Путч в Уагадугу - де Вилье Жерар - Страница 24

• Предыдущая
• 24/46
• Следующая

Бангаре с самым добродушным видом смотрел, как скульптор изгибает проволоку над огнем. В каждом его движении чувствовалась сноровка... Вдруг за его спиной раздался слабый стон: Бабу пришел в себя. Бангаре достал из кармана найденную у пленника пачку денег и бросил ее на стол.

— Ну-ка, — сказал он шурину, — сваяй нам кое-что еще.

Скульптор поднял голову и удивленно посмотрел на него.

— А что?

Бангаре указал пальцем на Бабу.

— Вот что. У меня рука тяжеловата, боюсь убить его. Ты будешь поаккуратнее. Давай, работай, делай с ним что хочешь. Мне надо знать, кто дал ему эти деньги.

Скульптор поставил лампу на стол. Лицо его стало совершенно серым.

— Я не могу.

Бангаре не стал тратить время на уговоры. Он просто взял свой пистолет, взвел собачку и подставил дуло к самому носу собеседника.

— Тогда я прострелю тебе башку, — обронил он.

Напряженное молчание длилось несколько секунд, затем скульптор поднялся, с трясущимися руками и пылающим лицом, охваченный стыдом, отвращением и страхом. Он знал, что Бангаре не шутит. У него была большая семья — две жены, шестеро детей и множество двоюродных братьев, как водится в Африке. Всего ему приходилось кормить тридцать ртов. Он подошел к пленнику, который затравленно смотрел на него, и остановился в нерешительности, ища место, где бедняге не будет слишком больно.

— Пошевеливайся, — прикрикнул Бангаре. — Время не ждет.

Скульптор убавил, насколько возможно, огонь горелки, стараясь не смотреть на свою жертву, медленно протянул руку и коснулся язычком пламени ляжки. Так он, по крайней мере, не изувечит его... Когда пламя лизнуло кожу, пленник снова испустил душераздирающий вопль. Бангаре злобно выругался.

— Да не так, идиот! Ты же не свинью жаришь. Займись глазами или ушами.

Скульптор не шевелился. Мулат схватил его за запястье, и горелка неумолимо приблизилась к лицу Бабу. Почувствовав адский жар, тот снова завопил, на этот раз нечто членораздельное:

— Нет! Нет! Я все скажу!

Бангаре не убрал горелку.

— Говори!

Бабу задышал чаще и пролепетал едва слышно:

— Это... это толстый Жорж, который дает напрокат машины.

— Жорж?!

Бангаре остолбенел. Он мог предположить все что угодно, только не это. Он знал толстого француза и считал его трусом и неудачником. Никогда этот жалкий тип не вмешивался в политику. Да и швыряться деньгами, одаривая голодранцев вроде Бабу, — совсем на него не похоже... Странная история... Очевидно, пленник лгал.

— Поджарь-ка ему яйца еще разок! — приказал он. — Он морочит нам голову.

Скульптор окаменел от ужаса, рука с горелкой застыла в воздухе. Бангаре потянул ее вниз, к обожженным местам, вызвав новый концерт душераздирающих криков, таких отчаянных, что мулат сам решил на время прервать пытку. Он убрал лампу, и Бабу застонал умоляюще:

— Это правда, патрон, клянусь тебе, это Жорж. Он хотел все знать про Товарища-Президента, чтобы навести на него порчу.

— Что-что?

Чтобы такой тип, как Жорж, верил в колдовство?..

— Товарищ Бабу, — строго произнес мулат, — ты морочишь нам голову.

— Нет, нет! — взвыл Бабу, обезумев от боли и страха.

Прерывая свою речь стонами и всхлипами, он рассказал о странном предложении Жоржа Валло. Бангаре слушал, недоумевая.

Бабу был слишком измучен и запуган, чтобы лгать. Больше из него ничего не вытянуть. Ключ к разгадке надо искать у Жоржа.

Мулат погасил горелку и поставил лампу на стол. Добиться правды от Жоржа Валло — задача потруднее. С белым не позабавишься, как с этим Бабу...

