Кризис либерализма - Рормозер Гюнтер - Страница 30

Мы наблюдаем ныне в Европе повсеместно симптомы глубокого кризиса демократии. В течение всего послевоенного периода нашей целью было так укоренить и укрепить демократию именно в Германии, чтобы эта демократия могла выдержать будущие кризисы и катастрофы. Но если исходить из этой цели, то мы должны будем задать сегодня вопрос: была ли та форма преодоления прошлого, которая практиковалась у нас до сих пор, действительно правильной? Я мог бы сослаться на некоторые явления в подтверждение того тезиса, что упомянутая выше цель в итоге так и не была достигнута.

Главное значение имеет тот факт, что в Германии наступило отчуждение между народом и политическим классом, принявшее уже тревожные размеры. И тот же самый феномен наблюдается также и в других странах Европы. Для демократии является опасным кризисным фактором ситуация, когда значительная часть народа отворачивается от того класса, который должен был бы представлять народ в демократической системе. Особенное беспокойство возникает тогда, когда такой отход народа от политического класса происходит столь однозначно и в широких масштабах, как это имеет место ныне в ФРГ.

Как мы знаем, около 80 процентов немцев, если можно верить опросам общественного мнения, считают, что избранные ими демократическим путем представители не в состоянии справиться с крупными вызовами современности. Существует глубоко укорененное недоверие к партиям и представляющим их политикам. Все более глубоким становится сомнение относительно способности демократии действовать и принимать решения в вопросах, касающихся жизненных интересов граждан. Есть ряд проблем, которые отягощают жизнь каждого человека в стране. Об этих проблемах годами ведутся дискуссии. Однако сама система совершенно не в состоянии принять вообще какое-то решение, не говоря уже о таком решении, которое удовлетворяло бы граждан.

Когда датчане проголосовали на референдуме против маастрихтских договоров об экономической интеграции Европы, это должно было заставить политиков серьезно задуматься над результатами голосования. Тогда бы они поняли, что в реальной действительности происходят процессы, прямо противоположные тому, что пророчил бывший министр иностранных дел ФРГ Геншер. Геншер выступал за ускоренное осуществление маастрихтских договоров. Если мы не приведем эти договора быстро в действие, говорил он, то отдельные народы снова впадут в национальный эгоизм, и это означало бы возврат к национальным государствам со всеми вытекающими отсюда роковыми последствиями. При этом он, как и многие другие, исходил из того, будто именно национальные государства как таковые виноваты в огромных катастрофах ХХ века. Я же утверждаю, что дело обстоит как раз наоборот.

Попытка осуществить вопреки воле народов и не спрашивая их мнения планы, придуманные евробюрократами, коренятся не в чьей-то злой воле, они исходят из намерения обеспечить более высокие интересы Европы и всех европейских народов. Но если что-либо действительно может вызвать национализм, которого так опасаются, так это именно данная затея.

Речь идет об основных вопросах нашего демократического консенсуса. В конце концов и в Германии проводились опросы. Мы видим, что большинство немцев отвергает эти планы экономического объединения Европы и отказ от немецкой марки. И это отнюдь не какое-то иррациональное популистское волнение. Шестьдесят ведущих экономистов ФРГ во главе с Карлом Шиллером высказались настоятельным образом против осуществления упомянутых договоров. Целям объединения Европы, которые они разделяют, был бы нанесен, по их мнению, в результате такого эксперимента лишь ущерб.

Этот курс, если он будет к тому же продолжаться ускоренным темпом, заденет основы нашей демократии. У людей неизбежно возникнет представление, что политику делают не только не спрашивая их мнения, но даже против их воли. Это создаст ощущение беспомощности, ибо с теми партиями, которые существуют в ФРГ, избиратели не имеют никакой возможности повлиять на ход вещей в данном вопросе.

