Вспышка молнии - Бекнел Рексанна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/76
• Следующая

— Кажется, ребра у вас целы, но бок вот-вот отечет. Я уже могу нащупать опухоль. — Эбби порылась в полотняной сумке, подвешенной к одной из перекладин каркаса. — Я перевяжу вам грудь. Надо будет подержать повязку несколько дней. Но сперва… очевидно, вам надо помыться… — Эбби прикусила губку и неуверенно посмотрела на больного. — Вы можете это сделать сами?

Таннер с трудом сдержал смешок. Во-первых, смеяться ему было очень больно, во-вторых, он опасался смутить своего врачевателя. Чтобы Эбби не робела, во время осмотра он не открывал глаз. Усилием воли он сдерживал дыхание, стараясь, чтобы оно было ровным и ритмичным. Ему это удалось лишь отчасти. При таком положении дел боль в боку была желанным отвлечением внимания. Но если девушка будет мыть его, вряд ли он выдержит.

— С этим я справлюсь сам, — пробурчал Макнайт, все еще избегая смотреть Эбби в глаза.

— Ну что ж… хорошо… Тогда я принесу воду, мыло и полотенце.

— Отлично, — бросил он, зная, что ответ его граничит с неблагодарностью. Но иначе он не мог. В ее искренней заботе и сострадании было нечто, что задевало его до глубины души. Она была привлекательной женщиной — гибкая, изящная брюнетка. Но когда она прикасалась к нему… когда склонялась над ним, от нее исходил такой тонкий запах цветов…

Несколько минут назад он поддразнил ее просьбой помочь снять штаны, но только сейчас понял, что дело это вовсе не шуточное. Кроме того, с такими женщинами, как Эбби, лучше не шутить, по крайней мере, по поводу секса…

Таннер слышал, как девушка хлопочет вокруг него, но продолжал лежать, повернув голову к стене. Потом он услышал, как она отправилась за водой.

Эбби принесла воды и выплеснула ее в корыто. Движения ее были грациозны. Во многом — легковерии и наивности — она была еще девочкой, хотя обладала внешностью полностью сформировавшейся женщины. Неудивительно, что мистер Морган не желает, чтобы вокруг его дочери терлись такие мужчины, как он, Таннер. Те женщины, с которыми прежде общался Таннер, прошли огонь, воду и медные трубы задолго до своего двадцатилетия. Они боролись за жизнь, прибегая к единственной ценности, которой обладали: своему молодому телу. На их месте он поступил бы так же.

Но Эбби прожила другую жизнь. И, несмотря на то, что их тянуло друг к другу, они были, как день и ночь. На короткое время — на рассвете и в сумерках — они могли встретиться, но все остальное время они проводили по разные стороны земли.

— Так вы справитесь?

Возле его кровати уже стояло корыто с водой, чистая тряпочка для мытья и мыло. Эбби смотрела на Таннера, разрываемая двумя противоположными желаниями: уйти и остаться. Он заметил, как она скользнула глазами по его груди и отвела взор, и едва сдержался, чтобы не схватить ее за руку. Заставить ее снять с него брюки и вымыть его возбужденное тело. Заставить ее…

— Справлюсь, — отрезал он. Таннер отвел ноги слегка в сторону и сел. Жгучая боль в боку и пульсирующая в колене уравновешивала страсть, зарождавшуюся внизу живота.

— Выйдите. Идите отсюда.

Эбби не нужно было повторять дважды. Должно быть, Таннер был в дурном расположении духа, и, по мнению девушки, у него было на это полное право. Более того, ей казалось, что она ведет себя глупо и ей следует привести свои чувства в порядок.

Эбби стояла да обочине дороги, глядя, как мимо проплывают повозки. Ну, ладно. Несколько дней он проведет в их фургоне. Она сможет спать под фургоном, вместе с отцом. Приготовить лишнюю порцию еды — не проблема. Она может стирать ему белье и осматривать ушибы.

Но сможет ли она провести столько времени рядом с ним? Сможет ли она находиться вблизи от него и при этом сохранять самообладание?

Эбби припомнила их единственный поцелуй и вздрогнула от смущения. Она страстно, всем своим существом желала близости с Таннером, огонь страсти обжигал ее. Но и сердце ее не оставалось равнодушным.

