Белый какаду - Эберхарт Миньон Гуд - Страница 33
- Предыдущая
- 33/51
- Следующая
Лорн вернулся часа через два, и я рассказал ему об убедительных данных против священника, которыми теперь располагал. Темные глаза Лорна на мгновение блеснули, но в общем мой рассказ, видимо, не произвел на него сильного впечатления. Он поглядел на свои часы.
– Сейчас время обедать, – сказал он. – И я чертовски голоден. Пойдемте в мою комнату, там вы повторите свой рассказ, пока я буду мыть руки.
Мы пошли туда. Я настаивал на необходимости принятия каких-то срочных мер, и он серьезно слушал меня.
– Да, это выглядит плохо, – согласился он. – Но я не сторонник излишней поспешности. Против него нет улик в отношении убийства. Но мы не должны оставлять мисс Телли в опасности. Может быть, вы предоставите это мне, мистер Сандин?
– Нет, если вы намерены бездействовать.
Он внимательно поглядел на меня, вытер руки и сказал с решительным видом:
– Вы считаете меня медлительным и чересчур осторожным. Что ж, это правда, но я думаю, что мои ошибки повредят вам больше, чем кому-либо.
– За себя я не беспокоюсь, я не желаю, чтобы мисс Телли попала в лапы к этому дьяволу!
Лорн приподнял брови.
– Этого не будет, – спокойно сказал он. – Во время обеда мисс Телли будет под нашим наблюдением, и он ни на что не отважится. А после обеда мы отправим мисс Телли в ее комнату, и один из нас будет стеречь ее, пока другой пойдет в полицию. Это вас устраивает?
– Да, – ответил я. Мне не нравилось, что он будто снисходил к моим ребяческим причудам.
– Я буду сам стеречь ее, – прибавил я упрямо.
– Хорошо. Тогда мне придется информировать полицию. Только дайте подумать, что я там должен сказать. Что отец Роберт сфабриковал фальшивое алиби, что вы видели, как он крадучись выходил из комнаты мисс Телли, и вы убеждены, что он не тот, за кого себя выдает, что он в действительности вовсе не священник, а...
– А, возможно, даже убийца, – сказал я. – И я буду вам благодарен, если вы запомните это.
Лорн хранил спокойствие, и мне вдруг стало стыдно. В конечном счете, несмотря на мою уверенность, для полиции фактов было слишком мало.
Однако мы в дружеском расположении сошли вниз к обеду, намереваясь выполнить план Лорна.
Мы были изумлены, когда священник не явился к обеду, а затем мы установили, что его вообще нет в отеле. Проводив Сю в ее комнату, мы взяли с нее обещание, что она не будет никуда выходить. Затем вместе вышли во двор и поставили в известность полицейских об исчезновении отца Роберта.
Из комнаты священника исчезли только его пальто и шляпа. Вероятно, ему удалось бежать, но никто не знал каким образом. Полицейские утверждали, что он не мог незамеченным уйти из отеля, но тем не менее он исчез.
Я уверен, что не прошло и двадцати минут, как полиция уже прочесывала все гаражи и железнодорожную станцию в поисках сведений об исчезнувшем священнике. Была развернута бурная деятельность, но никаких сведений о пропавшем человеке добыть не удалось. Он словно провалился сквозь землю. И я был последний, кто его видел, – факт, не улучшивший моего положения в глазах полиции. Но все же из-за его побега волна подозрений перекатилась в его сторону.
При первых же сигналах тревоги миссис Бинг удалилась в свою комнату, забаррикадировала дверь, но наблюдала из окна за всем, происходящим во дворе.
Пока Лорн разговаривал с полицией, его глаза были настороженными и в них не было обычной скуки.
Ловсхайм был заискивающим и льстивым, а Грета спокойной и скрытной. Если они знали что-либо о священнике, то хранили свои сведения в тайне. Я полагал, что они ничего не знали. Я никогда не замечал даже намеков на их связь со священником, и, кроме того, в маленьких черных глазках Ловсхайма оставалось прежнее выражение тревожного замешательства. И если зеленые глаза мадам Греты выражали терпеливое ожидание, значит, существовала причина для этого кошачьего терпения.
