Избранное - Бэкон Роджер - Страница 23

Аристотель же родился до смерти Сократа, поскольку слушал его в течение трех лет, как сказано в жизнеописании Аристотеля. И, согласно Беде, он родился в правление Артаксеркса, который наследовал Дарию Незаконнорожденному. И он стал слушателем Сократа на 17 году своей жизни и слушал его три года, а после смерти Сократа стал, согласно Беде, учеником Платона и, как сказано в его жизнеописании, слушал его 20 лет. После смерти Платона он жил 23 года, поэтому всех лет его жизни — 63 года, как явствует из сказанного…

Этот Аристотель был учителем Александра Великого и при его поддержке разослал две тысячи человек по всему миру, чтобы они исследовали природы вещей, как рассказывает Плиний в VIII книге Естественной истории, и написал тысячу книг, как сказано в его жизнеописании. И он же устранил заблуждения предшествующих философов и обогатил философию, стремясь дополнить ее тем, что знали древние патриархи, хотя и не смог довести до совершенства все в отдельности. Ибо последующие [философы] исправили его кое в чем и добавили многое к его трудам, и будут добавлять впредь — вплоть до скончания мира, поскольку ни в чем, что изобретено людьми, нет совершенства, как показано ранее… И, по свидетельству всех великих философов, он является примером для философствующих и то, что он утверждал, составило философию, а потому в нынешние времена его именуют философом по преимуществу при приведении авторитетных философских высказываний, точно так же как под именем «Апостол» в учении священной мудрости понимается Павел. Но философия Аристотеля в большей своей части пребывала в молчании и безвестности либо вследствие пропажи экземпляров [его книг] и их редкости, либо вследствие их сложности, либо вследствие зависти, либо вследствие войн на Востоке, вплоть до времен после Магомета, когда Авиценна, Аверроэс и другие вновь извлекли философию Аристотеля на ясный свет толкования. И хотя некоторые логические, равно как и некоторые другие сочинения были переведены Боэцием с греческого, тем не менее, лишь во времена Михаила Скота[182], который по прошествии 1230 лет от Р.Х. представил переводы некоторой части книг Аристотеля по естествознанию и метафизике вместе с [комментариями] подлинных [его] толкователей, философия Аристотеля прославилась среди латинян. Но если сравнить это с объемом и величиной его мудрости, заключенной в тысяче трактатов, то на латынь и по сию пору переведено очень немного, а еще меньше имеется в пользовании у основной массы исследователей.

Что же до Авиценны, то он был выдающимся последователем и комментатором Аристотеля и в силу своих возможностей дополнил его философию. И, как он сам говорит в прологе к книге Исцеление, он составил три тома[183] по философии. И в первом он представил общедоступную [философию] сообразно общим высказываниям философов-перипатетиков, т. е последователей Аристотеля. Во втором представлена чистая истина философии, которая «не боится ударов копий противников», как утверждает он сам. Третью он написал в конце своей жизни, и в ней он разъяснил предшествующее и собрал тайны природы и искусства. Но из этих томов два не переведены, а из первого у латинян имеются кое-какие части, называемые Аш-Шифа, т. е. книга Исцеление. А позже пришел Аверроэс, человек большой мудрости, исправивший высказывания предшественников и многое добавивший, хотя и он сам должен быть кое в чем исправлен и во многом дополнен.

Из этого с необходимостью следует, что мы, христиане, должны использовать философию в Божественном учении, а в философии принимать многие положения богословия, чтобы стало ясно, что имеется дна мудрость, отраженная в обеих [этих науках]. И я хочу обосновать эту необходимость не только для того, чтобы [показать] единство мудрости, но и ради того, что будет затронуто мною позднее. И нам надлежит рассмотреть в философии великие положения веры и богословия, которые мы обнаруживаем в книгах философов и частях философии. Так что пусть никого не удивляет, что я коснусь в философии священнейших истин, поскольку Бог предоставил философам многие истины своей мудрости. Итак, надлежит, чтобы мы возвели, сколько это возможно, содержание философии к священной истине, ибо иначе значимость философии останется непонятной. Ведь философия, рассмотренная сама по себе, не обладает никакой пользой. В самом деле, языческие философы осуждены, и хотя они познали [существование] Бога, они не знали как Его восхвалять и потому коли в нелепости и осуетились в помышлениях своих[184]. Поэтому в философии не может быть ничего достойного, кроме того, что требуется от нее для Божественной мудрости. А все остальное ошибочно пусто, вследствие чего аль-Фараби говорит в книге О разделении наук, что разница между Божественной мудростью и мудрейшим философом такая же, как между мудрейшим философом и мальчиком, не знающим наук. Кроме того, в этой жизни наука мудрости всегда может возрасти, поскольку в человеческих изобретениях нет ничего совершенного. А потому мы, потомки, должны восполнить недостатки древних, поскольку мы ознакомлены с их трудами, благодаря которым (если только мы не будем ослами), мы можем быть побуждаемы к лучшему, ибо, как говорит Боэций и что должным образом доказано в своем месте, весьма убого всегда пользоваться изобретенным и никогда — тем, что должно изобрести. Христиане ради своего дела, которое есть мудрость Божия, должны также изучать все прочее и дополнять пути языческих философов — не только потому, что мы их потомки и должны дополнять их труды, но и потому, что мы заставляем мудрость философов служить нашей мудрости. Ибо эти языческие философы создавали свои труды, побуждаемые самой истиной — настолько, насколько им было дано. В самом деле, всю философию они сводили к Божественному: это ясно из книг Авиценны, — его Метафизики и Этики, — из [трудов] аль-Фараби, Сенеки и Туллия, а также Аристотеля. Ведь они все сводили к Богу, как войско — к начальнику, говорили об ангелах и о многом другом, и у них обнаруживаются основные положения веры.

