Жемчужина Нила - Уайлдер Джоан - Страница 37

• Предыдущая
• 37/52
• Следующая

— Они обожают борьбу.

Нубиец потащил Джека за собой; Джоан крикнула вслед:

— Удачи, дорогой!

В центре деревни на сухой земле был нарисован ритуальный круг, внутри которого размещался еще один круг, поменьше, где и проходили схватки борцов. Джек подумал, что драться следовало бы, соблюдая правила Федерации борьбы.

Жители деревни бросились к борцовскому кругу и окружили соперников. Они с нетерпением ждали, когда верховный жрец Макао даст сигнал к началу поединка.

— Хорошо, — сказал Джек, — но по лицу не бить.

Издав протяжный, по-птичьи высокий крик, Макао ударил украшенным перьями копьем о землю. Поединок начался.

Джек согнулся и обошел вокруг противника, но тот стоял неподвижно, выпрямившись в полный рост. Неожиданно нубиец набросился на него и, дав подножку, уложил на землю.

Джоан стояла сбоку, и Джек упал прямо к ее ногам. Она услышала, как воздух со свистом вырвался у него из легких. Джек упал лицом вниз, поэтому в глаза ему попали грязь и песок. Он попытался протереть глаза, но нубиец схватил его за руки. Практически ничего не видя, Джек не мог нанести хороший удар. Он попытался действовать лежа на земле, но все приемы оказались неэффективными. Джоан не знала, куда девать руки, которые она то скрещивала, то выпрямляла; потом она начала нервно кусать ногти.

С каждым движением Джек все больше закручивался, пока не стал похож на крендель. Джоан не могла понять, то ли нубиец был хорошим борцом, то ли Джек — никудышным. Она слышала, как Джек стонал и скрежетал зубами, стараясь вырваться из захвата, а когда, обхватив Джека за шею, нубиец резко рванул его голову назад, послышался отчетливый хруст. Толпа бесновалась, точно на чемпионате по борьбе. Зрители ликовали и пели, потрясая в воздухе кулаками.

Джек разбил себе губу, и кровь струилась у него изо рта. Нубиец вцепился ему в волосы и несколько раз ударил лицом о землю. У Джека закружилась голова, и он не мог сообразить, что делать дальше. Он напряг мышцы ног, пытаясь вывернуться и уйти от болевого приема, но ничего не получалось. Он опять почувствовал, как его голова врезалась в землю и в ушах зазвенело.

Джоан с трудом сдерживала слезы, впав в отчаяние.

— Он убьет его, — сказала она Алмазу — Ну, думаю, ваш Джек — парень что надо, не так ли?

Джоан в недоумении посмотрела на него — ей было не до смеха.

— Остановите их!

— Именно это я и собираюсь сделать, глупая женщина.

Алмаз взял за руку мальчика лет восьми, вытащил его из толпы, и они вместе подошли к борцовскому кругу. Он поднял мальчика на руки и начал подбрасывать его в воздухе, крутя вокруг своих плеч и корпуса. Он подкидывал его и ловил в самый последний момент, не давая упасть на землю. Джоан, да и вся толпа, словно завороженные, смотрели, как Алмаз подкидывал и швырял парнишку, словно резиновую дубинку. Мальчик заливался хохотом, визжал от восторга.

Зрители потеряли всякий интерес к борцам и от души смеялись над новым представлением. Они всплескивали руками, когда юный акробат пролетал у Алмаза между ног, затем взлетал над его плечом, после чего опять устремлялся вниз.

Нубиец высоко поднял кричавшего Джека, развернулся и собирался швырнуть его на землю, когда вдруг тоже увидел Алмаза. Он остановился, замер и разразился хохотом.

В эту минуту Джоан видела только испуганное лицо Джека. Если бы нубиец не остановился, он запросто мог сломать ему позвоночник. Нубиец трясся от смеха и уже больше не мог держать соперника, потому и бросил его, как мешок с картошкой.

Джек с глухим звуком ударился о землю, но, к счастью, серьезных повреждений не получил. Пока его противник заливался громким смехом, Коултон подошел к нему сзади и нанес удар в голову. Нубиец рухнул как подкошенный.

С видом победителя Джек упал на одно колено, с трудом переводя дух, и улыбнулся Джоан.

— Я победил… Я победил.

