Михаил Строгов - Верн Жюль Габриэль - Страница 30
- Предыдущая
- 30/41
- Следующая
«Он не может видеть меня, и я буду идти до тех пор, пока упаду», — думала она.
К тому же со времени их последней встречи с татарами путешествие их совершалось довольно благополучно. Одна только усталость мучила их. Так прошло еще три дня. По-видимому, третья неприятельская колонна очень быстро подвигалась на восток. Это видно было по оставшимся после них развалинам, по остывшему пеплу пожарищ, по разлагающимся трупам, разбросанным по дороге. На западе же все было по-прежнему тихо. Авангард эмира так и не показывался. Михаил не мог объяснить себе ничем подобной задержки с их стороны и приходил к заключению самых невероятных предположений по поводу этого. Уж не русские ли войска, собравшись в достаточном количестве, встретились с татарами под Томском или Красноярском? Тогда третья колонна, отделившаяся от двух других, рисковала быть совершенно отрезанной? Если это так, то великому князю легко будет отстоять Иркутск и предупредить нападение.
Михаил позволял себе иногда мечтать подобным образом, но скоро он понимал, насколько неосуществимы были эти мечтания, и тогда рассчитывал только на одного себя, как будто судьба великого князя заключалась только в его руках!
Шестьдесят верст отделяют Куитунское от Кимилтейского, небольшого поселка, построенного недалеко от Динки, притока Ангары. Михаил Строгов боялся, как бы эта река не явилась новым для них препятствием. О барках или лодках не могло быть и речи, а он помнил, что когда-то в более счастливые времена, когда ему пришлось переправляться через нее, то переправа вброд была опасна. До Кимилтейского оставалось, по крайней мере, три дня ходьбы. Надя еле тащилась. Как ни сильна была ее нравственная энергия, физические силы заметно покидали ее. Михаил Строгов слишком хорошо знал об этом! Если бы он не был слеп, то Надя, наверное, сказала бы ему: «Ступай один, Михаил, оставь меня в какой-нибудь избушке! Иди в Иркутск! Постарайся увидеться с моим отцом! Скажи ему, где я! Скажи, что я жду его, вы оба сумеете отыскать меня. Иди, я ничего не боюсь! Я спрячусь от татар! Я сберегу себя для него и для тебя! Иди же, Михаил, я не могу идти дальше!..»
Несколько раз Надя останавливалась. Тогда Михаил брал ее на руки и шел еще быстрее. Он был неутомим. 18 сентября в десять часов вечера они пришли наконец в Кимилтейское. Взойдя на пригорок, Надя увидела на горизонте небольшую темную полоску. То была Динка. Бледные, вспыхивающие по временам зарницы, слабо освещали им путь. Надя повела своего товарища через село. Пепел от пожарища уже совсем остыл. Прошло, по крайней мере, пять или шесть дней с тех пор, как здесь в последний раз проходили татары. Дойдя до крайних изб села, Надя в изнеможении упала на каменную скамейку.
— Ты хочешь отдохнуть? — спросил Михаил.
— Уже ночь наступила, — отвечала Надя. — Разве ты не устал?
— Я бы хотел переправиться через Динку, — отвечал Михаил. — Я был бы спокойнее тогда. Но ты не в состоянии даже двинуться с места, бедняжка!
— Пойдем, Михаил! — отвечала Надя, вставая и увлекая его за собой.
Вдруг Михаил и Надя остановились. По степи совершенно ясно разнесся собачий лай.
— Ты слышишь? — спросила Надя.
Затем вслед за лаем послышался жалобный крик, крик отчаяния, как бы последний стон умирающего человека.
— Николай! Николай! — закричала молодая девушка.
Предчувствие чего-то зловещего сжало ей сердце.
Михаил Строгов прислушался.
— Идем, Михаил, идем, — говорила Надя.
И она, будучи не в силах за час перед этим двигаться, вдруг, под влиянием возбуждения, обрела силы и энергию.
— Мы свернули с дороги? — спросил Михаил, чувствуя под ногами не пыль, а скошенную траву.
