Фальсификация и методология научно-исследовательских программ - Лакатос Имре - Страница 5

вся наука превращается в несомненно иррациональную метафизику и должна быть отброшена. Тогда научные теории не только равно недоказуемы и невероятны, но также и равно неопровержимы. Если признать еще и то что не только теоретические, но любые высказывания в науке погрешимы, то это значит, что приходит конец всем разновидностям догматического джастификационизма как теории научной рациональности.

б) Методологический фальсификационизм. "Эмпирический базис"

Крушение догматического фальсификационизма под напором фаллибилистских аргументов заставляет вернуться к его предпосылкам. Если все научные предложения суть не что иное как опровержимые теории, их можно подвергать критике только за их логическую непоследовательность. Тогда в каком смысле (если вообще можно найти такой смысл) наука является эмпирической? Если научные теории не могут считаться ни доказуемыми, ни вероятностно-обоснованными, ни опровержимыми, то выходит, что скептики, в конечном счете, правы: наука есть не что иное, как напыщенная спекуляция и нет никакого прогресса научного знания. Можем ли мы еще как-нибудь противостоять скептицизму? Можем ли мы. спасти научный критицизм от фаллибилизма*? Возможна ли фаллибилистская теория научного прогресса? Ведь если даже научная критика погрешима, то на каком основании можно было бы признать падение научной теории?

Наиболее интригующий ответ дает методологический фальсификационизм. Поскольку это разновидность конвенционализма, нам придется вначале рассмотреть, что такое конвенционализм.

Имеется важное различие между "пассивной" и "активной" теориями познания. "Пассивисты" полагают, что истинное знание - это тот след, который оставляет Природа на совершенно инертном сознании; активность духа обнаруживается только в искажениях и отклонениях от истины. Самой влиятельной школой пассивистов является классический эмпирицизм. Приверженцы "активной" теории познания считают, что Книга Природы не может быть прочитана без духовной активности, наши ожидания или теории - это то, с помощью чего мы истолковываем ее письмена. (31) Консервативные "активисты" полагают, что базисные ожидания врождены, благодаря им окружающий нас мир становится "нашим миром", в котором мы отбываем пожизненное заключение. Идея о том, что мы живем и умираем, не покидая тюрьмы своих "концептуальных каркасов", восходит к Канту; кантианцы-пессимисты полагают, что из-за этого затворничества реальный мир навсегда остается непознаваемым для нас, а кантианцы-оптимисты уверены в том, что Бог вложил в нас такой "концептуальный каркас", который в точности соответствует этому миру. (32) "Революционные активисты" верят, что концептуальные каркасы могут развиваться и даже заменяться новыми, лучшими; мы сами строим наши "тюрьмы", но сами же и перестраиваем их. (33)

Путь от консервативного к революционному активизму, на который ступил Уэвелл, был затем продолжен Пуанкаре, Мильо и Леруа. Уэвелл считал, что развитие теорий идет путем проб и ошибок, когда разыгрываются "прелюдии к индуктивным эпохам". Затем, когда наступают "индуктивные эпохи", лучшие из теорий получают доказательное обоснование - главным образом за счет априорных соображений, называемых им "прогрессивной интуицией". Затем наступают "последствия индуктивных эпох"; наращивание разработок вспомогательных теорий. (34) Пуанкаре, Мильо и Леруа питали недоверие к идее доказательства через "прогрессивную интуицию" и предпочитали объяснять непрерывные успехи ньютоновской механики методологическим решением ученых. Это значит, что, находясь под впечатлением длительного периода эмпирических успехов этой теории, ученые могут решить, что опровергать эту теорию вообще непозволительно. В соответствии с этим решением, ученые стараются ликвидировать явные аномалии (либо не пытаются сделать это) с помощью вспомогательных гипотез или иных "конвенционалистских уловок". ( 35)

