Крокодиловы слезы - Яковлева Елена Викторовна - Страница 32

• Предыдущая
• 32/43
• Следующая

Вероника по-прежнему не сводила взгляда с могилы псевдо-Тимура. Похоже, моя информация с трудом укладывалась в ее стриженой голове, что, впрочем, неудивительно. Могу себе представить, сколько там всякого хлама! Сдается мне, зря я ей все разболтала, прониклась, так сказать, сочувствием к ее горю. С другой стороны, после всех смертоубийств, к которым я против своей воли оказалась причастной, даже Тимур не осудил бы меня за то, что я выдала его тайну. Мне бы только его найти хоть на пять минут раньше, чем за мной придут с наручниками. И уж тогда я расколюсь на полную катушку, пусть Тимур на меня не надеется. Все-таки я слабая и беззащитная женщина, а не супервумен. А потому у него времени до вечера, и если он не объявится раньше, я выложу скромным товарищам в серой униформе все, что знаю. А буде они засомневаются, я призову на помощь Люську, которая видела Тимура живым и почти здоровым.

Пока я обдумывала свои ближайшие перспективы, Вероника, как выяснилось, тоже времени не теряла. Похоже, ей таки удалось разгрести хлам, скопившийся в ее экстравагантной лысой голове, потому что речи ее оказались в высшей степени осмысленными. А сказала она следующее:

— Кажется, я знаю, кто мог желать ему смерти.

— Ну-ну, и кто же это? — подбодрила я ее.

— Я!

Ну вот вам, это называется «приехали». По этой идиотке психушка плачет, а я, дура, пытаюсь разговаривать с ней как с нормальной.

— Это я, это я вынесла ему приговор! — Эта блаженная продолжала нести стопроцентную чушь. — Я… я затаила на него обиду… и… в конце концов она на него перешла. Она, она обрушилась на его голову, как дамоклов меч!

Сколько я помню, голова Тимура в результате покушения особенно не пострадала, но это и неважно в свете открывшихся фактов, а именно — того обстоятельства, что у самой Вероники с головой не в порядке, и скорее всего уже давно, судя по скудной растительности на ее черепушке. Спрашивается, зачем я трачу время на душеспасительные беседы с этой умалишенной, когда у меня под ногами земля горит?

— Ладно, я пошла. — Я устало махнула рукой, на прощание по-дружески посоветовав:

— Не стоит тратиться на венки, все равно ведь украдут.

Но уйти мне не удалось. Вероника вцепилась мне в локоть и затараторила, затараторила… Сказать, что это была бессвязная речь, значило бы не сказать ничего. Это был поток сознания, прерываемый пространными паузами, охами, вздохами и неразборчивыми лирическими отступлениями. Признаюсь, я совершенно не рассчитывала обнаружить в этой куче словесного навоза жемчужное яйцо, а напрасно!

Мало-помалу привыкнув к своеобразной Вероникиной манере изложения мыслей, я научилась отделять немереные завалы эмоций от сиротливых крупинок дельной информации. Сначала я эти крупинки заботливо отобрала, потом аккуратно подогнала друг к дружке, как детали детской мозаики, и поразилась сложившейся картинке. А на ней вырисовывалось следующее: наша экзальтированная Вероника была повернута на Тимуре без малого два года, все это время ухитряясь методично отравлять жизнь ему, его жене, ныне покойной, а также вычисленным ею любовницам (мне повезло, я счастливо избежала их участи). Мало этого, она еще умудрялась держать при себе на коротком поводке воздыхателя, у которого, судя по отрывочным Вероникиным сведениям, крыша тоже была не на месте. Какой нормальный мужик стал бы так долго позволять, чтобы его использовали в качестве жилетки для горьких слез по другому. Ну да, эта покинутая Тимуром краля пудрила мозги какому-то сохшему по ней хахалю в таком духе: мол, я бы тебя полюбила, если бы мое сердце не принадлежало тому, кто… Короче, «я другому отдана и буду век ему верна».

Так вот, как я уже сказала, преданный Вероникин поклонник терпел эти измывательства очень долго, а не далее как на прошлой неделе пообещал избавить ее от мук неразделенной любви, а заодно и себя, надо полагать. Каким образом, он не уточнил, да и сама Вероника не придала значения его словам, и только теперь до нее дошел их смысл.

— Это я его толкнула на преступление! — закончила она свою исповедь, сильно смахивающую на психологический триллер.