Ветер разметал волосы Эбби, и она приподняла руку, чтобы откинуть их назад. Шляпка осталась в фургоне. Передника и вовсе не было. Простоволосая, она стояла в скромном платьице на обочине дороги. Неожиданно девушка подумала, что, если бы добропорядочные обыватели Лебанона нечаянно увидели ее, они бы ее не узнали. Кожа на руках огрубела, ногти были неухоженными. Долгий и тяжкий путь сделал ее гибкой и сильной, округлые формы сгладились. Волосы ее были в беспорядке, а одежда — пыльной и грязной.

Но внешние изменения не шли ни в какое сравнение с переменами внутренними. Она была влюблена и вожделела. И этим все сказано. Эбигэйл Блисс испытывала похоть. Ей неожиданно пришло на ум именно это слово, произнесенное Таннером. В голове у нее крутились обрывки «Песни песней» Соломона, а тело воспламенялось самыми неприличными чувствами. Но нелепая ирония заключалась в том, что ее возлюбленный был убежден, что они друг другу не подходят, отец почитал ее избранника подлецом, хотя именно «подлый» Таннер прервал их поцелуй, а не она.

Эбби откинула волосы назад и зашагала вдоль дороги,

— Мама, как бы я хотела, чтобы ты была со мной! — произнесла она вслух. — Я так нуждаюсь в твоем совете.

Отец признался, что вовсе не был потрясен мамой с первого взгляда, но со временем полностью изменил свое мнение о ней. Может быть, и ей удастся изменить мнение Таннера о себе? А ведь она даже не пыталась этого сделать. Должно быть, это трудно.

Эбби слышала, что ее окликнули, но не отозвалась. Ей надо подумать. Ее окликнули снова. Ее звала Марта Маккедл.

— Эбби, постой!

Поди прочь, хотелось ответить Эбби, но она сдержалась. Шага, однако, девушка не убавила. Когда Марта наконец догнала Эбби, она едва не задыхалась.

— Что… что стряслось? И как себя чувствует бедняжка. Таннер?

Она интересуется Таннером? Глаза Эбби превратились в узкие щелочки.

— Боюсь, что его сильно помяло, — буркнула она.

— О Боже! Тогда мне надо принести ему эликсир, который я готовлю по специальному рецепту. Он хорошо снимает боль.

Ее эликсир. Эбби смотрела прямо перед собой, а воображение подсказывало ей, как вдова Маккедл обольщает Таннера, принимая соблазнительные позы.

— Я все сделаю сама! — отрубила Эбби.

Марта издала смешок, который заставил девушку повернуть голову в сторону соперницы.

— Лучше не перебегай мне дорогу. Лучше держись за, своего преподобного отца, Эбигэйл Морган. Таннер не для такой, как ты.

Слова Марты, чудесным образом повторяющие то, что сказал Таннер, вывели Эбби из равновесия.

— О какой женщине ты говоришь. Марта? О той, кто готовит еду, которая нравится Таннеру? О той, которая перевязывает ему раны? О той, которую он целует? — она оборвала свою речь, пораженная своей откровенностью и грубостью своего тона.

Губы Марты сжались, а ноздри расширились, вся она походила на быка, приготовившегося к смертельной схватке. Если бы у Марты был хвост, подумала Эбби, она бы возбужденно водила им из стороны и сторону, вся источая ярость.

— Ты… маленькая шлюшка… — изрыгала ругань Марта. — Корчишь из себя добропорядочную, набожную христианку, а сама мокра от похоти.

Эбби не была готова к такому нескрываемому выражению злобы, но, к своему собственному огорчению, она понимала, что имела в виду Марта. «Мокра от похоти». Она и сама замечала в себе странные проявления чувства к Таннеру, но слова, которые выбрала Марта, опорочивали ее искренние чувства, делали их грязными.

— Можешь болтать что тебе угодно. Марта Маккедл. Мне все равно. Все знают, кто ты такая.

— Неужели? Ничего, скоро все узнают, кто ты. Что за скверное создание эта женщина! Сплетница. Врунья. И… неряха!

Эбби глубоко вздохнула, потом еще и ещё раз, пока гнев ее не улегся и она не смогла снова контролировать свои чувства.

Она вовсе не шлюшка. Это Марта шлюха. Но Эбби понимала, что в словах Марты была доля правды. Она, действительно, хотела Таннера; Нечего было притворяться, что это не так. И она, действительно, становилась… мокрой. Это слово было самым приличным из тех, которые правильно передавали смысл происходящего с ней. Она вся становилась мокрой, и внизу у нее горело, как только Таннер оказывался поблизости. И даже когда его не было рядом. Одна мысль о нем заставляла Эбби лезть из кожи вон.

• Предыдущая
• 26/76
• Следующая