Ночь над прерией - Вельскопф-Генрих Лизелотта - Страница 17

• Предыдущая
• 17/114
• Следующая

— Ложись и дай нам покой, — сказал Стоунхорн как можно миролюбивее.

— Кого ты из себя корчишь, сын мой? Ты думаешь — кто-нибудь из Кингов может быть порядочным человеком? — Старик снова расхохотался. — Дай же мне и вторую бутылку… которую я… никак не могу найти!..

— Не дам!

— Отдай ее!

— Успокойся. Ты пьян.

— Дай ее сюда… я тебе говорю… или я тебя изобью… тебя, бандита…

С неожиданной злостью старик со всей силы ударил сына куском железа от старой сломанной печки. Стоунхорн покачнулся, но устоял на ногах.

Квини вскрикнула. Пьяный был крепок, а вино еще придало ему сил. Он оттеснил сына, опрокинул стол. Керосиновая лампа свалилась. Печная труба разломалась, и в темноту посыпались искры. Старик бросился к ружью. Каменный Рог схватил его за пояс, но старик вцепился в волосы сына и ударил его коленом в живот. Оба свалились. Одно из ружей, прислоненных к стене, упало, и раздался выстрел: ружья были всегда заряжены.

Чтобы предотвратить несчастье, Стоунхорн схватил разбушевавшегося старика за шейный платок и затянул его. Квини побледнела. Она дрожала, но все еще не могла двинуться с места, и пот выступил на ее лице. Наступила тишина, и девушка поняла, что борьба окончена.

Медленно вошла она внутрь темного помещения. Теперь стало ясно, почему Стоунхорн уверял, что она не сможет здесь жить.

Джо завернул отца в одеяло и затягивал его ремнями, чтобы пьяный старик еще чего-нибудь не натворил. Сознание к старику, видимо, еще не вернулось. Стоунхорн положил его, как больного, на ту же постель, затем подошел к двери и взял сигарету. При вспышке зажигалки Квини увидела на голове мужа кровоточащую рану.

Он заметил ее настороженный взгляд.

— Не беспокойся, у меня хорошая кровь. Быстро затянется. Жаль только белой рубашки. Но теперь мы по крайней мере знаем, для чего таскались за водой. — С этими словами он снял рубашку и бросил в чан.

Потом Стоунхорн вошел в комнату, водворил на место стол, не без труда собрал железную трубу. Он поставил на предохранитель ружье отца и вытащил сверток из-под постели. В нем оказалась бутылка, которую искал отец. Джо сделал несколько больших глотков из нее, дал немного подкрепиться дрожащей Квини, а остаток вылил на землю.

— Эту бурду контрабандой доставляет Лаура. Когда мы поедем с тобой еще раз в Нью-Сити, мы выпьем «Блек энд уайт»15.

— Нам же запрещено пить! — еле произнесла Квини.

— Джо Кинг знает, что делает.

— У тебя все еще течет кровь.

— Ты испугалась? — заботливо спросил он. — Ну ничего. Старик проспится и завтра снова будет неплохим человеком. Но нашу землю он сдал в аренду Айзеку Буту… это правда. Я не хочу жить на твои деньги.

Квини не нашлась, что ответить. Они улеглись вместе на грязное покрывало, она прижала рукой края раны на его голове и держала до тех пор, пока не остановилась кровь. Рядом раздавалось сопение и храп связанного пьянчуги.

Она долго не могла заснуть и почувствовала, что муж тоже не спит.

— Слушай, Джо, он не мог сдать землю в аренду без согласия совета. Земля принадлежит племени.

— Совет — игрушка в руках Айзека Бута, и Джо Кингу не так-то просто начать все заново. Где же мне найти работу?..

Они долго лежали так и забылись всего на несколько часов. С рассветом они были на ногах. Отец ворочался, недоумевая, что такое произошло. Стоунхорн подошел к нему и освободил от ремней и одеяла.

— Что ты со мной сделал, сын?

Старик вышел из хижины, его вырвало, потом было слышно, как он умывался из ведра.

Возвратившись, он сказал Квини:

— Ты хорошая девочка. Какую воду ты принесла! — И повернулся к сыну: — Хе, Джо, не найдется ли капельки для меня?

— Ни капли. Все вытекло.

