Цветы зла - Белов Руслан - Страница 11
- Предыдущая
- 11/27
- Следующая
– Не надо милиции! Не хватало еще в таком виде появиться в газетах...
Кнушевицкий обернулся в дверях:
– Да, вы правы... И Регину тогда не удастся вытащить...
Мысленно прокляв виновницу его страданий, Евгений Александрович перешел к практическим вопросам:
– Йод у вас найдется?
– Йод-то найдется... Но не исключено, что стрела отравлена. Может быть, позвонить все же в скорую помощь?
Смирнов взволновался. Сердце его малодушно забилось. Умирать в корчах и конвульсиях ему не хотелось. Однако, поразмыслив, он решил, что арбалетная стрела в заднице жителя XXI века – это в принципе понять можно, это, в конце концов, достаточно вероятная, если не очевидная реальность, данная ему в его ощущениях. Но задница жителя XXI века, пронзенная арбалетной стрелой, да еще отравленной заморским кураре, – это слишком, это немыслимо, это фантастика.
– Потом позвоните, – махнул рукой Евгений Александрович, моментально успокоившись. – Сначала надо вытащить стрелу. Леночка с бабушкой дома?
– Нет, они ушли... К маминой подруге. Сегодня днем Татьяну Картузову с Цветочной током убило, вот мама и пошла узнать что к чему.
– Вернуться скоро? – Смирнову со стрелой в заду было неведомо сострадание.
Святослав Валентинович посмотрел на часы.
– Где-то через час.
– А давно ушли?
– Сразу после вашего ухода.
– А почему вы сказали, что стрела может быть отравленной?
Святослав Валентинович смешался.
– Так почему? – испугался Смирнов, поняв, что предположение его клиента небезосновательно.
– Видите ли, мама Регины Родионовны, Маргарита Андреевна, в наших краях считалась колдуньей и отравительницей...
– Колдуньей и отравительницей!?
– Да... Говорят, что после того, как станционный пес стащил у нее с садового столика только что приготовленную утку с яблоками, она своим колдовством вывела в округе всех бродячих собак – все они сдохли от неизвестной болезни. Потом она поссорилась с бродячими кошками...
– И все они скончались...
– Совершенно верно. Вы, наверное, заметили, что ни у нас, ни у соседей нет кошек... Десять лет как Маргарита Андреевна умерла, а их нет.
– Заметил... Но собаки-то есть...
– Собаки есть... Но вот, например, наш Джек к забору Регины ближе пяти метров не подходит.
Смирнов почувствовал, как по ноге неприятно течет теплая кровь.
– Пойдемте в дом, а то сейчас из меня польется, – попросил он Святослава Валентиновича. И скривился в болезненной улыбке:
– Не знал я, что к Регине Родионовне надо ходить с прокладками и в латах...
В гостиной (чистенькой, но совсем обычной, без роскоши и претензий, один камин, может быть, привлекал в ней внимание) Смирнов снял брюки и трусы и лег, естественно, спиною вверх, на целлофановую пленку, расстеленную Кнушевицким на полу. Предварительно он объяснил ему, что стрелу надо вырывать сильным движением, направленным вертикально вверх, а после того, как тот испуганно покивал, попросил принести стакан водки.
– Для дезинфекции? – участливо спросил Святослав Валентинович.
– В общем-то, да... – недоуменно посмотрел на него Смирнов.
Водку он, конечно, выпил. Закусив предложенной конфетой, уткнулся лбом в холодную пленку, дождался проникновения алкоголя в кровь и выдохнул:
– Тяни!
Стрела была вытащена с третьего раза. После первой попытки Смирнов проклял все на свете (начав, естественно с Регины ее любовника), а вторую и третью перенес относительно спокойно – во-первых, потому что вспомнил матерившегося на операционном столе Бондарчука из любимого им кинофильма "Они сражались за родину", а во-вторых, водка к тому времени уже успела добраться до самой ягодицы.
Остановив с помощью советов Смирнова кровотечение (тот, долгое время проработавший на весьма "кровожадных" шахтах и штольнях, хорошо знал, где надо пережимать артерию) и вымыв руки, Святослав Валентинович позвонил в скорую помощь. Регистратору он сказал, что его подвыпивший гость оступился и сел на заточенный штырь, воткнутый его шаловливой малолетней дочерью в песочницу.
