Цунами - Задорнов Николай Павлович - Страница 73

• Предыдущая
• 73/122
• Следующая

– Вы знаете, вчера лодочники говорили мне то же самое! Им надоело возить меня и чиновника, и они по секрету признались… А откуда такие сведения?

– Японцы совершенно определенно сказали Гошкевичу, и матросы где-то узнали. Адмирал просит вас срочно возвращаться…

– Я охотно.

Молодые люди пошли в гостиницу. В своей обширной комнате, устланной циновками, на раздвигающихся дверях которой был начертан иероглиф, означающий креветку, барон сбросил с себя голубой халат и соломенные сандалии, надел брюки и, накрутив на ноги портянки, натянул сапоги.

– А как поживает Кавадзи?

– Он, видимо, получил распоряжение из Эдо не мешать нам и оказывать полное содействие.

– Вы полагаете?

– Конечно! Иначе быть не может. Не в их интересах ждать, пока «Диана» потонет. В таком случае мы бы остались в Японии на все время войны. Ведь они и на вашу командировку не дали бы разрешения, не имея позволения правительства.

– Вы полагаете? – спросил Шиллинг.

– Я уверен.

– Мне кажется, что Кавадзи настоящий рыцарь и готов отвечать своей жизнью, по их обычаю, но защитить нас.

– А если они попробуют совершить над нами какое-то насилие?

– Нет, эти времена прошли. Тогда вмешаются американцы, и весь мир будет на нашей стороне. Они не посмеют. Когда же идем?

– Я могу хоть сейчас, – сказал Сибирцев, желавший как можно больше переносить физического напряжения и трудиться. Он всю дорогу то чертил карту, то греб в очередь с лодочниками.

– Я также готов. Я со свежими силами, но как вы… Может быть, отдохнете… Здесь прекрасные горячие источники, лечебные ванны, массажисты…

Алексей Николаевич соблазнился. После ночи, проведенной вчера в какой-то рыбацкой хибаре в нищей семье, где все спали вповалку, он нашел на себе вошь.

Идти пришлось среди цветников, а потом по скалам среди лиан и столетних деревьев к купальным павильонам. Старик массажист спросил, тронув его тело:

– Америка?

– Оросия дес, – ответил Алексей. – Ватакуси ва суй фу дес.[90]

– А-а! Хай-хай! – поразился массажист.

Когда Алексей сидел голый в каменной выбоине в горячей воде, хорошенькая молодая японка вошла и принесла ему угощение.

Алексей Николаевич в халате после купания возвращался к гостинице в сопровождении слуги. Встречать его на крыльцо вывалилась целая толпа японцев. Шиллинг уже объяснил всем, что от адмирала прибыл лейтенант Сибирцев. Офицеров пригласили в большую комнату, которая называлась «краб».

Хозяин гостиницы принес и поставил перед Алексеем Николаевичем лакированный столик, фарфоровые чашки, чай, горячий суп и живого рака на блюде.

Хори сказал, что купец, с которым вчера познакомился Шиллинг, прислал в подарок свинью и своего повара для услуг.

– Я велел зарезать свинью.

Переводчик был в ударе, чувствуя, что сделка заключена и все идет на лад и его ожидает большое будущее.

Попозже подали еще не виданные в Японии офицерами угощения. Тут были и лучшая рыба, и свинина со всевозможными соусами, и какое-то особенное, вкусное сакэ.

Сам купец – добродушный сухой человек с вечной улыбкой – явился в разгар пира. Хори не утаил, что этот торговец держит дело на паях с князем Мурагаки, и добавил, что некоторые князья вообще в долгу у торгашей.

Потом появилось печенье из водорослей, похожее на тонкие малахитовые плитки.

– По сведениям, доставленным адмиралу японскими уполномоченными, – стал объяснять Алексей Николаевич, – на противоположном побережье полуострова есть пригодная для стоянки кораблей глубокая бухта, в которой возможно провести ремонт. На окрестных горах корабельные леса.

Полицейский офицер затряс головой от изумления.

– Да… да… да… – приговаривал купец, вслушиваясь в перевод.

Потом Алексей говорил, что уезжать ему отсюда не хочется, он очень благодарен, но спешит. Вместе с Шиллингом и японцами прошлись по опустевшему курорту.

– А что же, если тут бывали князья, то, верно, и с женами, и с дочками? – спросил Сибирцев.

– Тут было раньше очень красиво, – ответил Хори, – были такие красивые публичные дома, и сюда привозили красивых публичных… ну… барышень… они всегда были к услугам даймио и самураев. Вот посмотрите, какой красивый магазин, где были эти красавицы.

– А где же они теперь? – невольно спросил Сибирцев.

– Теперь этого товара нет… И магазины закрыты, – хихикая, повторил свою шутку Татноскэ.

– Но где же товар? – спросил захмелевший Алексей по-английски. – Они, верно, где-то поблизости?

Татноскэ смутился. Это уже была государственная тайна. Рядом за горами шла главная дорога в Японии из Эдо, столицы сиогуна, в Киото – столицу императора. По этой дороге, которая называется Токайдо, очень красивые гостиницы на всех станциях, и кое-где есть образцовые и опрятные публичные дома, довольно дорогие. Дорога идет по красивейшим местам. Но все это не для иностранцев. И об этой дороге Татноскэ не имеет права им рассказывать. Туда и вывезли юных красавиц проституток, чтобы не оставлять их без дела, а хозяев без доходов. Туда же уехали все гейши. Одна осталась, с которой вчера познакомился барон Шиллинг, но она уже не молодая. Хотя иностранцам запрещены сношения с японскими женщинами, но исключения бывают. Водили же Головнина, и он очень доволен остался. Американцы соблазнили симодских девиц шерстяными отрезами, а полицию подарками.

– Иностранцу неудобно было предлагать такую немолодую женщину. Но она хорошо играла и пела. Ро-эбису очень понравилось! – сказал Татноскэ своему спутнику, полицейскому офицеру.

– А что в Симода? – спросил барон, когда закончилась прекрасная романтика и началась скука обратного плавания вдоль известного побережья, которое обоими офицерами нанесено на карту.

– Все такая же суета. Хоронят погибших. Земля каменистая, глубоко зарыть не могут, запах разлагающихся трупов стоит на улицах, – мысленно возвращаясь к ужасному «противостоянию» дипломатов, сказал Алексей Николаевич. Всего несколько часов отдохнул он среди гостеприимных людей Атами.

– А как тебе понравилось побережье?

– Мы спешили вчера весь день так, что я почти ничего не видел. Вчера хотели идти при луне, но выбились из сил и остановились у какого-то рыбака. Общий вид – чудо. Чем-то напоминает побережье Кавказа, где я год крейсировал на корвете.

• Предыдущая
• 73/122
• Следующая