Удивленный отец огляделся по сторонам. Он не сразу понял, что означают слова сына. Потом увидел разбитую керосиновую лампу и вспомнил:

— Эх, все вытекло…

Квини вымылась позади дома, тщательно оделась. Стоунхорн внимательно наблюдал за ее приготовлениями, но ничего не сказал. Он отскоблил с волос запекшуюся кровь, оседлал жеребца и уехал прочь. Когда он скрылся из виду, оседлала свою кобылу и молодая женщина.

Отец не спрашивал, что они собираются делать. Он сел на маленькую скамейку возле дома и смотрел вверх по склону холма, где не видно было ни автомобильной дороги, ни большого ранчо Бутов.

Квини видела, что муж поехал в агентство. Но она поехала в другую сторону, туда, где стоял дом Бута. И как не могла молодая, полная надежд девушка представить себе что-нибудь подобное тому, что свершилось в минувшую ночь, так не могла бы она прежде и решиться на поступок, который задумала.

Она подъехала к соседнему ранчо. Землю вокруг дома Бута так намесил скот, что она превратилась в сплошную грязь. Впрочем, Квини на своей лошади легко преодолела ее. Перед домом стояла Мэри — незамужняя дочь Бута, рослая сильная ковгерлс16 лет двадцати пяти. Весь облик Мэри свидетельствовал о выпавшем на ее долю тяжелом труде. Она нисколько не была похожа на своего брата Гарольда, и уже это обрадовало Квини.

— Хэлло!

— Хэлло! — Мэри вытерла руки о передник и ждала, пока Квини привяжет лошадь к ограде.

Заметив смущение Квини, Мэри сама начала разговор:

— Мы теперь соседи…

— Да.

— Это очень хорошо, что ты пришла познакомиться. Твой муж тоже мог бы зайти.

Квини замялась:

— Ему пришлось рано уехать.

— Да, мы видели его верхом.

«Так, — подумала Квини, — отсюда отлично видно все, что у нас делается».

— Жаль, — продолжала Мэри, — но отца с матерью сегодня нет. Заходи ко мне.

Квини приняла приглашение. Дом был больше и новее, чем дом Кинга. Здесь была кухня, две комнаты и прихожая. Квини и Мэри расположились в прихожей.

— Нет ли каких-нибудь известий о Гарольде? — спросила Квини.

— Нет ничего.

— Где бы он мог быть?! Кассирша супермаркета сказала, что он отправился тогда в сторону Нью-Сити. На обочине дороги нашли цепочку, которую он всегда носил, а тут, видно, выбросил.

— Да, твою цепочку. — Мэри чуть скривила рот. — Одному небу известно, что будет дальше, но сейчас, летом, много дела, и Гарольда нам не хватает. Он, конечно, страшный лентяй, всегда старался на меня свалить работу, но кое-что все-таки делал. А теперь всё на мне.

— Возьмите кого-нибудь в помощь. У вас же есть деньги.

— Отец говорит, что чужие руки никуда не годятся. Он считает, что лучше делать все самим, сотня коров, лошади, свиньи — все самим, да еще поле обработать надо. Нам помогает только мальчишка, сын моей сестры. А отец все берет и берет в аренду землю. Будто это решает дело.

Квини была довольна, что Мэри сама коснулась темы, которая ее волновала.

— Вы и нашу там, наверху, тоже прибрали.

— Ты уже знаешь? Это было глупо. Наша земля вся вместе, а ваша — по ту сторону долины. Что же, и там мне смотреть за скотом?

— А нам так недостает нескольких акров…

— Вам? Джо не занимается скотоводством, он вечно где-нибудь болтается, ты — в школе. Вам земля нужна меньше, чем нам.

Защищать мужа перед этой девушкой из ранчо было труднее, чем перед судьей, ведь у Мэри было больше оснований не верить Квини.

— Джо интересуется лошадьми.

— Девочка, но это же стоит денег. Он всегда был с размахом… ему все или ничего. Ну куда он опять сует свою голову?

— Деньги… кое-что я уже заработала. Он отличный наездник.

— В лошадях он разбирается, это верно. Ничего, что был второгодником! Да и коровы его уважают, как увидят — сразу думают: о, этот парень возьмет нас за рога.

Квини рассмеялась. Ее удивило, что молчаливая Мэри вдруг разболталась. А не кроется ли что-нибудь за этим?

— Стоунхорн мог бы и нам помочь, — продолжала Мэри, — но он никогда не согласится быть ковбоем у Гарольда. А тут наш отец совсем с ума спятил: думает, что твой муж убил Гарольда.

• Предыдущая
• 17/114
• Следующая