Путешествие и приключения капитана Гаттераса - Верн Жюль Габриэль - Страница 10

• Предыдущая
• 10/98
• Следующая

20 апреля утром «Форвард» оказался в виду айсберга высотой в сто пятьдесят футов, севшего в этом месте на мель еще в незапамятные времена. Оттепели не оказывали на него никакого действия и щадили его причудливые формы. Его видел еще Сноу; Джемс Росс в 1829 году зарисовал его, а в 1851 году французский лейтенант Белло, на корабле «Принц Альберт», совершенно ясно мог его разглядеть. Понятно, что доктор пожелал иметь изображение этой замечательной горы и очень удачно срисовал ее.

Нет ничего удивительного, что такие громады садятся на мель и неразрывно сливаются с морским дном; обычно они возвышаются над водой примерно на одну треть своего объема, так что айсберг, о котором идет речь, сидел в море на глубине около восьмидесяти морских саженей.

Наконец, при температуре, не превышавшей в полдень +12°F (-11°C), под хмурым, затянутым туманом небом наши мореплаватели увидели мыс Фарвель. «Форвард» пришел в срок к месту назначения, и если бы таинственный капитан вздумал явиться в такую дьявольскую погоду, ему не пришлось бы сетовать на неаккуратность Шандона.

«Так вот он, — сказал себе доктор, — этот знаменитый мыс, так метко названный!2 Многие, подобно нам, прошли его, но немногим суждено было снова его увидать. Неужели здесь навеки надо распроститься с друзьями, оставшимися в Европе? Вы прошли здесь, Фробишер, Найт, Барло, Вогем, Скрогс, Баренц, Гудзон, Блосвиль, Франклин, Крозье, Белло, но вам не суждено было снова увидеть родной очаг, и мыс этот поистине был для вас мысом Прощания».

В 970 году мореплаватели, отправившиеся из Исландии, открыли Гренландию, Себастиан Кабота в 1498 году поднялся до 56° широты; Гаспар и Мигель Котреаль между 1500 и 1502 годами достигли 60°, а Мартин Фробишер в 1576 году поднялся до залива, носящего и поныне его имя.

Джону Девису принадлежит честь открытия пролива в 1585 году; два года спустя во время своей третьей экспедиции, этот отважный моряк и славный китобой достиг семьдесят третьей параллели, отстоящей от полюса на двадцать семь градусов.

Баренц в 1596 году, Уэймут в 1602 году, Джемс Холл в 1605 и 1607 годах, Гудзон, имя которого дано обширному заливу, глубоко врезающемуся в материк Америки, в 1610 году. Джемс Пуль в 1611 году — более или менее продвинулись по проливу, отыскивая Северо-Западный проход, который должен был значительно сократить путь между Новым и Старым светом.

Баффин в 1616 году открыл в заливе, носящем его имя, пролив Ланкастера; в 1619 году по следам его отправился Джеймс Манк, а в 1719 году — Барло, Вогем и Скрогс, пропавшие без вести.

В 1776 году лейтенант Пикерсгилл, посланный навстречу капитану Куку, пытавшемуся подняться на север через Берингов пролив, достиг 68°; в следующем году Йонг с этой же целью поднялся до острова Женщин.

В 1818 году Джемс Росс прошел вдоль берегов Баффинова залива и исправил гидрографические ошибки своих предшественников.

Наконец, в 1819 и 1820 годах знаменитый Парри отправился в пролив Ланкастера, преодолев большие трудности, дошел до острова Мелвилла и получил премию в пять тысяч фунтов стерлингов, назначенную парламентом тому из английских мореплавателей, кто пересечет стосемидесятый меридиан при широте высшей, чем семьдесят седьмая параллель.

В 1826 году Бичи достиг острова Шамиссо; Джемс Росс с 1829 до 1833 года зимовал в проливе Принца Регента и наряду с другими важными исследованиями открыл магнитный полюс.

Между тем Франклин занялся сухопутным исследованием северных берегов Америки, от реки Макензи до мыса Тернагейн; с 1823 до 1835 года по его следам шел капитан Бак, исследования которого были дополнены в 1839 году Дизом, Симпсоном и доктором Рэ.