Ибо, как будет разъяснено в моральной философии, они учили, что Бог существует и что Он один по бытию, что Он обладает бесконечным могуществом, мудростью и благостью, троичен в лицах — Отец, Сын и Дух Святой, сотворил все из ничего, а также затрагивали многое, относящееся к Господу нашему Иисусу Христу и Пресвятой Деве. Равным образом [они учили] об Антихристе, а также об ангелах и о том, как они охраняют людей, а также о воскресении мертвых, грядущем Суде, блаженной будущей жизни, которую Бог обетовал тем, кто послушен Ему, и о грядущем бедствии, которое Он причинит тем, что не соблюдает Его заповеди. И у них мы обнаружим бессчетные высказывания о красоте нравов, о славе законов, о Законодателе, который должен получить Закон от Бога через откровение, и который есть Посредник между Богом и людьми, и Наместник Бога на земле, и Господин земного мира, которому, когда будет доказано, что Он получил закон от Бога, надлежит верить во всем, без всякого сомнения и колебания, и который должен наставить весь род человеческий в божественном культе и законах справедливости и мира, а также [необходимости] умножения добродетелей — ради почтения к Богу и грядущего счастья, и который должен уничтожить идолопоклонство. И об этом и подобном этому говорят философы. В самом деле, мы обнаруживаем таковое в их книгах, как покажет далее достоверное доказательство, и в чем каждый может непосредственно убедиться, если пожелает прочесть книги философов. И мы не можем отрицать, что это написано ими, откуда бы они это ни получили. И не удивительно, что философы написали все это: ведь все философы жили после патриархов и пророков, что было рассмотрено в своем месте, и читали книги пророков и патриархов, которые имеются в Священном Писании, а также, равным образом, и иные книги, которые написали те, кто касался таинств Христовых, например, книги Еноха, Завет патриархов и III, IV и V книги Ездры, а также многие другие книги, о которых имеется упоминание в Священном Писании, как, например, о книгах пророков Нафана, Самуила и Авдона. Ведь в этих книгах отчетливо затрагиваются положения веры, причем более подробно, нежели в каноническом Писании. Ибо помимо прочих книг книга О заветах патриархов содержит все то, что исполнилось в отношении Христа. В самом деле, всякий патриарх перед смертью проповедовал сыну своему и племени своему и предсказывал им то, чего следует придерживаться в отношении Христа, как явствует из этой книги. И хотя эти книги не входят в канон, однако святые и мудрецы, как греческие, так и латинские, пользовались ими от начала Церкви. Ибо блаженный Иуда признавал авторитет этой книги Еноха, и Августин в X книге О Граде Божием часто опирается на нее, чтобы показать, что мудростью святые обладали раньше философов, и утверждает, что теперь эта книга не является авторитетной лишь в силу значительной древности, а не чего-то еще. Что же касается других книг, то очевидно, что они использовались древними святыми и мудрецами в силу тою, что они, как мы знаем, содержат очевидные истины о Христе. Следовательно, философы, пытливые и усердные в занятиях мудрости, путешествовали по разным странам, прочли книги святых и многому научились от иудеев. Ибо Авиценна в основаниях моральной философии повторяет слова Исайи о вечной жизни, говоря, что «ее глаз не видит и ухо не слышит», а также то, что утверждает пророк истины, а именно Тосия, что милостыня изглаживает грех. И Августин указывает в XVIII книге О Граде Божием, что Платон читал Книгу Бытия[185], — на том основании, что он полагал творение мира таким же, как это описано там, — а также то, что он читал книгу закона, а именно Исход, — исходя из упоминаемого там имени Бога, т. е. «Я есмь Сущий». Ибо, как говорит Августин, оно употреблялось Платоном, а в другом месте он не мог бы его обнаружить. И помимо священных пророческих книг [патриархи и пророки] создали труды по философии, более того, они изложили в них всю философию. А то, что философы могли обрести [знание философии] только от них, с очевидностью показано выше. И поскольку имеется одна мудрость, которой достаточно роду человеческому, то святые в философских книгах добавили к прочему и многое Божественное, насколько это могла воспринять философия. И потому благодаря этим философским книгам святых философы восприняли многое из Божественных истин.