Поезд для Анны Карениной - Васина Нина Степановна - Страница 46

• Предыдущая
• 46/79
• Следующая

Женщина была маленького роста, щеки ее полыхали, как после прогулки на холодном воздухе. Красивым движением плеч она сбросила не глядя накидку из белого песца. Накидку подхватил стоящий сзади очень молоденький паренек, скомкал ее и прижал к лицу. Дима медленно осмотрел ладную фигурку, отлично выдержанные пропорции, открытые плечи, нежную матовую кожу, маленький яркий рот и особенно внимательно – ее лицо, сужающееся к острому подбородку треугольником. Он ни разу не зацепил своими глазами ее черные зрачки.

– Да он с норовом! – воскликнула женщина. – Нет, вы видели, как он смотрит! Садитесь же, будем знакомиться. Ирина Акимовна. – Диме протянули надушенную руку.

– Дмитрий Сергеевич, – пробормотал он, бегая глазами и быстро перебирая тонкие пальцы.

– Замучили вас наши таланты? – спросила женщина, придвинулась к нему и чуть дернула в усмешке рот, двигая ноздрями, словно почувствовав возбуждающий запах.

– Эта пара очень хороша, – показал Дима куда-то рукой не глядя, досчитал до шести и посмотрел открыто и чуть насмешливо в ее глаза.

Ему показалось, что все замолчали на секунду и словно застыли фигурами. В глазах маленькой женщины мелькнул испуг, но она быстро справилась с собой и спросила почти с угрозой:

– А что это ты так на меня смотришь? Дмитрий Сергеевич...

– Как? – совершенно спокойно поинтересовался Дима и отпустил напрягшиеся пальцы.

Женщина не ответила, встала легко и захлопала в ладоши, приглашая ее выслушать.

– Поздравляю всех, кто принимал участие. – Она подняла вверх тонкую белую книжку. – Вышел наш долгожданный сборник стихов.

Раздались кое-где аплодисменты, Ирину Акимовну увел, приобняв за плечи, могучий мужчина. Он что-то говорил ей в ухо и даже позволил себе ласковым движением отвести красиво сработанный локон в сторону. Дима смотрел на них, пока не заметил, что Ирина Акимовна быстро и внимательно глянула на него из-за плеча. Тут он поскучнел, нашел на одном из столов «долгожданный» сборник и стал перелистывать его.

Итак, они говорят о нем. Почему? Тираж – тысяча экземпляров. Что он сделал не так? «В той перспективе бытия ты был не ты, и я – не я». За кого его принял пьяный акушер? «Время медленной улиткой по щеке моей ползет». У Димы вдруг заболела голова.

– Нравится? – Ирина Акимовна опять подошла незаметно.

– Нет. – Дима отбросил книжку на стол. – Пульса нет. Образы смыты. Декаданс полный. Это не ко времени.

– Ка-а-акой вы строгий, – погрозила ему женщина ухоженным пальчиком. – А что же вы печатаете у себя в Москве?

– Что я печатаю в Москве? Я печатаю только то, на что не могу написать пародию. Сразу и не объяснишь.

– Зачем объяснять? Просто покажите.

– Действительно, это очень просто. Могу ли я рассматривать это как предложение встретиться?

– Ну, это уже слишком, – засмеялась Ирина, показав острые мелкие зубы. – Но как согласие на предложенную встречу – вполне. Где вы остановились?

Дима назвал гостиницу.

– Не лучший вариант, – дернула носиком Ирина. – Знаете что, приходите завтра в клуб. Народу будет мало, только поэты, послушаете нас и книжки покажете. – Ей приходилось сильно задирать голову вверх, чтобы видеть выражение его лица. Дима, словно не замечая этого, к ней не склонялся, в близкое лицо внизу не смотрел и вообще изображал легкое разочарование.

Он приехал на такси в гостиницу, лег не раздеваясь на кровать и почти два часа обдумывал странную ситуацию. Тот образ героя-любовника, который был специально наработан в Москве, ни к черту не годился. И не потому, что женщина предпочитала другую натуру. Нет. Просто она почувствовала что-то опасное для себя, именно когда увидела его. Почему? Очень уж соответствовал ее романтическим потребностям? Можно ли переборщить в создании внешности идеала? Что происходит в этом поэтическом гадюшнике? Одни вопросы. Он встал и пошел в номер рядом.

