За оградой есть Огранда - Волков Алексей Алексеевич - Страница 55

Антошка себя не видел и приписал эффект своему неоспоримому мужеству и запоздалому раскаянию колдуна. В какой-то момент ему показалось, что маг шлепнется на землю, не устоит перед видом героя, но тот не упал и лишь замахал руками, вызывая из небытия очередное заклинание.

Все это слегка не понравилось Антону, иначе говоря, порядком напугало его, но поделать ничего герой не мог. Разве что догнать колдуна побыстрее, да только не особенно получалось.

Последний резкий взмах, выкрик непроизносимого слова — и на землю обрушились градины величиною с небольшого барана.

На счастье Иванова, заклинание творилось в спешке и толком прицелиться колдун не смог. Из десятка градин почти все упали далеко по сторонам. Лишь одна как-то изловчилась и с силой ударила Антона по шлему. Сила эта оказалась столь велика, что градина раскололась, разлетелась на куски, а вот шлем кое-как выдержал.

Простому человеку такого подарка хватило бы вполне, чтобы отправиться к праотцам или, в случае особой удачи, — навеки в дурдом. Но дело все в том, что простым человеком Иванов не был. В нем сказалась богатырская закваска. Все-таки ударов по голове он получил много, но ни один не мог вызвать даже сотрясения мозгов, не говоря уже о прочем.

Наоборот. Удар принес ощутимую пользу. Длинные кудри на голове были смяты, прижались к черепу, и оттого шлем занял положенное ему место.

Колдун обернулся посмотреть на дело чар своих и испустил еще один вопль, в котором наряду с ужасом явно звучало отчаяние.

В свою очередь Антошка испустил звериный рык. Не только от злости. Поднятая рука с мечом затекла так, что заболело плечо, и пришлось пожертвовать картинностью позы, опустив оружие к земле.

Конь колдуна явно выдохся и стал заметно снижать скорость. Появилась надежда, что злодей оставит свои недостойные штучки и попытается принять бой лицом к лицу.

Не тут-то было!

Снова замелькали руки, чуткие уши Антона уловили обрывки непонятных слов, и пришлось напрячься в ожидании очередной гадости.

А спина супостата между тем приближалась. Иванову уже показалось, что он успеет рубануть мечом раньше, чем мир содрогнется от подлого колдовства, и тут оно грянуло давно ожидаемым громом среди грозного неба.

Земля вспучилась сразу в нескольких местах, причем так резко, что Иванов почувствовал, как обрел крылья. Ничуть не хуже, чем от хорошего пинка.

Он судорожно взмахнул руками, пытаясь удержаться в седле, но тело выбросило камнем из катапульты. Иванов полетел вперед с бешеной скоростью, будто стремился указать покинутому Вороному дорогу к цели, да так, на скорости, и врезался в спину колдуна.

Теперь не удержался и тот. Нелепо, отнюдь не по-колдовски взмахнув руками, маг отлетел вперед и несколько вбок и скрылся в копне прошлогоднего сена.

Следом туда же влетел Антошка.

Закончившийся столкновением полет что-то изменил в восприятии героя, и в первый момент Иванову показалось, что он очутился под водой. Только вода почему-то была шелестящей и колючей, а уж тьма стояла такая, словно дело происходило безлунной ночью.

А потом какая-то наглая рыбина пребольно ударила Антошку в плечо. Рыцарь машинально попытался поймать ее, однако вместо чешуи его рука скользнула по гладкой коже, а затем уцепилась за нечто похожее на ошупь на каблук.

В следующий момент рыба вновь резко дернулась, и этот каблук врезался Антошке в правый глаз.

Искры посыпались такие, что, будь сено чуть посуше, не миновать бы пожара.

И сразу пришло понимание.

Иванов понял, что барахтается не в воде, а в обрушившемся стогу сена и где-то совсем рядом то же самое делает злой колдун.

Антошка победно вскричал и махнул мечом.

Точнее, попытался сделать и то, и другое.

Открывшийся рот мгновенно забился сеном, а богатырский замах обернулся вялым движением.

Очевидно, ловко выбитый из седла и уже почти побежденный колдун оказался изрядным злодеем и даже здесь пытался достать благородного противника своими коварными штучками.

Не на того напал!