Такой консервативный конвенционализм имеет, однако, тот недостаток, что не позволяет освободиться из построенных нами же тюрем, когда первоначальный период проб и ошибок уже пройден и великие решения приняты. Проблема элиминации теорий, торжествовавших в течение длительного времени, таким образом не решается. Согласно консервативному конвенционализму, у экспериментов достает сил, чтобы ниспровергнуть молодые теории, но со старыми, прочно обосновавшимися, это уже не проходит: а это значит, что по мере того, как растет наука, сила эмпирических доводов уменьшается. (36)

Критики Пуанкаре отвергли его идею, сводящуюся к тому, что, хотя ученые сами строят свои концептуальные каркасы, приходит время, когда эти каркасы превращаются в тюрьмы, которые уже нельзя разрушить. Из этой критики выросли две соперничающие школы революционного конвенционализма: симплицизм Дюгема и методологический фальсификационизм Поппера. (37)

Как конвенционалист, Дюгем считает, что никакая физическая теория не может рухнуть от одной только тяжести "опровержений", но все же она обрушивается от "непрерывных ремонтных работ и множества подпорок", когда "подточенные червями колонны" больше не могут удерживать "покосившиеся своды"; (38) тогда теория утрачивает свою первоначальную простоту и должна быть заменена. Но если так, то фальсификация теории зависит от чьего-либо вкуса или, в лучшем случае, от научной моды; слишком многое решается тем, насколько сильна приверженность ее некритически мыслящих сторонников.

Поппер вознамерился найти более объективный и более точный критерий. Для него был неприемлем выхолощенный эмпирицизм, от которого не был свободен подход Дюгема, и он предложил методологию, позволяющую считать эксперимент решающим фактором даже в "зрелой" науке. Эта методология соединяет в себе и конвенционализм, и фальсификационизм, но, пишет он, "от (консервативных) конвенционалистов меня отличает убеждение в том, что по соглашению мы выбираем не универсальные, а сингулярные высказывания (пространственно-временные) ", (39 )а от догматических фальсификационистов - убеждение в том, что истинностные значения таких высказываний не могут быть доказательно обоснованы фактами, но, в некоторых случаях, устанавливаются по соглашению. (40)

Консервативный конвенционалист (или, если угодно, методологический джастификационист) провозглашает неопровержимость некоторых (пространственно-временных) универсальных теорий, исключительных по своей объяснительной силе, простоте или красоте. Наш революционный конвенционалист (или "методологический фальсификационист") провозглашает неопровержимость некоторых (пространственно - временных) сингулярных предложений, замечательных тем, что, если существует "соответствующая методика", то всякий, кто обучится ей, приобретает способность решать вопрос о "приемлемости" данного предложения. (41) Последнее может быть названо "предложением наблюдения" пли "базисным предложением", но лишь в кавычках. (42) Действительно, отбор всех таких предложений зависит от решений, в основе которых лежит не одна только психология. Каждое такое решение сопровождается еще и другим решением, связанным с выделением множества принятых базисных предложений.

Эти два типа решений соответствуют двум посылкам догматического фальсификационизма. Но между ними есть важное различие. Прежде всего, методологический фальсификационист не является джастификационистом, у него нет иллюзий относительно "экспериментальных доказательств" и он вполне осознает и возможную ошибочность своих решений, и степень риска, на который идет.

Методологический фальсификационист отдает себе отчет в том, что в "экспериментальную технику", которой пользуется ученый, вовлечены подверженные ошибкам теории, (43) "в свете которых" интерпретируются факты. И все же, "применяя" эти теории, он рассматривает их в данном контексте не как теории, подлежащие проверке, а как непроблематичное исходное знание (background Knowledge),! "которое мы принимаем (условно, на риск) как бесспорное на время проверки данной теории". (44) Он может назвать эти теории, как и предложения, истинностные значения которых определяются им в свете тех же теорий, "наблюдательными", но это только манера речи, унаследованная от натуралистического фаль-сификационизма. (45) Методологический фальсификационист использует наиболее успешные теории как продолжения наших чувств, и перечень теорий, которые он готов допустить к проверке других теорий, шире, чем список тех, наблюдательных в строгом смысле, теорий, какие включил бы в него догматический фальсификационист.