная — такими были фемины племени Прокопиев — в шубке из серого блестящего меха.

Королева скалдырников нисколько не походила на своих сородичей, зато очень напоминала Прокопию.

• Предыдущая
• 45/66
• Следующая