Таран и Недобитый Скальд - Завозова Анастасия Михайловна - Страница 29

• Предыдущая
• 29/87
• Следующая

Я села на сырую кровать, предварительно стряхнув с нее две серебряные монеты с изображением креста. Передо мной стоял стол, уставленный многочисленными блюдами с едой. При виде такого количества халявного угощения я приободрилась и, выковыряв из столешницы вилку с ножом, принялась за еду. Половина блюд были рыбными, чего и следовало ожидать, находясь в Швеции. Я нагло распатронила осетра, а лосося оставила страдающему Джеральду. Воспоминание о голодном студенте испортило мне аппетит, и я безо всякого удовольствия съела кусочек мяса, запив его вином. Одновременно я прикидывала, как доставить провиант Джеральду. А, ладно, свалю еду в скатерть, в животе все равно все перемешается. По комнате разлился мягкий свет, и передо мной предстал Ула, красивый, как источник постоянного напряжения. Я с удивлением отметила перемены в одежде — он был замотан в симпатичную белую тряпочку из струящегося шелка.

— Оу! — сказала я, подражая Джеральду. — Что, наверху сменился дежурный модельер? Или Борюська Моисеев ненароком помер (не хотелось бы, конечно!) и нанялся вам униформу шить?

Ула удивленно оглядел свой наряд и пожал плечами:

— Ни то, ни другое. Это официальный наряд Помощников. Сегодня на оперативке высшие чины сидели — вот и пришлось надеть. А что, тебе не нравится?

— Нет, что ты, — вежливо ответила я, — смотрится очень… эротично. И мне нравятся твои голые коленки. У мужчин редко бывают красивые коленки, так что можешь всегда щеголять в таком прикиде, доставишь мне эстетическое удовольствие. — Умудренная жизнью бабушка моей подруги, прошедшая ухе огонь, воду, медные трубы и сто метров канализации, учила меня, что не надо акцентировать внимание на том, как мужчина одет. Иначе можно развить у него комплексы. “Лучше похвали его уши”, — поучительно изрекала бабуля, выпуская клубы дыма из коротенькой трубки и прикладываясь к рюмке с дорогим французским коньяком. Поскольку уши Улы были скрыты за трогательными колечками кудрей, я похвалила первое, что попалось мне на глаза, — его блестящие коленки.

Ула слегка обалдел от таких комплиментов, одернул юбочку и подлетел ко мне с ответной речью:

— Ты все-таки очень хорошая, — пряча глазки и заливаясь ярким румянцем, признался он, — особенно когда не хочешь бросить в меня чем-нибудь тяжелым.

Я энергично закивала головой, дожевывая булочку:

— Мама всегда говорила, что я похожа на ангела, когда сплю зубами к стеночке. Но покончим с сантиментами и перейдем к делу. Ты, наверное, хочешь сообщить мне что-то новое и интересное?

— Ну-у почти, — пококетничал Ула и тотчас же перешел на серьезный тон. — Я принес тебе кое-что. Это должно помочь тебе в этой жизни, потому что здесь тебя ожидает большая опасность. Я посовещался с начальством, и они одобрили мою идею…

— Постой, постой! Какая еще опасность? — завопила я. — Ну-ка быстро колись!

Рыжик затравленно оглядел комнату:

— Чем колоться? Это что новая пытка?

— Ты прямо как нерусский, — попеняла ему я. — В смысле, рассказывай все, что знаешь, иначе я прибегну к жесткому диалогу посредством ножа и вилки. Все равно этого добра у меня хватает.

— Не могу, — понурился Ула. — Рассказывать запрещено, иначе нарушится естественный ход вещей. Но у меня есть то, что тебе поможет, — он вытащил откуда-то из складочек юбки маленький пузырек зеленого стекла и протянул мне.

— И что мне с этим делать? — растерянно спросила я, вертя склянку в руках. — Это что, новый психотропный препарат? Я должна вколоть его графу, чтобы тот рассказал мне обо всех своих грехах, вплоть до того, как он оплевал сутану священника в воскресной школе?

— Нет-нет, ты должна выпить это сама, — порадовал меня Ула. — Это зелье поможет тебе вернуть некоторые качества, которые были присущи Ред. Я имею в виду ясновидение и кое-что другое. Так у тебя будет больше шансов избежать опасности.

