Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 27
- Предыдущая
- 27/59
- Следующая
– До свиданья, Наташа! – шепнул он и ушел.
Тата побрела на кухню мыть посуду. Вскоре к ней заглянул Денис:
– Наталия Павловна, я ухожу, спасибо, был очень рад познакомиться.
– Мам, я его до лифта провожу.
– Хорошо. До свиданья, Денис. Приходи к нам.
– Спасибо, обязательно.
Минут через пять вернулась Иришка:
– Мам, а он противный!
– Кто?
– Этот… Том Круз.
– По-моему, тоже… Но с чего ты так решила? – Тата доверяла интуиции дочери.
– Не знаю. Сначала он мне, наоборот, понравился, а потом нет…
– Разонравился?
– Ага! Он какой-то… ненастоящий.
– То есть?
– Ну я не знаю… Фальшивый, что ли… Денису, между прочим, тоже так показалось… Он, Гущин твой, как бы это сказать… Он внутри железобетонный. А снаружи вроде белый и пушистый. Но не очень свою железобетонность умеет скрывать. Понимаешь?
– Более или менее.
– Мам, он за тобой ухлестывает, да? Только не надо… Уж лучше Олег Степанович, он хоть нестрашный…
– А Гущин страшный? Сама ж говорила красивый…
– Нет, внешне он красивый, но я его почему-то боюсь. Неуютно как-то при нем. Может, он преступник, а?
– Ирка, что ты выдумываешь!
– А зачем он к нам пришел?
– Рукопись второго романа принес. – Тата не намеревалась рассказывать дочери о сегодняшней прогулке. – Ладно, больше, я надеюсь, он сюда не явится. Все, пора спать, Иришка… Да, давно собиралась тебя спросить, ты Лушку-то видела?
Иришка испуганно взглянула на мать.
– В чем дело?
– Мам, она… Я не хотела тебе говорить… Она… под машину попала. Сразу насмерть…
– Ох боже мой! – Татка схватилась за сердце. Это было последней каплей. Она разрыдалась.
Когда Курбатов увидел вышедшую из подъезда Алису, у него даже дух захватило. Ух ты, до чего же эффектна! Норовистая, видать, лошадка, но я ее объезжу. Да, с такой можно где угодно появиться. Хороша, очень хороша!
– Алиса Витольдовна, вы ослепительны!
Он поцеловал ей руку, открыл дверцу машины.
– Поехали?
– Поехали. Иначе зачем я здесь?
– Боже, вы всегда так рациональны? А как же эмоции?
– Какие эмоции? По какому поводу?
– Ну когда вы впервые вошли в мой кабинет, вы начали как раз с эмоций, разве не так?
– Простите еще раз, я погорячилась… И нещадно себя за это ругала.
– Ах, оставьте, я просто в восторге, что вы тогда поддались эмоциям… Между прочим, я поговорил со своим балбесом насчет той девчушки. У них, оказывается, большое светлое чувство! Так что не волнуйтесь. А вчера он даже побывал у нее дома, познакомился с матерью… Это действительно ваша сестра? Родная?
– Нет, это моя очень близкая подруга, почти сестра.
– А, иной раз друзья и вправду куда ближе, чем родственники, ведь мы их сами выбираем, по душе, так сказать…
Алиса посмотрела на него с удивлением. С приятным удивлением.
Выставка голландских тюльпанов была невелика, но поистине великолепна. Самые немыслимые расцветки, самые изысканные формы лепестков. Алиса была в полном восторге.
– Спасибо вам, Святослав Игоревич. Вы опять доставили мне большое удовольствие.
– Очень рад. А я могу рассчитывать, что и вы не откажетесь доставить мне огромную радость и пообедаете со мной?
– Почему бы и нет? С удовольствием.
– Отлично! Я знаю одно прелестное заведение, уверен, вам понравится. Вы любите грузинскую кухню?
– Обожаю! Святослав Игоревич, вы просто волшебник, вы чудесным образом угадываете мои вкусы.
– Как по-вашему, о чем это говорит?
– Ну либо о фантастической интуиции, либо о разветвленной шпионской сети.
Курбатов вздрогнул: он ведь и в самом деле поручил одному сотруднику собрать сведения об Алисе. Но тут же понял, что она просто шутит. Однако с этой дамочкой надо держать ухо востро. Умна и проницательна. Лишний довод в пользу ее кандидатуры. Не говоря уж о том, что от ее духов у него сладко кружилась голова и безумно хотелось ее обнять. Смешно, что с объятий на сиденье этой самой машины все и началось…
Он привез ее в маленький грузинский ресторанчик, где их приветливо встретили и усадили за столик, на котором уже стоял небольшой букет бледно-лиловых тюльпанов. На других столиках цветов не было.