— Ладно, — распорядился он, — уходим.

Вздохнув с несказанным облегчением, скульптор поспешно убрал паяльную лампу подальше. Бангаре взял со стола деньги и протянул ему:

— Держи, ты их заработал.

— Нет, нет, — воспротивился тот, — я не хочу.

Смерив его ледяным взглядом, Бангаре решительно засунул банкноты ему в карман. Протестовать скульптор не посмел. Питер отвязал пленника и взвалил его на плечо: Бабу слабо стонал в полузабытьи, идти он не мог. В дверях Бангаре обернулся:

— Ты меня не видал...

В темном переулке не было ни души. Али-Шило ждал за рулем «Р-16». Питер швырнул пленника на заднее сиденье и сел рядом.

— Домой, — скомандовал Бангаре.

Через пять минут они уже проезжали через кордон на бульваре Республики. Едва машина въехала в сад, Бангаре приказал Кровососу:

— Займись им. Потом закопаешь под большим манговым деревом.

Эта черная мразь больше ничего ему не скажет...

Питер выволок пленника из машины, как мешок. Отупевший от боли Бабу уже ничего не соображал и непрерывно скулил, как больной щенок. Кровосос дотащил его до бассейна и уложил на живот. Он достал из-за пояса заточенную велосипедную спицу, которую всегда носил под штаниной, и приставил острие к позвоночнику Бабу чуть ниже затылка. Бабу даже не почувствовал легкого укола — так ему было больно. Держа спицу строго вертикально, Питер с точностью хирурга вонзил ее в позвоночник, и стальное острие проткнуло спинной мозг.

Из горла Бабу вырвался короткий хрип, тело судорожно дернулось, выгнулось и застыло. Выждав для верности еще несколько секунд, Питер вытащил спицу, вытер ее о джинсы и снова спрятал под штанину. Этот способ убивать людей нравился ему больше всех.

Солнце только что показалось из-за горизонта. Эммануэль Бангаре остановил «Р-16» перед бунгало Жоржа. Он размышлял весь остаток ночи, прежде чем решиться на этот шаг. Дремавший на крыльце бой при виде его испуганно вскочил. Бангаре обратился к нему со своей самой приветливой улыбкой:

— Твой патрон дома?

— Да, шеф, он спит.

— Отлично! Мне надо его повидать.

Он вошел в дом вместе с Питером и Али. Внутри было пыльно, не прибрано, повсюду разбросана одежда, на столе — початая бутылка «Джи энд Би». Типичное жилище старого холостяка. Бангаре толкнул дверь спальни. Жорж храпел на кровати под противомоскитной сеткой. Мулат позволил себе роскошь несколько секунд посмотреть на него, в последний раз обдумывая свой шаг, затем, взяв у Али нож, он наклонился над спящим и легонько ткнул острием в жирное плечо. Толстяк вздрогнул и сел, щуря глаза. Бангаре отдернул штору, и спальню залил свет.

Кровь отхлынула от лица Жоржа Валло, нижняя губа у него отвисла, подбородок затрясся, как студень. Пряча испуганные глаза, он попытался выдавить из себя улыбку. Бангаре сказал себе, что был прав, потрудившись приехать сюда. Небрежно поигрывая ножом, он медовым голосом обратился к Жоржу:

— Товарищ, ты арестован. Одевайся и следуй за нами.

Обретя наконец дар речи, Жорж Валло пролепетал дрожащим голосом:

— Но за что? Что я такого сделал?

Бангаре коротким движением всадил нож в прогнивший пол.

— Покушение на завоевания Революции, — обронил он.

— Заговор против Товарища-Президента.

У Жоржа подкосились ноги. Он схватил со стула полупустую бутылку минеральной воды и залпом осушил ее, силясь проглотить ком, закупоривший горло. Потом, двигаясь как автомат, натянул брюки. Он уже знал, что начинающийся день будет самым долгим в его жизни.

• Предыдущая
• 24/46
• Следующая