Сердце Дьявола 2 - Белов Руслан - Страница 49

• Предыдущая
• 49/65
• Следующая

– Есть, – ответил регенерат и побежал к столу.

Спустя пару секунд они сооружали у двери полосу препятствий (или ловушек) из жеваного хлеба. После того, как она была готова, рты, естественно, у всех пересохли, скулы болели, но настроение поднялось много выше среднего. Когда от булки остался один только кончик, глупый регенерат Гена, хотел зарядить его в машину, но умный Баламут остановил его.

– Не нужно хлеба! Я жевать больше не хочу. Пусть она жует. – И указал на бетономешалку.

Согласно кивнув, регенерат Гена старательно разжевал во чрево машины оставшийся кусочек булки. После того, как крышка смесительного барабана была закрыта, Коля нажал на синюю кнопку, затем нежно погладил бок бетономешалки и сказал:

– Давай, лапушка, полный бак, давай!

Через час было установлено, что муравьи ничего, кроме жеваного хлеба, есть не хотят и что от него они растут, как грибы. Приняв эти факты к сведению, обитатели отсека засыпали все пространство в коридоре перед дверью жеванкой и сели заканчивать свой прерванный ужин. По его завершению Трахтенна осенила идея, как бороться с манолиями-мутами.

– Будем их на живца ловить! – воскликнул он, загадочно глядя на Гену. – Наделаем регенератов десяток, как предлагал Николай, и будем на них ловить.

– С меня, что ли, хочешь начать? – спросил тот, невозмутимо вычищая кусочком хлеба блюдо из-под салата оливье.

– Давай с тебя, если ты, конечно, не против...

– А что надо делать? – поинтересовался Гена, отставляя в сторону вычищенное до блеска блюдо ("Теперь оливье у нас не будет..." – оценив качество работы своего двойника, пробормотал себе под нос Коля, большой любитель отечественного салата).

– Понимаешь, – начал объяснять Трахтенн, – Манолия видима и уязвима лишь в тот момент, когда ест. В это время надо просто ударить ее чем-нибудь острым в тазовый нервный узел – он таким радужным светом светится – и все, увянет навеки как миленькая.

– А это не больно?

– Что не больно?

– Ну, им внутрь попадать? Жуют они или целиком проглатывают?

– Нет, совсем не больно! Напротив, приятно, даже очень, – ответил Трахтенн Гене и рассказал, какую роль играют нормальные Манолии в сексуальной жизни Марии.

– Тогда я согласен, – не выражая лицом никаких эмоций, ответил регенерат Гена и взглядом попросил Баламута разлить оставшуюся водку. Баламут разлил и пошел к машине, чтобы та "порожняк не гоняла".

Но генератор не включался. Не включился и после того, как Коля его погладил и облобызал.

– Сломалась, что ли? – не на шутку встревожившись, обратился он лицо к Трахтенну.

– Это у вас на Земле все ломается! А наши мариинские приборы – никогда, они сами себя регенерируют.

– А почему она тогда не работает?

– По-моему, она решила, что нам хватит, – улыбнулся пьяненький инопланетянин с сарказмом во взоре.

– Хватит? – разъярился Баламут. – Мне хватит!? Да что, она – жена мне!!? – И замахнулся на бетономешалку.

– Ты бы ее не обижал... – посоветовал Гена, неодобрительно глядя на своего двойника. – Нам без нее тоскливо будет. Негде будет охотников на манолий регенерировать.

– Тоже мне защитник! – рассвирепел Николай. – Много говоришь! Поумнел, что ли?

– Да, похоже... – закивал регенерат. – Несколько минут уже, как всякие мысли в голове бегают. Непривычно даже как-то.

– А как же манолий на тебя ловить? – озадачился благородный Баламут. – Если ты такой, как все, значит...

– Значит, кто-то из нас должен добровольно согласиться идти первым, – закончил за него Трахтенн. – Или надо бросать жребий.

– Череп с костями, что ли рисовать?

– Да.

– Ну, давайте рисовать... – осклабился Баламут. – Надо только перед тем, как на смерть идти, оставить в загашнике ногтей, волос и перхоти... Чтобы, значит, возродиться из них после гибели.

Когда смерть маячила за спиной, Николай ерничал – берег нервную систему.