– О! Значит, вы были заранее уверены, что я соглашусь пойти с вами обедать?
– Нет, но я очень надеялся…
Ей это было неожиданно приятно. Такое внимание… Да и вообще, он скорее нравился Алисе. С ним было интересно разговаривать, что само по себе уже немало. И его неприкрытое восхищение тоже льстило. Наверняка бабы на него гроздьями вешаются. И обручального кольца на пальце нет, хотя это как раз ничего не значит. К тому же обед в ресторане ни к чему не обязывает.
– Алиса, вы полька? – спросил он вдруг.
– По отцу. А по матери русская.
– Но в вас очень чувствуется польская кровь. Вы язык знаете?
– Увы, нет. Я и отца своего не помню. Это был студенческий роман. Отец потом уехал в Польшу, а мама вышла замуж за моего отчима. Он был хороший человек, я его очень любила.
– И вы с отцом никаких связей не поддерживаете?
– Нет.
– «Нежнее, чем польская панна, а значит, нежнее всего…» Вам наверняка это уже цитировали?
– И не раз, – улыбнулась Алиса. – Только ко мне это отношения не имеет. Я скорее уж гоноровая пани. Кажется, так говорят?
– А вы когда-нибудь трогали живот у ежа?
– Что? – ошарашенно переспросила Алиса.
– Знаете, я в детстве обожал ловить ежей. И если делать это с умом, то можно потрогать ежиное пузо, оно такое нежное…
– А, поняла! Вы хотите сказать, что если взяться за меня с умом, то можно нащупать уязвимое место?
– Я не говорил о уязвимости.
– Нежность всегда очень уязвима, я это хорошо усвоила, – серьезно ответила Алиса. – А потому отрастила колючки везде… Тьфу, какая-то двусмыслица получается, хрен знает что!
– Алиса, что за выражения? – рассмеялся Курбатов. – Но вы прелесть… Ничего, я не теряю надежды, что ежик еще окажется ручным.
– А вот это уже вполне сознательная пошлость!
– Ладно, оставим эту тему, а то она какая-то скользкая.
– Да уж!
– Расскажите мне лучше про эту девочку, дочь вашей подруги. А то чем черт не шутит, еще женится мой охламон на ней. Надо ж быть ко всему готовым.
– И вы позволите ему так рано жениться?
– Ну я надеюсь, он не сделает этого немедленно. Но давить на него я не буду. Это ведь ему жить. На меня в свое время так давили, что чуть не угробили. Поэтому я даю сыну дышать, разумеется, до тех пор, пока уверен в том, что он не губит себя. Но, к счастью, похоже, он разумный парнишка. А поскольку растила его в основном моя тетка, дама весьма интеллектуальная…
– Ваша тетка?
– Да. Мы с женой расстались очень давно, и она уехала за границу. У нее другая семья, в Германии. Так что я практически старый холостяк.
Произнося это, он посмотрел в глаза Алисы. Но в них ровным счетом ничего не отразилось. Ни радости, ни надежды, ничего. Она просто приняла его слова к сведению, и все.
– А вы, Алиса?
– Что?
– Почему вы одна?
– Так сложилось.
– Несчастная любовь?
– Наоборот, очень счастливая. Но после нее все кажется чем-то не тем, понимаете?
– Вполне.
– Здесь уютно и аппетитно пахнет, – перевела разговор Алиса. – Есть даже захотелось.
– А вот нам уже несут…
К концу потрясающе вкусного обеда Алиса наконец расслабилась. Ей было хорошо. Но то чудесное ощущение, что между нею и этим, несомненно, очень привлекательным мужчиной нет никаких барьеров, не появилось. И не появится никогда больше. А значит, не стоит зря обнадеживать мужика. Я его не хочу.
– Алиса, почему вы так смотрите на меня?
– Как?
– Очень задумчиво. Вас что-то во мне смущает?
– В вас? Да нет, во мне… Впрочем, это неважно.
– Алиса, а вы знаете, что мужчины иной раз куда любопытнее женщин?
– Знаю, еще бы не знать. И сплетничают хуже баб. А что конкретно вызывает ваше любопытство?
- Предыдущая
- 27/59
- Следующая