Наконец, сэр Джон Франклин отплыл из Англии в 1845 году на двух кораблях: «Эребус» и «Террор» с целью открытия Северо-Западного прохода; он проник в Баффинов залив, миновал остров Диско, и с тех пор о нем больше не было известий.

На поиски экспедиции Франклина направился целый ряд спасательных экспедиций, результатом которых было открытие Северо-Западного прохода и подробное исследование полярных земель, берега которых чрезвычайно изрезаны.

Самые отважные моряки Англии, Франции и Соединенных Штатов отправлялись в эти суровые страны, и благодаря их усилиям прежнюю, неверную, запутанную карту полярного материка можно теперь увидать только в архиве Королевского географического общества в Лондоне.

В таких чертах представлялась воображению доктора любопытная история полярных стран, когда он, опершись на поручни, следил взглядом за длинной бороздой, тянувшейся по волнам за бригом. Имена смелых моряков возникали в его памяти, и, казалось, он видел под прозрачными сводами ледяных гор бледные тени людей, не вернувшихся на родину.

В течение дня «Форвард» легко прокладывал себе дорогу среди разбитых льдин. Ветер был благоприятный, но температура очень низкая; воздушные течения охлаждались, проносясь над ледяными полями.

Ночью были приняты крайние меры предосторожности, так как ледяные горы в громадном количестве скопились в тесном проходе; нередко на горизонте их насчитывали целыми сотнями. Отделившись от крутых берегов, они таяли под лучами апрельского солнца и погружались в пучину океана, источенные волнами. Встречались также скопления плавучего леса, столкновений с которым следовало избегать. Поэтому на вершине фок-мачты устроили из бочки с подвижным дном так называемое «воронье гнездо», в котором ледовый лоцман, частично защищенный от ветра, наблюдал за морем, предупреждал о замеченных льдинах и, в случае надобности, указывал путь бригу.

Ночи становились все короче. Благодаря рефракции солнце показалось уже 31 января; день ото дня оно все дольше держалось над горизонтом. Но обильный снегопад сильно затруднял видимость, и плавание становилось все тяжелее.

21 апреля в просвете тумана показался мыс Отчаяния. Экипаж изнемогал от работы; со дня вступления брига в область льдов матросы не имели ни минуты отдыха; пришлось прибегнуть к помощи паровой машины, чтобы проложить «Форварду» дорогу среди скучившихся ледяных масс.

Доктор и Джонсон беседовали на корме, а Шандон отправился в свою каюту, чтобы соснуть несколько часов. Клоубонни любил разговаривать со старым моряком, который приобрел большой опыт и знания в своих многочисленных путешествиях. Доктор чувствовал к нему большую симпатию, и боцман отвечал ему тем же.

— Не правда ли, — говорил доктору Джонсон, — страна эта не похожа на другие страны? Ее назвали Зеленой Землей3, а между тем она лишь в течение нескольких недель в году оправдывает свое название.

— Как знать, любезный Джонсон, — ответил доктор, — не имела ли эта страна в десятом веке полного права на такое название? Немало переворотов совершилось на земном шаре, и вы наверное очень удивитесь, если я вам скажу, что, по словам исландских летописцев, восемьсот или девятьсот лет тому назад на этом материке процветало до двухсот поселков.

— Это настолько меня удивляет, доктор, что мне даже трудно поверить, потому что Гренландия — печальная страна.

— Как она ни печальна, а все-таки дает приют своему населению и даже цивилизованным европейцам.

— Без сомнения. На острове Диско и в Упернивике мы встретим людей, которые решились поселиться в этих угрюмых местах. Однако я всегда думал, что они остаются там скорее по необходимости, чем по собственному желанию.

— Охотно верю. Впрочем, человек ко всему привыкает, и, по-моему, гренландцы менее достойны сожаления, чем рабочие наших больших городов. Быть может, они и несчастные, но, во всяком случае, не обездоленные люди. Я говорю: несчастные, хотя это слово не вполне выражает мою мысль. Действительно, если они не пользуются благами стран умеренного пояса, то на долю этих людей, освоившихся с суровым климатом, выпадают удовольствия, каких мы даже не можем себе представить.

• Предыдущая
• 10/98
• Следующая