— Да… так надо! — отвечала Надя. — Это оттуда, справа, донесся к нам крик!
Через несколько минут они были в полуверсте от реки. Снова послышался лай собаки, на этот раз ближе, хотя и слабее. Надя остановилась.
— Да, — сказал Михаил, — это лает Серко! Он побежал за своим хозяином!
— Николай! — закричала молодая девушка.
Ответа не было. Только несколько хищных птиц, испуганные ее криком, поднялись и скрылись в облаках.
Михаил лег и приложил ухо к земле. Надя старалась всмотреться в темную даль, но ничего не видела. А между тем, человеческий крик опять повторился. На этот раз слышно было ясно, как кто-то жалобным голосом позвал: «Михаил». Вдруг выскочила собака вся в крови и бросилась прямо к Наде. Это был Серко. Значит, Николай был где-нибудь тут, недалеко от них! Он один мог назвать Михаила по имени! Но где же он? У Нади не хватило даже духу еще раз позвать его. Но вот Серко снова залаял и как бешеный бросился на громадную птицу, спустившуюся в эту минуту на землю. Это был ястреб. Когда Серко наскочил на него, он быстро поднялся на воздух и, также быстро спустившись, ударил своим острым клювом собаку в голову. Та снова бросилась на птицу. Между ними завязалась глухая борьба, но вот ястреб еще раз клюнул собаку в голову, и на этот раз бедный Серко упал замертво. В ту же минуту Надя вскрикнула от ужаса.
— Здесь… здесь… — прошептала она.
Из земли торчала голова! В темноте она чуть не наступила на нее ногой! Надя бросилась перед этой головой на колени. Николай, зарытый в землю по горло, по зверскому обычаю татар, был брошен в степи… Ему предстояло или умереть с голода или быть растерзанным волками или хищными птицами! Ужасная казнь! Несчастная жертва, заживо погребенная…
Михаил Строгов вынул нож и стал разрыхлять им землю вокруг несчастного, чтобы освободить его. Николай медленно открыл глаза. Он узнал Михаила и Надю.
— Прощайте, друзья мои, — прошептал он. — Я рад, что свиделся с вами! Помолитесь за меня!.. — Это были его последние слова.
Михаил продолжал рыть землю и наконец вытащил тело бедного страдальца. Он прислушался к его дыханию. Сердце уже не билось.
В эту минуту по дороге, на расстоянии какой-нибудь полуверсты, от них раздался шум.
— Надя, Надя, — тихо позвал ее Михаил.
Надя, молившаяся на коленях около тела покойного, встала и подошла к нему.
— Поди посмотри! — сказал он.
— Татары! — прошептала она.
Действительно, это был авангард эмира, быстро ехавший по Иркутской дороге!
— Они не помешают мне похоронить его, — сказал Михаил и продолжал свою работу.
Тело Николая со сложенными на груди руками было скоро опущено в свежую могилу.
Михаил и Надя опустились на колени и в последний раз помолились об его душе. Это было доброе, безобидное существо, заплатившее жизнью за свою преданность им.
— Теперь, — сказал Михаил, засыпая могилу, — ни волки, ни птицы не растерзают его! Пойдем, — обратился он к Наде, кончив свою грустную работу.
Но по большой дороге они не могли идти, там шли теперь татарские войска. Приходилось идти через степь, чтобы стороной подойти к Иркутску. Переходить через Динку уже не надо было. Надя не в силах была даже тащиться, но зато она могла указывать Михаилу дорогу. Он взял ее на руки и пошел на юго-восток. Ему оставалось пройти более двухсот верст! Как он прошел их! Как мог он вынести все эти лишения, всю эту усталость?! Какая сверхъестественная сила помогла ему перейти через Саянские горы? Чем питались они за это время? Ни он, ни Надя не смогли бы ответить на это!
А между тем двенадцать дней спустя, 2 октября, в шесть часов вечера громадная водная поверхность, ровная как скатерть, развернулась у самых ног Михаила Строгова. То было озеро Байкал.
- Предыдущая
- 30/41
- Следующая