Хрустов не открывал дверь на стук. На часах половина третьего. Когда дверь наконец открылась, Дима шагнул в темноту и почувствовал, что отстрельщик стоит сбоку, сдерживая дыхание.

– Зажги свет.

Хрустов щелкнул выключателем.

– Садись. Надо поговорить. Они прошли к дивану, Хрустов запахнулся в длинный халат.

– Я просил тебя – никакого оружия. – Дима не смотрел на охранника.

– У меня нет оружия. – Хрустов сдержал зевок и распахнул халат. Под ним ничего не было.

– Ладно. От кого ты прячешься?

– Правильно ли я понял, – спросил Хрустов, – это – вопрос?

– Правильно.

– Будем задавать друг другу вопросы? – искренне удивился охранник.

Дима промолчал, играя желваками. Посмотрел внимательно в спокойное лицо рядом:

– Мне кажется, что ты напряжен и от кого-то прячешься.

– Специфика работы, – пожал плечами Хрустов, – а без работы я сижу редко.

– Пусть будет так, – решил прекратить бессмысленный разговор Дима. – Ты можешь получить информацию отсюда?

– Откуда – отсюда?

– Из этого города.

– Через центр или местного значения?

– Лучше узнать у местных служб. Можно открыто. Но не слишком навязчиво.

Хрустов задумался. Он мог, конечно, позвонить в Москву и узнать, к кому обратиться в этом городе. Он часто пользовался специальной справочной, платил хорошо, имел друзей, которых никогда в глаза не видел, – пароли и коды. Но делал это всегда только для себя. Ощущение, что им пользуются для каких-то целей, но только не для охраны, отчетливое. Отстрельщик смотрел перед собой, проигрывая быстро в голове несколько вариантов. Любопытство победило осторожность.

– Я сделаю это, – сказал он. Дима встал.

– Литературный салон «Белая лилия». Там интересовались, не из налоговой ли я полиции. Странное беспокойство для любителей поэзии. Контингент подозрительный. И еще. Враг номер два у них некто портовики. – Дима уходил. У дверей он помешкал, потом решился:

– Моя женщина... Она пишет стихи. Я беспокоюсь за нее.

– ...Нежная надменность белого цветка – как воспоминание о смерти. Но всегда найдется сильная рука, и костер!.. И приготовлен вертел. Безупречным звуком дернет тетива длинною стрелой пространство рая. И щекой на землю ляжет голова, медленно глазами остывая... – Ирина Акимовна словно в задумчивости опустила вниз листок со стихами и подняла глаза на слушателей.

Длинная восхищенная пауза, потом – легкие восторженные аплодисменты. Ладони никто не отбивал – в зале только женщины. Исключение составляли двое молодых людей, сопровождающие Ирину, похоже, всегда. Дима внимательно осмотрел их. На охранников они совершенно не тянут, но кто знает!

За окнами особняка темнело.

Стихотворение называлось «Охота». Полное одобрение. Непоседливая женщина с усиками над пухлым ртом решила немедленно оговорить, как именно разместить на последней странице ее газеты такой превосходный поэтический шедевр. Отдельно оговаривалось расположение на этой странице эмблемы – лилии на тонкой ножке, переплетенной листком.

– Разрешите полюбопытствовать, – тихо спросил Дима, не вставая. – А можно в вашей газете помещать пародии?

Женщины задвигались, вытягивая шею, стараясь его рассмотреть. Он рассеянно дописывал в блокноте быстрые строчки.

– Простите, – поинтересовалась литературный редактор газеты «Звезда Владивостока», – вы хотите предложить пародию на какое-то конкретное стихотворение?

– Конечно, – кивнул Дима. – Вот на это самое стихотворение, которое сейчас читала Ирина Акимовна. Можно расположить рядом. Стихотворение и пародию на него.

Тихий шепот.

– Вы хотите сказать, – не сдавалась литературный редактор, – что сейчас, пока Ирина Акимовна читала... Вы написали пародию на ее стихотворение? – В голосе неподдельный ужас, а в глазах бегают смешинки.

– Именно, – произнес Дима и разрешил себе посмотреть на Ирину.

– Просим. – Ирина Акимовна нервно дернула рукой, словно прогоняя насекомого от лица. – Читайте же!

Дима поудобнее развалился в кресле, вытянув ноги.

• Предыдущая
• 46/79
• Следующая