Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 1 - Кургинян Сергей Ервандович - Страница 18

В подобных случаях отвечают: «Хотеть не запрещено».

Итак, либо-либо. Либо разговор об экономике знаний в России — это компенсаторная риторика, замещающая больную тему дорогостоящей индустриализации… Либо это проработка неких стратегий «прыжка через одну ступень». Хочется верить, что это именно второй вариант. Но почему он не обеспечен ни констатацией состояния дел, ни констатацией масштаба необходимых усилий, ни предъявлением способа такой концентрации усилий? При том, что способ концентрации усилий известен. Он называется мобилизация. И не надо вздрагивать, кричать, что всех хотят построить в шеренгу, что жаждут войны.

Мобилизация — это особый тип концентрации усилий на чем бы то ни было. Можно мобилизовать усилия на достижение войны или достижение мира. Усилия можно мобилизовать, упрощая или усложняя организацию системы. Мобилизационная модель развития (а именно о ней идет речь в данном случае) может быть линейной или нелинейной, точечной или объемной. Она может обеспечиваться диктатурой или демократией. Но если нужен прыжок, то такой модели не избежать.

Так является ли для нас сегодня переход к экономике знаний прыжком или крохотным шагом?

Ясно, что прыжком. Ясно-то ясно… Но поскольку эта ясность неумолимо порождает никому не нужную мобилизационную модель (или болезненную капитуляцию), то этой ясности любой ценой пытаются избежать. Отсюда — туманные восклицания по поводу возрождения России.

Что эти туманные восклицания порождают? Для того, чтобы с этим разобраться, дополним краткий экскурс по вопросу о содержании понятия «экономика знаний» столь же кратким экскурсом по вопросу «что, где, когда».

8 июля 2000 года. Москва, Кремль. Послание президента РФ В.В.Путина Федеральному Собранию Российской Федерации:

«Мы проигрываем в конкуренции на мировом рынке, все более и более ориентирующемся на инновационные сектора, на новую экономику — экономику знаний и технологий».

3 декабря 2001 года. Москва, Кремль. Выступление президента РФ В.В.Путина на встрече с членами президиума Российской академии наук:

«Экономика, основанная на знаниях, уже давно стала в мире основным фактором производства и главным стратегическим запасом. Об этом мы тоже со многими из присутствующих многократно говорили. В ведущих странах не энергоносители, а новые технологии дают, по оценкам экспертов, свыше 50 процентов прироста ВВП. Уверен, что нам еще очень многое надо сделать. В этом будущее России».

6 ноября 2003 года. Рим. Заявление для прессы и ответы на вопросы на пресс-конференции президента РФ В.В.Путина по итогам встречи на высшем уровне «Россия — Европейский Союз»:

«Хочу подчеркнуть, что сотрудничество в сфере образования и науки одновременно является важным шагом в построении единой европейской экономики, основанной на знании».

26 октября 2004 года. Москва, Кремль. Выступление В.В.Путина на заседании Совета по науке, технологиям и образованию:

«На наше заседание вынесен важнейший системообразующий вопрос — воспроизводство знаний, в процессе которого участвуют и наука, и образование, а теперь уже, можно сказать, и современная российская экономика. […] Мы должны сформировать в России конкурентоспособную систему генерации, распространения и использования знаний. Только такая система станет основой устойчивых темпов и высокого качества экономического роста в стране. […]

Номинально у нас есть целая «отрасль», включающая около трех тысяч институтов и КБ, шесть государственных академий, среди которых такая уникальная и старейшая, как РАН. Выражаясь современным языком — вертикально интегрированное, многопрофильное, общероссийское сообщество ученых.

Прибавьте сюда почти семь миллионов преподавателей и студентов, представляющих собой огромный ресурс для развития вузовской науки.

Между тем, удельный вес в нашем экспорте инновационной промышленной продукции — всего шесть процентов. А результаты научной деятельности по-прежнему мало востребуются отечественным рынком. И это несмотря на проведение в стране исследований практически по всему фронту».

