Безымянное семейство (с иллюстрациями) - Верн Жюль Габриэль - Страница 6

• Предыдущая
• 6/76
• Следующая

Тем не менее, заговор 1825 года, преследовавший вполне определенную цель, был организован помимо либералов канадской палаты депутатов. Но хотя Папино и его коллеги — Кювилье, Бедар, Виже, Келель и другие — не знали о нем, Вальтер мог рассчитывать на них и заручиться их поддержкой в случае, если бы заговор удался. Цель же его заключалась в том, чтобы захватить лорда Дальхаузи[65], назначенного в 1820 году на должность генерал-губернатора английских колоний Северной Америки.

По прибытии на место лорд Дальхаузи, казалось, решил придерживаться политики уступок. Несомненно, именно благодаря ему был официально признан епископ Квебека, а Монреаль, Роз, Режиополис стали резиденциями трех новых епархий[66]. Однако на деле британский кабинет отказывал Канаде в праве на самоуправление. Все члены Законодательного совета, пожизненно назначаемые Британской Короной, были англичанами и совершенно парализовали работу избираемой народом палаты депутатов. При населении в шестьсот тысяч жителей, где франко-канадцев насчитывалось в ту пору пятьсот двадцать пять тысяч, три четверти всех служащих составляли чиновники саксонского происхождения. К тому же вновь был поставлен вопрос о запрещении официального использования французского языка по всей колонии.

Воспрепятствовать беззаконным распоряжениям можно было лишь прибегнув к насильственным действиям: захватить лорда Дальхаузи и главных членов Законодательного совета, затем, когда такой государственный переворот будет осуществлен, поднять народные массы в графствах долины реки Св. Лаврентия, учредить временное правительство, пока выборы не определят состава национального правительства, наконец, послать канадские добровольческие отряды против регулярной армии — таков был план Вальтера Годжа, Робера Фаррана, Франсуа Клерка и де Водреля.

Возможно, этот заговор и удался бы, если б не измена одного из его участников.

К Вальтеру Годжу и его франко-канадским соратникам примкнул некто Симон Моргаз, о положении и происхождении которого следует рассказать.

В 1825 году Симону Моргазу было сорок шесть лет. Будучи адвокатом в стране, где адвокатов насчитывается гораздо больше, нежели клиентов (равно как и врачей больше, чем больных), он с трудом сводил концы с концами, проживая в небольшом местечке Шамбли, расположенном на левом берегу реки Ришелье, в десяти милях от Монреаля, по ту сторону реки Св. Лаврентия.

Симон Моргаз был человеком решительным и прославился своими энергичными действиями, когда реформисты протестовали против махинаций британского кабинета. Его непринужденные манеры и открытое лицо располагали к нему всех вокруг. Никто и предположить не мог, что за такой приятной наружностью скрывается изменник и предатель.

Он был женат. Его жене, что была на восемь лет моложе, исполнилось в ту пору тридцать восемь. Бриджета Моргаз, американка по происхождению, была дочерью майора Аллена, отвагу которого по достоинству оценили во время Войны за независимость, когда он служил адъютантом Джорджа Вашингтона. Воплощение глубокой преданности долгу, он, дабы сдержать данное слово, готов был с невозмутимостью Регула[67] пожертвовать своей жизнью.

Симон Моргаз и Бриджета встретились и познакомились в Олбани[68], штат Нью-Йорк. Молодой адвокат был по рождению франко-канадцем — обстоятельство, которое, конечно же, принял в расчет майор Аллен, ибо никогда не отдал бы свою дочь за отпрыска английской семьи. Несмотря на то, что Моргаз не обладал состоянием, с наследством, доставшимся Бриджете от матери, молодым было обеспечено если не богатство, то, по крайней мере, достаток. Они сочетались браком в Олбани в 1806 году.