Я выдернула пробку и понюхала жидкость. Ну, это конечно не “Мадам Клико”, но пахнет весьма интригующе. У нас в кабинете химии так пахла серная кислота, безбожно разбавленная хлорированной водой из-под крана.

— Мне точно надо это пить? — жалобно спросила я. — Я ведь и так не подарок, а если выпью это, то раздолбаю подчистую все поместье, сделаю графа седым красивым бальзамированным без наркоза трупом, а графиня проведет остаток дней в женском монастыре кармелиток, вышивая крестиком и проводя теологические беседы с провинившимися монашками. Неужели тебе их не жалко?

Ула изящно дернул плечиком:

— Знаешь, если ты это не выпьешь, то боюсь, что графиня сделает из тебя коврик для вытирания ног с эксклюзивной вышивкой люрексом из твоих чудных волос.

Я поежилась:

— Да ты просто гестаповец какой-то! Это ж надо такое придумать… Видно, придется пить эту гадость, — и, зажмурившись, я глотнула настойки из пузырька…

Вы когда-нибудь пили ёрш на школьной дискотеке, разбавленный контрабандной жидкостью для мытья окон из подсобки уборщицы и неприкосновенным запасом брюквенного самогона, который учитель ОБЖ заныкал для популярного объяснения последствий алкогольного отравления? Нет? Я тоже. Вот уж не думала, что доведется попробовать…

После того как я пригладила вставшие дыбом волосы и убедилась, что глаза мои до сих пор находятся там, где нужно, а не висят, укоризненно помаргивая, на литом чугунном подсвечнике, я смогла, наконец, перевести дух и без сил распласталась на кровати. Надо мной склонилось перепуганное личико моего Помощника, бело-зеленое, выгодно оттеняющее его хламиду.

— Да это ударяет крепче прокисшего советского детского питания, восемьдесят копеек банка, — прохрипела я, когда смогла вразумительно изъясняться. И с чего это я вспомнила золотое детство? И вообще, детское питание я очень любила. Оно необычайно оригинально смотрелось на стенах кухни и мамином халате, полностью удовлетворяя мои запросы по декору и цветовому решению обоев…

Зелень не сходила с личика моего несчастного экспериментатора. Он побелел в последний раз, закатил небесно-серые глазки и тихо упал в глубокий обморок. Несколько долгих секунд я неподвижно созерцала великолепные коленки Улы, смотревшиеся на столе как некое экзотическое блюдо, затем схватила со стола бокал с вином и облила бессознательную рожицу и кудри небесного работника. Как и следовало ожидать, вино прошло сквозь Улу, но, видно, лежать на мокром ему стало неинтересно, и он заморгал длинными ресницами.

— Что с тобой? — участливо спросила я, наливая вина уже себе. — Не смог перенести вида моих страданий? А я так страстно и красиво билась в конвульсиях, думала — тебе понравилось.

Но с Улой действительно случилось что-то серьезное, потому что, едва открыв рот, он простонал:

— Я труп, я покойник…

— Правильно, — покивала я, — а сколько пальцев у меня на руке? Какое сегодня число? А кто является гарантом Конституции Российской Федерации?

Ула дико глянул на меня и опять завыл:

— Я тру-уп! Мамочки! Ну все, теперь всю оставшуюся смерть буду стоять на регистрации грешников! Не-ет, это было бы слишком хорошо! Меня пошлют охранять попсового певца Ваню Безбашенного, и я сойду с ума в страшных мучениях, как двадцать восемь моих предшественников!

Определенно он бредил. Для профилактики я еще раз полила его вином и спросила:

— Ты можешь объяснить толком, что такого случилось, что ты истерично бьешься и причитаешь на моем обеденном столе?

— Я перепутал снадобья! — навзрыд заплакал Ула. — Это не зелье для восстановления памяти. Оно не действует так сильно на человека, это отвар для пробуждения сверхъестественных способностей самого высшего толка, — и мой рыженький разревелся еще громче.

Я поискала на столе валерьянку, но не нашла и, подумав, завыла вместе с ним. Однако, сложив в голове два и два, я приободрилась и затормошила своего Помощника, поливающего воздушными слезками рыбу в соусе:

— Эй, послушай-ка, а что ты мне там впарил? Да не реви ты как бекас в сезон весеннего цветения камышей! Отвечай членораздельно, что за дрянь я выпила?

• Предыдущая
• 29/87
• Следующая