Конституция ФРГ не предусматривает возможности референдума. Нашим политикам следовало бы призадуматься над тем, что нужно было бы дать немецкому народу возможность самому принимать решение, какой путь в его интересах. И если народ не хочет такой Европы, какую ему предлагают, значит, ее не должно быть. Действовать же наперекор воле народа означало бы способствовать повторению трагедии национал-социализма, а не ее предотвращению.

Как расценить нынешнее соотношение сил в системе политических партий в ФРГ? Силы прежнего Центра, которые могли бы сформировать большую коалицию, еще очень сильны. С левого и правого фланга на Центр оказывается давление. Левые и правые начинают в некоторых больших городах, как в Берлине, своего рода гражданскую войну. Учащаются попытки воспрепятствовать политическим демонстрациям противника, применяя террор.

Это уже напоминает каким-то сюрреалистическим образом то, что происходило во времена Веймарской республики. Если и дальше будет спешно создаваться экономическое единство Европы, а старые земли ФРГ будут нести финансовое бремя в пользу новых земель, то уровень жизни в стране существенно снизится. И тогда можно себе представить, в обществе вполне может возникнуть состояние, подобное тому, какое привело к гибели Веймарской республики.

После 1945 г. наши интеллектуалы и ученые затратили массу сил, чтобы хоть как-то понять то чудовищное и, собственно, непостижимое, что произошло прежде всего в последние годы национал-социализма. Было бы важно вкратце обобщить итоги этих научных усилий. Каким образом дело дошло до чудовищных событий? В поисках объяснения, откуда произошел национал-социализм, исследователи с удивительной поспешностью обращались сначала ко второму кайзеровскому рейху, потом к поражению демократической революции 1848 г., затем к Фридриху Великому, к Реформации Лютера и дальше вплоть до истории средневековья. В различных вариантах проводился тот тезис, будто так называемый "холокост" был результатом германской истории в целом или порождением так называемого немецкого характера.

В поисках причин "холокоста" учеными была обследована вся история Германии до последнего уголка. Но если принять такой подход, то из него неизбежно вытекает другой вывод, что если бы немцы хотели освободиться от бремени ответственности за упоминавшиеся преступления, единственные в своем роде, они должны были бы отказаться от всей своей истории. Более того, им нужно было бы отказаться и от своей принадлежности к немецкой нации.

Поразительным образом именно в тот момент, когда история вернула нам единство Германии, у нас выступают на переднем плане именно те политики, которые воспитывались их учеными советниками в духе отказа в будущем от немецкой идентичности и упразднения понятия "немецкий народ". К примеру, один фрайбургский политолог, видный деятель партии ХДС, заявляет, что в будущем в Германии возможно лишь "общество с множественностью культур".

Препятствием, которое нужно устранить на этом пути, является национальная идентичность немцев. Для этого нужно, наконец, пересмотреть конституцию ФРГ, ибо там в качестве политического субъекта назван "немецкий народ". Этот деятель и другие сторонники общества с множественностью культур приходят к выводу, что наша конституция должна быть очищена от ее народно-этнических компонентов. Понятие народа является якобы реликтом немецкого национализма, уходящего корнями в романтику, и относится к традиции, к которой смог примкнуть и национал-социализм. С удалением этих народно-этнических компонентов из конституции ФРГ, по мнению упомянутого автора, вполне могла бы удовлетворять требованиям, предъявляемым к действительно просвещенной республике.

Политолог исходит из того, что субъектом такой новой республики было бы все человечество, безотносительно к тому, откуда люди, к какой культуре они принадлежат, к какой традиции, к какой религии, к какому этносу и расе. Все они должны быть членами этой республики. Автор этот доходит даже до утверждения, что такая республиканская конституция должна будет означать предложение, обращенное ко всему остальному миру - прибыть в ФРГ и принять участие в создании этой республики. Он замечает, правда, что если бы в ФРГ вдруг сразу прибыли 60 миллионов человек, то страна не выдержала бы. Это не способствовало бы мирному сосуществованию и процветанию.