Жизнь молодоженов вполне могла быть счастливой, но, увы, все сложилось иначе. Не то чтобы Симон Моргаз был недостаточно привязан к жене — он всегда питал к ней искренние и нежные чувства, но его сжигала страсть — страсть к карточной игре. В результате приданое Бриджеты растаяло в несколько лет, и хотя Симон Моргаз пользовался репутацией талантливого адвоката, его трудов было недостаточно, чтобы восполнить урон, нанесенный ее состоянию. Если они еще не нищенствовали, то, во всяком случае, были весьма и весьма стеснены в средствах, однако жена терпела все это с достоинством и ни разу не упрекнула мужа. Так как никакие ее увещевания действия не возымели, она переносила испытание со смирением и мужеством, хотя будущее внушало ей немало опасений.

Ведь Бриджета страшилась его не из-за себя одной. В первые годы замужества у нее родилось двое детей — два сына, которых она нарекла одинаковыми именами, звучавшими на двух языках по-разному, дабы это напоминало об их франко-американском происхождении. Старший, Джоан, родился в 1807 году, младший, Жан, — в 1808-м. Бриджета целиком посвятила себя воспитанию сыновей. Джоан был кроток, Жан обладал живым темпераментом, и оба вместе — крывшейся и за кротостью и за живостью завидной энергией. Они явно унаследовали от матери, отличавшейся рассудительностью, трудолюбие и тот ясный и трезвый взгляд на вещи, которого так недоставало Симону Моргазу. К отцу они относились с неизменным почтением, но без кровной привязанности, составляющей ценность родственных уз, зато в отношениях с матерью — безграничная преданность и нежность, переполнявшие их сердца и наполнявшие радостью ее душу. Бриджета и дети были связаны прочными узами как сыновней, так и материнской любви, которые ничто и никогда не могло бы порвать. Выйдя из младенческого возраста, Джоан и Жан поступили в училище Шамбли, где так и шли друг за другом с разницей в один класс. Их по праву называли среди лучших учеников старшего отделения. Потом, когда им исполнилось двенадцать и тринадцать лет, они были отданы в Монреальское училище, где тоже неизменно занимали первые места. Им оставалось еще два года до завершения обучения, когда разразилась гроза 1825 года.

Хотя Симон Моргаз с женой жили по большей части в Монреале, где дела его адвокатской конторы с каждым днем шли все хуже и хуже, они сохранили свой скромный домик в Шамбли. Именно там, когда Симон Моргаз вступил в число заговорщиков, и собирались Вальтер Годж и его друзья, первым делом которых после ареста генерал-губернатора должно было стать создание временного правительства в Квебеке. В Шамбли, в этом маленьком селении, под кровом скромного жилища заговорщики могли считать себя в большей безопасности, чем в Монреале, где надзор полиции был чрезвычайно пристальным. Тем не менее, они всегда действовали с крайней осторожностью, чтобы направить по ложному пути любую возможную слежку. А потому они так ловко спрятали оружие и боеприпасы в доме Симона Моргаза, что их доставка туда осталась абсолютно незамеченной. Таким образом, как раз из дома в Шамбли, где сходились все нити заговора, и должен был поступить сигнал к всеобщему восстанию.

Однако до губернатора и его окружения дошел слух о готовящемся государственном перевороте и заговоре против Британской Короны, и они распорядились о специальном наблюдении за теми из депутатов, которые находились в постоянной оппозиции.

Здесь будет уместно повторить, что Папино и его коллеги не знали о планах Вальтера Годжа и его сообщников. А те назначили вооруженное выступление на 26 августа, что в равной степени изумило бы как их врагов, так и друзей.

Но накануне вечером, как раз в тот момент, когда там собрались заговорщики, дом Симона Моргаза вдруг окружили полицейские агенты под руководством Рипа. Участники заговора не успели даже уничтожить секретную переписку и сжечь списки своих единомышленников. Агенты захватили также и оружие, спрятанное в подвале дома. Заговор был раскрыт. Вальтер Годж, Робер Фарран, Франсуа Клерк, Симон Моргаз, де Водрель и еще с десяток патриотов были арестованы и под усиленной охраной отправлены в тюрьму.

А произошло вот что.

• Предыдущая
• 6/76
• Следующая