Секреты наследственности человека - Афонькин Сергей Юрьевич - Страница 56

Существует, однако, иная точка зрения. Она сводится к тому что «праворукость» определяется исключительно воспитанием. Большинство детей становятся правшами, просто копируя действия своих родителей и сверстников. К тому же, если ребенок, к примеру, берет ложку левой рукой, ему внушают, что ее надо брать в правую руку. Такая точка зрения подтверждается наблюдениями, что в семьях, где мать левша, дети чаще тоже становятся левшами по сравнению с семьями, где левша — отец. В общем, это понятно. Мать просто больше времени проводит с детьми, невольно обучая их примером своего поведения. Что происходит с половинками мозга у левшей? Берут они на себя несвойственные им функции, или полностью меняются ролями? Сложный и не до конца изученный вопрос. Ясно лишь, что многие левши обладают любопытными способностями, которые серьезные ученые осторожно называют парапсихологическими. Например, убедительно показано, что некоторые, левши способны как бы предвосхищать происходящие события! Об этом и о многих других удивительных особенностях левшей рассказывается в книге Т. А. Доброхотовой и Н. Н. Брагиной «Левши». Нам же лишь здесь важно подчеркнуть следующее. Если ребенок к моменту начала учебы в школе по тем или иным причинам стал левшой, заставлять его становиться праворуким в этой ситуации не просто педагогическая ошибка, а преступление. При выполнении навязанных свыше, несвойственных полушариям функций, часто у детей развиваются тяжелые неврозы!

Среди всех нарушений психики человека специалисты выделяют состояния, которые называется маниакально-депрессивными психозами. У людей с таким диагнозом последовательно чередуются периоды угнетенной бездеятельности, когда любое, даже самое простое действие требует от них неимоверных усилий, и состояния лихорадочной беспорядочной активности, для которой характерны чехарда мыслей и фантастические устремления. Почти у каждого человека в жизни наверняка наблюдались смены настроений, однако их амплитуда невелика. Обычно она колеблется от приподнятой бодрости до легкой апатии, которую трудно порой отличить от банальной усталости. У больных с маниакально-депрессивным психозом раскачивания подобного маятника состояний превышает допустимые нормы, регулярно кидая пациента в две противоположные крайности.

Специалисты так описывают состояние депрессии у таких людей: «Больному трудно мыслить, он не в состоянии что-либо понять… малейшее умственное напряжение стоит ему неимоверных усилий, он совершенно не в силах исполнять даже обычные требования повседневной жизни. Настроение печальное, полное отчаяния, ничто не возбуждает в больном стойкого интереса, ничто не радует его». Если следующая за таким упадком духа стадия возбужденной активности не перерастает в настоящую безумную манию, то человек сохраняет при этом не только необычайную ясность мыслей, но и приобретает особую легкость, с которой решаются трудные творческие задачи. Его «…все интересует, жизнь захватывает и пьянит, он усердно принимается за свои дела, поминутно бросается на целую массу посторонних занятий, работает много и легко, не чувствуя усталости, рано встает, поздно ложится, спит немного, но крепким сном, удивляя окружающих своей разносторонностью и избытком неистощимой энергии».

Другими словами, качание маятника настроений, двигающегося в сторону повышения активности, у некоторых людей не достигает критической отметки, за которой лежит уже область патологии, а останавливается на отметке «гипоманиакальность» (греч. hypo — под, внизу). В таком состоянии человека увлекает настоящий вихрь творческой активности. Любопытно при этом, что и маниакально-депрессивный психоз и регулярные состояния «гипоманиакальности» явно имеют генетические корни. Эта особенность психики доминантно передается в ряду поколений от родителей к детям обычно с 50 % вероятностью ее проявления, хотя бывают случаи и «перескакивания через поколение». Точно указать на нарушения конкретных генов, приводящих к развитию маниакально-депрессивного психоза, пока трудно, что вполне объяснимо, если мы вспомним, как сложно устроен человеческий мозг.

Исследования отечественного генетика В. П. Эфроимсона позволили выявить немало знаменитых людей, чья жизнь была подвержена патологическим перепадам активности. Длительные периоды беспросветной меланхолии были присущи создателю знаменитого «Гулливера» Джонатану Свифту. В его блестящем литературном творчестве не встречаются многолетние периоды полного бездействия. Предшественник научного социализма А. Сен-Симон на пике активнейшей работы над своей теорией впал в глубокую депрессию и совершил неудачную попытку самоубийства, в результате которой он лишился глаза. Последовавшая затем фаза подъема позволила ему легко завершить начатый труд. Какими же периодами подъемов и спадов характеризуется и творчество Н. В. Гоголя, который сам называл свою болезнь «периодической» и даже в самых низких точках падения почти любой активности ясно осознавал, что именно с ним происходит. В этот ряд можно поставить также композитора Р. Шумана, писателей Э. Хемингуэя, Г. И. Успенского и В. М. Гаршина, литературного критика Д. И. Писарева, физика Л. Больцмана, художника Ван Гога, психиатра 3. Фрейда, политика У. Черчилля, даже президента США Т. Рузвельта.

Творчество всех этих и многих других известных личностей проходило как бы периодами, в течение которых они необычайно легко справлялись с массой творческих задач. Однако за эту легкость им приходилось платить периодами почти безнадежного уныния, которое особенно контрастно воспринималось на фоне их успехов.

Как известно, сила сокращения мышц зависит от числа мышечных волокон, входящих в состав мышцы, и от интенсивности проходящих к ним нервных сигналов. Такие сигналы поступают к мышцам всегда, даже во время сна. В результате каждая наша мышца постоянно находится в состоянии тонуса (греч. tonos — напряжение), то есть слегка напряжена. Тонус мышц исчезает только после кончины человека. Если число проходящих к мышце сигналов увеличить, произойдет ее сокращение. Чем больше сигналов и чем они интенсивнее, тем сильнее сокращается мышца. После сокращения мышцы следует период ее расслабления, тонус мышцы уменьшается.

Интенсивность прохождения к мышцам нервных сигналов зависит от двух типов нервных клеток — нейронов. Одни нейроны действуют как возбуждающие. Они усиливают проходящие по ним нервные сигналы. Веществом, способствующим передаче сигнала от одного возбуждающего нейрона другому, является ацетилхолин. Другие нейроны работают как тормозящие. Они гасят проходящий по ним нервный импульс. Веществом, которое необходимо для такого «тушения» нервных сигналов, является ГАМК — гамма-аминомасляная кислота. Образно говоря, ацетилхолин и ГАМК являются для мышц «кнутом» и «вожжами». Соотношение между этими двумя веществами определяет совместную и согласованную работу возбуждающих и тормозящих нейронов.

В критических ситуациях, вызванных страхом или резким возбуждением, сила мышц может резко возрасти. Все дело в дополнительных нервных сигналах, которые они в этот момент получили. Если к мышцам поступит чрезмерный, резкий «залп» импульсов, начнутся их непроизвольные сильные сокращения — судороги. У людей, страдающих эпилепсией (греч. epilepsia — схватывание) они возникают как бы самопроизвольно.

Медицинские справочники приводят более 80 различных разновидностей эпилепсии, среди которых различают утренние, дневные и ночные приступы. Бывает акустическая эпилепсия, начинающаяся в результате сильного звукового воздействия. Припадки у подверженных эпилепсии людей могут быть вызваны алкогольным отравлением, сифилисом, менструациями, травмами и наркотиками. Описаны случаи эпилепсии, начинающейся в старости. Бывает даже музыкальная и телевизионная разновидности эпилепсии.