Конечно, эта история выглядела не очень правдоподобной и даже искусственной, как веночек из желтых хризантем и шляпка с вуалью, но проверить ее следовало. Опять же заочный образ Вероникиного обожателя наталкивал на кое-какие сомнения. У меня складывалось такое впечатление, что с головой у него было не лучше, чем у Вероники. По крайней мере, навязчивые идеи этой парочке явно присущи. Он зафиксировался на Веронике, а она в свою очередь — на Тимуре. Гм-гм, а как же тогда со мной? Я ведь тоже прямо прикипела к Тимуру. Впрочем, речь ведь не обо мне, до меня еще очередь дойдет.

— Когда ты его видела в последний раз? — набросилась я на Веронику.

— Кого? — Эта чокнутая уставилась на меня из-под вуали, — Да хахаля своего!

— Как раз тогда, ну, неделю назад, — пролепетала Вероника, — а с тех пор — ни разу. Это так странно, он ведь каждый день ко мне приходил или звонил, а тут… Но я не придала значения, а тут еще то… то, что случилось с Тимуром!

— А где он живет, знаешь? — прервала я утомительные излияния.

— Конечно, он живет в общежитии, — торопливо отрапортовала Вероника, прямо как на допросе у сурового следователя.

Я невольно себя зауважала.

Я схватила Веронику за шиворот и поволокла к кладбищенским воротам. Не могу сказать, чтобы она особенно сопротивлялась, только заикнулась:

— Ку-куда тащишь?

— Куда надо, — прошипела я и ущипнула ее за локоть.

Блаженная слабо взвизгнула, но затрусила быстрее. И все же я немного переусердствовала, подталкивая Веронику, один раз она чуть не упала, я поддержала ее в последний момент. Второй раз она налетела на невесть откуда взявшегося Неуловимого Джо, который сделал вид, что совершенно этого не заметил. Опустил долу свои пройдошистые глазки и засеменил в сторону кладбищенской конторы. При других обстоятельствах я бы непременно провела с ним воспитательную беседу, но сейчас у меня и без него забот хватало. И потом, не будь его, как бы я догадалась, что скандалистка, донимавшая Алесю, и дама под вуалью одно и то же лицо? Как-никак это он поведал мне, откуда на якобы Тимуровой могилке появился веночек с умильным посвящением «Незабвенному котику от киски». Так что бог с ним, пусть себе спокойно промышляет, прощу я его, пожалуй.

Возле автобусной остановки я притормозила и тряхнула Веронику:

— А где это самое общежитие, далеко? Та шмыгнула носом:

— На Вознесенской…

— Понятно, — протянула я уныло, — добираться с тремя пересадками. Так, едем на такси, расходы пополам. — А что, по-моему, это вполне справедливо.

— Я по нулям, — отозвалась на мое предложение эта юродивая.

Ну конечно, все денежки пошли на веночки, а раскошеливаться придется мне, как будто я миллионерша. Ну, доберусь до Тимура, потрясу его знаменитый желтый конверт. Только бы мне его найти, только бы найти…

Поймать такси оказалось задачей не из простых. И вовсе не потому, что мы ловили машину у кладбища. Проблема была в экстравагантной Вероникиной внешности. Завидев заброшенную Тимурову подружку, таксисты не только не тормозили, а, напротив, прибавляли газу. Я уж было хотела заставить ее снять идиотский чепец, но потом пришла к выводу, что без него будет еще хуже. В конце концов я поступила, как в рекламе шампуня. Отошла от Вероники метров на десять, остановила машину, договорилась с водителем, а уж потом позвала эту унылую жердь под вуалью. Видели бы вы физиономию несчастного таксиста, этот бедолага чуть шею не свернул, все оглядывался назад, на Веронику. Мне даже пришлось ему напоминать, чтобы он хоть изредка смотрел на дорогу.

Как бы там ни было, а до Вознесенской мы добрались быстро и без происшествий. Я расплатилась с таксистом и подтолкнула Веронику к крыльцу трехэтажной панельной коробки, на двери которой красовалась замызганная вывеска: «Общежитие мебельной фабрики». Так, значит, наш безответный влюбленный какой-нибудь столяр-краснодеревщик? Что ж, очень романтично. Небось ваяет очередной диван-кровать, а все мысли у него о разлюбезной Веронике. И что мы имеем в результате? Как минимум кривоногий диван или рахитичную тумбочку.

• Предыдущая
• 32/43
• Следующая