Возникает естественный вопрос: если первый раз задача перехода к экономике знаний была поставлена в 2000 году… Если в 2001-м было сказано о том, что в ведущих странах (где есть экономика знаний, а если точнее — где можно говорить об обществе знаний, экономики отдельно от общества не бывает) свыше 50 % ВВП дают не энергоносители, а новые технологии… Если все это так, то почему у нас после пяти лет (а это пятилетка, не правда ли?) нет настоящего сдвига в сторону поставленной цели, и вместо «более, чем 50 %», мы имеем 6 %?

Что и как делается властью для реализации ею же предъявленной жизненно важной цели? Ведь нельзя же просто сказать: «А у нас все вот так!» Надо сказать, что у нас все плохо, что цель не достигнута. И объяснить, почему она не достигнута. С политической точки зрения, ее недостижение означает либо наличие грубых и всеобъемлющих управленческих ошибок, либо наличие политического противодействия. Либо и то, и другое вместе.

В любом случае, надо объяснять, что происходит, давать оценки происходящему.

Чуть ниже В.В.Путин в том же своем выступлении на заседании Совета по науке, технологиям и образованию нечто конкретизирует:

«За пять лет — с 1999 по 2004 год — ассигнования на науку выросли почти в четыре раза и к концу года достигнут 46,2 миллиарда рублей. Я прекрасно знаю, в каких условиях работала наука в начале 90-х годов, а вы это знаете еще лучше, но все-таки движение есть, движение очевидно. Теперь уже вряд ли можно говорить, что эти деньги мизерны».

Что имеет в виду глава государства? Почему он говорит, что ассигнования на науку к концу 2004 года достигнут 46,2 миллиарда рублей? Он имеет в виду фундаментальную науку? Деньги, направляемые на финансирование РАН?

Худо-бедно, но в целом РФ тратит на науку 15–16 миллиардов долларов, а не 2 миллиарда долларов (примерный эквивалент 46,2 миллиарда рублей). Это если рассматривать все в совокупности — фундаментальные исследования, прикладные исследования, опытно-конструкторские разработки. То есть то, что у нас называлось НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки), а у них — внутренние затраты на исследования и разработки. Много это или мало?

Для того, чтобы тут что-то сопоставить, нужны элементарные и общедоступные сведения.

С НИОКРом в 2004 году (то есть тогда, когда Путин произнес свои, так подробно нами исследованные, слова о воскресении российской науки) все РЕАЛЬНО обстояло следующим образом.

США в этот год затратили на НИОКР (у них это, повторяю, называется «исследования и разработки») 312,5 миллиардов долларов.

Страны ЕС в совокупности затратили 229,7 миллиарда долларов.

Япония затратила 118 миллиардов долларов. Китай затратил 94 миллиарда долларов. Южная Корея затратила 28 миллиардов долларов. Россия затратила 16,5 миллиарда долларов. Мы говорим о многополярном мире. И о том, что Россия — это один из полюсов. Может ли реально быть полюсом страна, тратящая на НИОКР меньше, чем Южная Корея? Мы говорим о равном голосе с США при решении мировых проблем, о России как одной из сил, имеющих решающее значение при решении глобальных вопросов… Мы говорим также о том, что потенциалы стран в будущем будут определяться интеллектом этих стран (что такое иначе инновационная экономика и общество знаний?). Так почему бы при этом Путину прямо не сказать: «Мы тратим на НИОКР в 20 раз меньше, чем США», — и не предложить стратегию, исходя из этой печальной действительности?

Восстанавливаем ли мы научно-технологический паритет — и с кем? Аж с самими США? С ЕС? С Японией? Китаем? Южной Кореей? Но для того, чтобы восстановить паритет, надо затратить больше, чем для того, чтобы его сохранить.

Будущее науки определяется образованием. В 2005 году расходы США на образование достигли 878 миллиардов долларов или 7,5 % ВВП. А с учетом специальных программ дополнительного образования и переобучения взрослых они превысили 1 триллион долларов.