Антошка мужественно извивался, пытался на ощупь достать спрятавшегося волшебника мечом, короче, героически сражался, невзирая на самые неблагоприятные обстоятельства.

Как с колдуном ни ясно, однако обстоятельства не выдержали, переломились к лучшему, и Антошка после долгой отчаянной борьбы вывалился из стога лицом в грязь.

В прямом смысле этой достаточно трафаретной фразы.

Лежать в грязи герою не пристало. Антошка извернулся, перевернулся на спину, и в этот момент прямо на него из сена вывалился колдун.

Иванов не сплоховал, успел подставить кулак, однако маг ловко парировал удар левым глазом и навалился на героя так, что у последнего перехватило дыхание.

И сразу же завязалась борьба. Очумелые противники изо всех оставшихся сил обрушились один на другого.

Катаясь по земле, Антошка не мог воспользоваться мечом, и все же богатырское здоровье, помноженное на богатырскую массу, позволило ему оказаться сверху и мертвой хваткой вцепиться волшебнику в горло.

Но выпученные глаза показались до боли знакомыми. Пальцы сами разжались, и, отплевываясь забившей рот соломой, Иванов изумленно выдохнул:

— Сковород! Ты?!

— Антошка? — прохрипел маг в ответ. — Ну ты вовремя! А где тот злодей, который за мной гнался? Ты его одолел?

— Какой злодей? — не сразу понял Антошка, а затем до него стало потихоньку доходить, и он смущенно отвел глаза.

И тут Сковород начал оглушительно хохотать. Делал это он так заразительно, что герой тоже не выдержал, присоединился к нему, и подъехавшие Ольгерд с Джоаном с удивлением смотрели на открывшуюся им картину.

— ... В этих краях разбойников раз в десять больше, чем у нас. Мало того, что в каждом замке такой сидит, так еще есть всевозможные лесные, а то и просто бродячие. Странствуют по дорогам да бедокурят, где только могут. И каждый норовит кошелек отнять, а при случае и жизни лишить. Вот и приходится держать ухо востро. Ото всех не отобьешься.

Видик у Сковорода был еще тот. Одежда в грязи, кое-где разбавленной соломой, на скуле ссадина, а один глаз оплыл, медленно набухая всеми цветами радуги.

Правда, колдун прикладывал к нему медяк, такой же огромный, как фингал, но это не помогало.

Его приятель тоже выглядел не лучшим образом, с той разницей, что синяк набухал у Антошки не под левым глазом, а под правым. Короче, вместе они смотрелись чуть ли не как зеркальное отражение один другого.

Антошка понимал, что часть вины за случившееся лежит на нем, и потому тон его был примирительным.

— Ладно. Кто старое помянет... — И тоже приложил к глазу медную монету.

По лицу взиравшего на это Ольгерда блуждала улыбка, как будто в случившемся было хоть что-то смешное.

— Ладно, — повторил Иванов. — Куда путь держишь?

Наверное, Сковород решил, что Антошка предлагает ему помощь, и потому в здоровом глазе волшебника мелькнула благодарность.

— Собственно говоря, я уже добрался. Тут один великий маг собирает сегодня вечером колдовской совет, вот я туда и спешил.

Что-то со скрипом повернулось в многострадальных богатырских мозгах, и Иванов спросил:

— Это Гень, что ли?

— Откуда ты знаешь? — невольно удивился Сковород.

Антошка небрежно пожал плечами в ответ, и тут до него дошло:

— Так ты что, член колдовского совета?

Сам он на подобную должность не претендовал и потому воспринял известие без зависти, даже с некоторой гордостью за приятеля.

— У нас кто к заседанию вовремя доберется, тот и член, — отмахнулся Сковород. — Дороги сам знаешь какие.

— Да ладно, дороги. Это еще полбеды. Направления толком никто не подскажет, — не удержался от жалобы Антошка.

Сковород посмотрел на него внимательнее и спросил:

— Опять заплутал?

Человека простого подобный вопрос смутил бы, но любой рыцарь не только воин, но и существо без комплексов. Всякая достоевщина, переживания по поводу слезинки ребенка, а равно и объективная оценка собственных качеств ему чужды изначально. Герой выше толпы, следовательно, общие законы не играют для него никакой роли.