Убедившись, что Джеку ничто не угрожает, Алмаз закончил свое представление. Он стал раскланиваться перед зрителями, которые бурно его приветствовали.

Джоан подбежала к Джеку и обняла его. Она обернулась и посмотрела с благодарностью на Алмаза, который уже не первый раз спасал их. Она никогда не забудет этот день и этого человека.

Полночную тишину синей ночи, опустившейся на пустыню, нарушали далекие завывания шакалов, вышедших на охоту. Их жалостный плач терялся и замирал среди песчаных барханов.

В ослепительно ярком костре трещали сухие ветки, выбрасывая в небо миллион искр. Один из дервишей подкинул в огонь еще полено, загородил лицо от нестерпимого жара, после чего отошел в сторону.

Тарак стоял перед Ральфом с серьезным видом: когда дело касается ритуала, легкомыслие недопустимо. Стать дервишем — огромная честь.

За всю свою жизнь Тарак только дважды столкнулся с тем, что семья допустила постороннего к испытанию на звание дервиша. В течение нескольких столетий о тех, кто прошел через это испытание и остался жив, слагались красивые легенды. Те же, кто не выдержал, в былые времена осыпали дервишей проклятиями, но, как правило, эти проклятия оборачивались против самих хулителей. Дервиши владели тайнами волшебства. Чужестранцы были неверующими, а пройти через этот обряд мог только сильный человек, сильный душой и телом. От него требовалось огромное желание и вера в то, что он хочет стать дервишем. Только необыкновенный человек способен на такое.

Ральф твердо высказал свое желание, но у Тарака были сомнения на его счет, и испытание должно было подтвердить или опровергнуть их.

Он встал перед Ральфом.

— Чтобы стать одним из нас, ты должен видеть не только глазами, но и сердцем.

Ральф кивнул. Это было довольно просто.

— Понял.

Тарак повысил голос, чем напомнил Ральфу одного телепроповедника.

— Твое сердце не будет знать страха или боли, если ты познаешь наш путь.

«Ах, вот в чем дело», — подумал Ральф, По-видимому, под словом «путь» Тарак подразумевал волшебство, о котором часто говорил. Ну, этого он уже достаточно насмотрелся, видал, какие колдовские штучки откалывали чокнутые кочевники. Неожиданно уверенность покинула его.

Тарак выглядел очень довольным.

— Ты должен научиться доверять только своему сердцу.

Затем один из братьев запалил от костра факел и пошел в темноту к тому месту, где собрались остальные. На земле они сделали дорожку, сложив ее из дерева, камней, травы и веток. Тарак шепнул, что это — «огненный путь». Ральф чуть не задохнулся от страха, когда дервиш нагнулся и факелом поджег траву. За несколько секунд огонь распространился по дорожке более чем на пятнадцать футов.

— А это к чему? — требовательно спросил Ральф.

— Ты смотришь глазами, — ответил Тарак.

Братья впали в настоящий экстаз, распевая ритуальные песни и прыгая через охваченную пламенем дорожку. Некоторые из них бросились к верблюдам и вернулись со своим реквизитом. Они вопили и пели, жонглируя мечами и перебрасывая их через пламя, затем выхватили сабли и стали размахивать ими над головами, испуская крик дервишей.

Ночь над пустыней наполнилась пением и торжественными молитвами. Шакалы прекратили свой плач и поспешно скрылись.

Один из братьев подвязал свой бурнус и босиком двинулся по горящей дорожке, в то время как другие размахивали перед ним саблями. Когда он прошел ее до конца, они радостно приветствовали его, похлопывая по плечам и целуя в щеки. Он был настоящим дервишем.

— Подавитесь вы этим чертовым алмазом, — отвернувшись, произнес Ральф. Он не позволит им сделать из себя шиш-кебаб.

Тарак выхватил кинжал, ярко сверкавший в свете костра, и приставил его к горлу Ральфа — ведь все это было устроено ради него.

— Ты боишься?

— Конечно боюсь! Я всегда боялся.

— Ты веришь своим страхам. Если ты будешь верить, что что-то причинит тебе боль, тебе действительно станет больно.

Ральф посмотрел на огонь, потом на нож. Тарак вел с ним честную игру, но Ральф был здравомыслящим городским жителем и не мог верить в такую чушь. Он не вчера родился и знал, что за всем этим кроется нечто еще.

• Предыдущая
• 37/52
• Следующая