Дожидаясь врачей, Смирнов рассматривал снаряд, лишивший его возможности сидеть бездумно (хозяин дома помыл и его). Стрела была сделана так искусно, что у Евгения Александровича не осталось и тени сомнения в том, что делал ее опытный мастер и делал отнюдь не в одном экземпляре.
Отвлек его от рассмотрения Святослав Валентинович, явившийся со двора с остро заточенным штырем. На немой вопрос Смирнова он ответил:
– Это пики для забора. Их у меня целый ящик. Второй год капитальный кирпичный забор собираюсь ставить, да все недосуг найти мастеров.
Вымазав штырь в крови – на целлофановой пленке оной было достаточно, Кнушевицкий положил его на газету, лежавшую рядом с пленкой, затем взял у Смирнова стрелу и унес в свою комнату.
"Конспиратор, точнее, комбинатор, он еще тот, – подумал Евгений Александрович. – Все концы в воду. Такому раз плюнуть любое следствие заморочить, да-с. Но меня не проведешь".
– Так значит, мама Регины Родионовны была колдуньей? – спросил он, когда Святослав Валентинович, вернувшись в гостиную, сел перед ним на корточки.
– Люди так считали...
– И она травила собак и кошек?
– Послушайте, Евгений Александрович, ведь ясно, что стрела, ранившая вас, не была отравленной. Так стоит ли думать о всякой чепухе? Вы же знаете, что одни люди склонны придумывать сказки, а другие...
– Склонны травить всякую живность... – прервал его Смирнов.
– А разве не так?
Смирнов вспомнил благообразную женщину, пятнадцать лет назад жившую в одном с ним подъезде – она кормила бродячих собак и кошек мясом, начиненным иголками. Кормила, потому что панически боялась блох и бешенства.
– Так-то оно так, – вздохнул он. – Но в данный момент меня другое тревожит. Мне кажется, вы чего-то о матери Регины Родионовны не договариваете.
– Не то, чтобы не договариваю, а просто...
– Что просто?
– Понимаете, это оккультизм какой-то... Представьте, в ее доме совсем нет мышей. При наличии полного отсутствия кошек, я, как и соседи, ничего с ними сделать не могу, на голову лезут, а у нее их нет, совсем нет... Потом эти странные пожары... Вы не поверите, в одном апреле этого года дом Регины Родионовны несколько раз загорался и загорался глубокой ночью или под утро. И, когда огонь казался уже необоримым, он внезапно тух, не причинив никому и ничему существенного вреда. И это еще не все. Дважды в доме взрывался природный газ, и также все обходилось рублевым ремонтом. Такое впечатление, что он охраняется с того света первой своей хозяйкой...
– Матерью Регины Родионовны? Вы думаете, она в аду прохлаждается?
– Уверен. Маргарита Андреевна, без сомнения, там свой человек... – потемнел лицом Кнушевицкий. – Она была больна, больна злостью. Возможно, из-за того, что с кончиков ногтей и до волос на голове была отравлена ртутью и цианидами...
– Отчего это?
– Она долгое время работала технологом на золотоизвлекающих предприятиях Сибири и Дальнего Востока.
– Вот откуда у нее яд...
– Она всех ненавидела, она считала, что все на свете пытаются ею воспользоваться, – продолжал говорить Святослав Валентинович, явно зациклившийся на матери любовницы, – И умирала так, как будто не к богу, а к сатане собиралась.
– А как она умирала?
– За несколько минут до смерти она, парализованная, пригласила всех домашних к себе в комнату и, когда все собрались, прокляла свою дочь...
– За что, если не секрет? – У Евгения Александровича в мозгу возникла картинка: Святослав Валентинович и Регина Родионовна занимаются в гостиной своей отнюдь не камерной садомазохисткой любовью, а в спальне трясется от ненависти парализованная Маргарита Андреевна.
– За то, что якобы Регина не уделяла ей, родной матери, должного внимания.
Смирнов вспомнил картину, висевшую над выходом из гостиной Регины. Кнушевицкий продолжал витать в прошлом:
- Предыдущая
- 11/27
- Следующая