Уже приближалась полночь, когда Лорн и я закончили нашу беседу. Она была мирной и ограничивалась кругом сумбурных предположений, которые не могли привести нас к каким-либо выводам. В конце концов мы отправились к Сю и сообщили ей, что священник скрылся. По выражению ее лица я заключил, что она не доверяла этому человеку и была довольна, что он удалился.
Я предложил, чтобы в эту ночь я и Лорн по очереди дежурили в коридоре, но она не хотела и слышать об этом. В самом деле, хотелось думать, что с исчезновением священника, вернее, псевдосвященника, могли окончиться наши неприятности. Я надеялся, что в эту ночь смогу отдохнуть спокойнее, чем в предыдущие.
– Я буду в полнейшей безопасности, – уверяла нас Сю. – Спокойной ночи!
Я хотел что-нибудь сказать ей, но присутствие Лорна мешало этому. В результате я пожелал ей доброй ночи, подождал, когда она запрет дверь, и ушел с Лорном.
– Я возьму сейчас у вас револьвер, который вы обещали одолжить мне, – сказал я ему.
– Отлично, – ответил Лорн. – Но не поступайте необдуманно. Он у меня с собой.
Но если я воображал, что обстановка улучшится от сознания, что мы избавились от мрачного присутствия священника, и от успокоительного предмета в моем кармане, то я ошибался, как никогда в жизни.
Я довольно смело пошел к себе. Но когда я отворил дверь коридора северного крыла, порыв ледяного воздуха как всегда дунул мне в лицо. Я вновь услышал стук ставень и увидел мелькающий свет во дворе и черные пляшущие тени. И несмотря на отсутствие священника, все события представились мне почему-то в таком же мрачном свете, как и раньше.
И хотя мои шаги раздавались вполне отчетливо и ни одна из неподвижных дверей не открылась, дойдя до своей комнаты, я резко обернулся и осмотрел холодный и темный коридор. Прежде чем войти в комнату, я впервые с осторожностью заглянул во мрак за дверью, отыскал выключатель, повернул его и лишь тогда вошел. Даже когда эта душная комната осветилась, я вошел с револьвером в руке. Прежде чем закрыть дверь, я заглянул в шкаф, в ванную и осмотрелся кругом.
У меня еще не было ключа. Должен признаться, что каждый день я почему-то забывал его взять и лишь ночью вспоминал об этом. У меня уже выработалась хорошая система баррикадирования двери при помощи стула и большого письменного стола. Все предметы, находившиеся на столе, я положил в ящик.
До этой ночи бессонница была мне почти неведома. Но теперь спать я не мог. Я курил, читал старый журнал, который нашел в ящике стола, и ходил взад и вперед. Я долго писал заметки об этом ужасном деле и пытался вывести по ним какие-то заключения. Но совершенно окоченевший, я встал и скомкал листочки с написанным, на которые потратил столько времени. Бросив их в камин, я наблюдал, как они сжимались и шевелились и, наконец, превратились в коричневые хлопья, так и не вспыхнув настоящим пламенем.
Матрас на кровати казался набитым камнями, подушки были подобны твердым доскам. Кругом меня были безлюдные помещения уединенного и холодного северного крыла.
По-прежнему мыши скреблись в стенах, скрипели ставни. И опять я чувствовал, что кто-то находится вблизи меня в этом крыле. Это было лишь ощущение, и мой рассудок восставал против него. Но бывают минуты, когда рассудок подавляется чувством.
Это была длинная, холодная и страшная ночь.
Утро принесло новости. Священника не нашли, и никто не видел его после таинственного исчезновения из отеля. Однако установили личность владельца оружия. Им оказался некий Михаил Стравский. Продавцу оружейного магазина была показана фотография убитого, и он опознал по ней человека, купившего этот револьвер.
– Итак, убитый был Михаилом Стравским, – сказал я.
Лорн кивнул головой. Его лицо было бесстрастным, как всегда, но, по-моему, он был не меньше меня возбужден этим открытием.
– Марселя застрелили из этого револьвера?
– Да, извлеченные при вскрытии пули были из него.
– Но ведь владелец револьвера был мертв задолго до убийства Марселя. Значит, оба убийства связаны между собой. Убийца Стравского обыскал его карманы, взял с прочими вещами револьвер и позже стрелял из него в маленького Марселя.
- Предыдущая
- 33/51
- Следующая
