Сокрушительное бегство - Зубко Алексей Владимирович - Страница 42

• Предыдущая
• 42/84
• Следующая

— Понятно, герой-одиночка на белом коне и с сияющим мечом в руках.

— Про звезду забыл, — подсказал джинн.

— Какую звезду?

— Ну не героя же? Конечно, ту, что во лбу горит.

— А…

— Русичи в соборах Триединого дракона готовят специальных бойцов, лучшие из которых составят дружину и под предводительством витязя отправятся к яйцу. Во время обряда будет проводиться отбор достойных следовать за тобой.

— Очень достойно, — заметил я. — Не ждать, пока кто-то будет таскать для тебя каштаны из огня.

— Выбора не было, — с сожалением призналась Ольга, — на север мы не смогли бы пробраться. Извини.

— Да что ты? Все хорошо. Рассказывай дальше.

— Ханийцы растят специальный табун жеребцов, которые быстры и выносливы и спины которых не знали наездников. Насколько я знаю, о действиях Наездника драконов они ничего не предполагают. Он-де избранный, ему и решать.

— А местные?

— Здесь все двузначно. Последователи учения дня Великого дракона, основные постулаты которого высек на склоне храма древний мудрец Бос Хари Наел, считают…

— Что-то я их не заметил.

— Они за рядом изваяний, с земли хорошо видны, — пояснила рыжеволосая красавица. — Так вот, они считают, что хунь аватары Дра…

— А это что за орган?!

Джинн многозначительно хихикнул, но от комментариев воздержался.

— Хунь, — пояснила Ольга, — это душа, сбросившая оковы тела.

— А… И?

— Она должна вознестись к небесам, и оттуда в день возвращения дракона обрушиться каменным градом, который расколет скорлупу и вернет дракона.

— Это как?

— На огне.

— То есть? — разволновался я.

— Аватара дракона войдет в дупло праматери всех деревьев на Яичнице и, сгорев в пламени ее пылающего ствола, отпустит хунь в свободный полет на небо.

— Я на это не согласен. А другие чего хотят сотворить со мною?

— Последователи ночи Великого дракона?

— Они самые.

— Согласно учению их наставника Чу-Ю Са Ло после вознесения никакого каменного дождя не будет. Душа вселится во всех малых драконов, и они совместными усилиями возвратят Великого дракона. Последователи ночи дракона полагают, что это знаменательное событие произойдет ночью, а соответственно их оппоненты — что возвращение свершится днем. В остальном различий нет.

— Нужно бежать! — вскочив на ноги, заявил я. — Сейчас же.

— Постой, — ухватив меня за край простыни, взмолилась валькирия. — Сейчас нельзя. Завтра.

— Завтра? Завтра?!

— Да. Во время обряда все будут молиться, так что мы сможем незаметно уйти.

— Они меня завтра сожгут!

— Нет. Не завтра. Сожжение намечено на послезавтра. А завтра они будут… э… выражать свое почтение дракону.

— Мне?

— Нет. Самому Великому дракону. А мы незаметно уйдем.

— Это правильно. А как?

— Завтра с восходом солнца все последователи соберутся у праматери деревьев и будут там молиться целые сутки, пока встающее солнце не оповестит о том, что необходимо привести аватару. Мы в это время тихонько переправимся через реку, а затем поспешим на восток.

— А погоня?

— У нас будет достаточно времени, чтобы уйти далеко и сделать ее бессмысленной, — успокоила меня валькирия, потянувшись своим грациозным телом. У меня непроизвольно, словно у собаки Павлова при виде лакомого кусочка, навернулась слюна. Сглотнув ее, я нашел в себе силы задать вопрос, но не отвести взгляд:

— Мы разве не поедем на конях?

— Здесь нет коней. А на слонах или буйволах быстро не ездят. Так что преследователи будут двигаться тоже пешком.

— Значит, так. —Я стал загибать пальцы. — Во-первых, мне нужна одежда. Во-вторых, запас продовольствия. И, в-третьих, дрова. Эй, джинн, ты мне поможешь?

— Может быть, — ответил призрачный раб сосуда, играя на пергаменте сам с собой в крестики-нолики. — А в чем?

— Сможешь незаметно принести сюда охапку дров побольше?

— Может быть… А зачем?

— Костер устроим. Прощальный.

— А зачем? — одновременно спросили джинн и Ольга.

— Создадим иллюзию сгорания аватары, то есть меня, с последующим отлетом моего… ну, этого самого… Как там его? Короче, освободившейся души в заоблачные дали с миссией бомбардировки драконьего яйца камнями и захвата контрольного центра малых и средних драконов.

— Как скажешь, — поспешно согласилась валькирия, пряча от меня свои зеленые глаза.

— Я за дровами, — выпалил джинн и, достав из кармана массивный колун, отправился прочь, напевая под нос: — В костер деревья — до неба дым. Мы сад в пустыню превратим.

— Постой! — окликнул его я.

— Чего еще?

— Просто насобирай сушняка. Тихо. Своим топором ты все окрестности на ноги поднимешь.

— Этим, что ли? — уточнил джинн, подняв свой огромный колун над головой. И, молодецки ухнув, ударил им о ствол ближайшего карликового дерева.

— Пшиии… — сделал топор, сдуваясь.

— Такую вещь испортил, — опечалился джинн. И засунул уменьшившийся до размера носка колун обратно в карман, взамен вооружившись лобзиком. — Какие еще пожелания будут?

— Никаких.

— Вот и хорошо.

Когда джинн неспешной походкой скрылся за деревьями, я пожал плечами. Странный он какой-то…

— Что ты хочешь сжечь?

— Себя.

— Но… но… я думала…

— Понарошку, — успокоил я расстроившуюся валькирию. — Чтобы все подумали, будто моя душа уже там, готовит метеориты покрупнее и изучает драконий язык. Зачем нам погоня, правда?

— Угу.

— Вот и хорошо.

— Ляг, — попросила Ольга. — Я повязку сменю. — Растянувшись на ложе, я заложил руки за голову и сладко зевнул.

Обследовав рану, валькирия осталась довольна ее состоянием, но все же смазала ее какой-то бурой кашицей и приложила поверх зеленый лист подорожника.

— Иван, перевернись на бок.

Покончив с лечебными процедурами, Оля убрала в корзинку баночки с целебными снадобьями и перевязочным материалом, а поверх сложила пустую посуду.

— Поспи немного, — посоветовала она. — Наберись сил. Нам предстоит долгая и трудная дорога.

— Все будет хорошо, — пообещал я.

— Все будет хорошо, — согласилась она.

И ушла, оставив витающий в воздухе аромат своего тела.

Растянув в улыбке губы, я проводил ее взглядом, а затем блаженно прикрыл глаза, намереваясь немного вздремнуть.

— Куда сваливать?!

Вздрогнув от неожиданности, я распахнул глаза, с недоумением обнаружив нависшее надо мной дерево. Высохший и потрескавшийся ствол со свисающей лохмотьями корой, обломанные ветви, сгнившее корневище и ярко-зеленые пятна мха.

— Быстрее решай, — пробасило дерево. — Тяжело же.

— Ну… — Я попытался отодвинуться.

Из черного провала дупла высунулось темно-синее от натуги лицо джинна и повторило вопрос:

— Так куда положить?

— Туда, — указал я пальцем и облегченно перевел дух. Затрещав ветвями, дерево опустилось на орхидеи рядом с ложем.

— Маловато будет, — пробурчал джинн и отправился за следующей партией дров.

«Хороший выйдет костер», — подумал я, засыпая.

• Предыдущая
• 42/84
• Следующая