Через минуту в отсеке воцарилась тишина – с целью сбора перхоти и волос все трясли головами. Коля тряс над блюдом из-под оливье, Трахтенн и регенерат – над подолами своих пончо. После того, как необходимый материал для регенерирования (в том числе и обрезки ногтей) был набран в достаточном количестве и завернут в куски разодранного полиэтиленового пакета из-под сосисок, друзья продолжали молчать. Пауза пошла в тягость Николаю, и он спросил регенерата:

– Послушай, а как ты? Становишься потихоньку мной? Вспомни что-нибудь из моей жизни?

– Как хочешь... Во! Вспомнил, как я с Черным в стройотряде пил. Черный норму знает, отказался от третьего стакана, а я не удержался и водка назад пошла...

– Все, хватит в чужом белье копаться! – подняв ладонь и смущенно глядя на Трахтенна, прекратил Николай воспоминания двойника. – Суду все ясно – регенерация стопроцентная, можно воевать без оглядки...

– Ты что, думаешь, что после твоей гибели твоя жизнь продолжится в его теле? – грустно улыбнулся Трахтенн. – Да если мы наплодим тысячу твоих двойников, то все равно твоя жизнь будет твоей жизнью, а твоя смерть будет твоей смертью. Это мы не заметим ее, потому как регенерат Гена через пару дней ничем от тебя отличаться не будет. А ты, если жребий падет на тебя, умрешь своей смертью, и жизнь твоя закончится немед...

– Ни фига ты не сечешь, философ тамарощенный. Давайте кидать жребий! – прервал Трахтенна Баламут. И, вынув из кармана коробок спичек, достал три и отломил одной из них головку.

Короткая спичка досталась, конечно же, Баламуту (это всегда так – проявишь благородство, а оно упадает точнехонько на твою голову). "Но есть на свете и приятные вещи, есть верные друзья и верные... бытовые генераторы" – подумал он, наблюдая искреннее сочувствие в глазах Трахтенна и регенерата Гены и услышав, как заурчала машина.

Через десять минут на столе стояла бутылка водки "Гвардейская" новосибирского разлива емкостью 0,49 литра и килограмм охотничьих сосисок.

Не спеша покончив с "Гвардейской", троица решила начать боевые действия с утра, на свежую голову и улеглась спать в углу отсека прямо на полу, благо в ракете они были теплыми.

"Вот алкоголики, – подумал Николай, засыпая. – Надо было на ночь зарядить генератор Трахтеннским целлофановым пакетиком..."

Спали они недолго, часа два.

Их разбудило шуршание (Баламуту как раз снилась София, распускающая свои золотые волосы). Протря глаза, они увидели, что по всему отсеку, в том числе и на ящиках с ПВВВ, толпятся гигантские (сантиметров шестьдесят в холке) насекомые, весьма похожие на земных муравьев.

Присмотревшись, Баламут понял, что гигантские муравьи бегают по отсеку не просто так, а в поисках хлеба и что нрав у них, как и у всех гигантов, простодушный.

– Все это хорошо, но ведь ногу некуда поставить, – констатировал он, в целом удовлетворенный сложившейся ситуацией.

– Поставишь, когда от недокорма они уменьшаться до прежних размеров, – пошутил Гена.

Баламут, одарив его неприязненным взглядом, выцедил сквозь зубы.

– На этом чертовом корабле все возможно...

– Я сомневаюсь, что они уменьшаться, – покачал головой Трахтенн. – Но вот потомство у них может быть обычным.

– Надо матку их найти и... – начал Баламут.

– И изнасиловать, – усмехнулся Трахтенн.

– Не надо никого насиловать, – не понял шутки регенерат. – Надо просто наделать жеванки, заманить их в отсек и запереть. Правда, в этом все они не поместятся...

– Здесь недалеко есть один, большой и места в нем свободного много, – сказал Трахтенн. – А пойдет за нами генератор? Перенести его мы не сможем, он в дверь не пропихнется.

– Пойдет, – не совсем уверенно ответил Баламут. – А если не пойдет, придется возвращаться. Без нее нам не жить.

Так они и сделали. Наделав жеванки, набросали ее в дальней стороне отсека и затем, кое-как пробравшись к двери (пришлось идти по спинам насекомых), выбрались из устроенной ими ловушки. А когда муравьи, алчущие хлеба, уже не могли в нее протиснуться, задраили дверь и ушли в другой отсек, сопровождаемые оставшимися в коридоре бескрылыми перепончатокрылыми (к счастью, в это время было полтретьего мера и манолии релаксировали).

• Предыдущая
• 49/65
• Следующая