Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции - Прянишников Борис Витальевич - Страница 24

— Да, такие контакты необходимы.

Первая встреча с польским атташе сошла для «Треста» удачно. Узел завязывался крепко и надолго. «Трест» приобретал международное значение.

Генерального штаба генерал-лейтенант царской армии Николай Михайлович Потапов примкнул к большевикам сразу после октябрьского переворота. В ноябре 1917 года большевики отстранили неугодного им начальника Генерального штаба генерал-лейтенанта Владимира Владимировича Марушевского и на его место поставили Потапова. Старый Генеральный штаб большевики считали ненадежным и поручили Потапову его расформирование. После назначения Л. Д. Троцкого председателем Высшего военного совета и коллегии народного комиссариата по военным делам, Потапов стал военспецом у члена коллегии Н. И. Подвойского. В прошлом, в течение двенадцати лет, он был русским военным атташе в Черногории и на этом посту теоретические знания закрепил опытом разведывательной работы.

Во время Гражданской войны его имя в печати не упоминалось, был он в тени, ничего плохого эмигранты о нем не знали. Лучшего начальника штаба «Треста» ГПУ найти не могло и в своем выборе не ошиблось.

Начальник КРО ОГПУ Артузов пригласил Потапова к себе на Лубянку. Дал ему прочитать несколько внушительных папок о «Тресте». Ознакомившись с их содержанием, Потапов сказал:

— Материалы о «Тресте» я прочитал. Чем могу быть полезен в этом довольно сложном деле?

— Мы одолжили вас у нашего военного ведомства, — ответил Артузов. — Зная вас, Феликс Эдмундович считает, что именно вы можете с успехом изображать начальника штаба «Треста». Якушев, при всех своих способностях, не компетентен в военных вопросах. Вам следует с ним обо всем договориться.

Спустя несколько минут Потапов и Якушев приступили к разработке дальнейших планов «Треста». Помощь Потапова была тем нужнее, что в это время генерал Кутепов начал отправки своих боевиков в СССР. Следовательно, нужно было скорее проникнуть в организации белых, завоевав доверие Врангеля и Кутепова.

Свое обещание полковнику Вернеру Якушев выполнил. Он сообщил полякам, что все переговоры военного характера уполномочен вести только Потапов. Тотчас же Вернер передал Потапову приглашение прибыть в Варшаву для переговоров с начальником 2-го отдела польского генерального штаба.

По обоюдному согласию на польско-советской границе было устроено «окно». 19 октября 1923 года Потапов и Якушев «нелегально» отправились в Польшу, первыми прошли через «окно» и в тот же день появились в Варшаве.

Первая секретная беседа посланцев ГПУ велась с полковником Байером. По военным вопросам говорил Потапов, по международным — Якушев. От имени «Треста», как будущего российского монархического правительства, было дано обещание признать независимость Польши. Со своей стороны поляки обещали не поддерживать Петлюру и НСЗРиС Б. Савинкова и не допускать возвращения белых эмигрантов. Они признали «Трест» законным претендентом на власть в России.

30 октября начальник русской секции Второго отдела капитан М. Таликовский дал обед в честь представителей «Треста». На обеде выяснилось, что соглашение между МОЦР и польским правительством могло бы быть подписано лишь в случае войны между СССР и Польшей.

12 ноября Потапов и полковник Байер договорились об установлении постоянной связи через «окно» на границе. Их переговоры были закреплены протоколом, в котором «Трест» именовался инициативной стороной, а поляки — сочувствующей.

Представитель «Треста» в Варшаве, связанный с ВМС, генералом Кутеповым и польским штабом, Артамонов-Липский оказался для «Треста» весьма полезным сотрудником. От него Якушев и Потапов узнали, что польские военные были довольны беседами с посланцами «Треста». Месяц, проведенный в польской столице, дал им возможность хорошо ознакомиться с политическим положением в стране. Много интересного узнал Потапов об антисоветских начинаниях польского генерального штаба. 22 ноября Якушев вернулся в Москву.

Потапов из Варшавы отправился в Париж восстанавливать прежние дружбы и знакомства. Генералы Миллер и Хольмсен, знавшие о его былой близости к императорскому двору, приняли его хорошо.

Встретился он и с Климовичем. Бывший начальник Департамента полиции все же поинтересовался делами Потапова и спросил его:

— Николай Михайлович, удивительно, как вы можете свободно разъезжать по Европе? Кстати, чем вы были заняты в Варшаве?

— О, Евгений Константинович, у Шекспира сказано: «На свете есть чудеса, которые не снились нашим мудрецам». Одно из этих чудес — «Трест». Дается оно нам нелегко. И если до сих пор существуем, то только благодаря строжайшей конспирации и тщательному отбору людей. Ну, а Польшу интересует, что с ней будет после переворота в России.

Вместе Климович и Потапов выехали в Сремски Карловцы на свидание с Врангелем. В пути много говорили о положении в России, о делах «Треста», о Врангеле и его армии.

Штаб Врангеля размещался в трехэтажном доме. Все в нем было как в обычном крупном штабе, генералы и офицеры были в формах старой русской армии.

Врангель принял Потапова и долго беседовал с ним, притворяясь, что верит Потапову и его «Тресту». Оба военные и воспитанники одной и той же Николаевской академии генерального штаба, вспоминали былые дни и говорили о нуждах белого движения в новой обстановке.

Беседы продолжались и на следующее утро. Пристально взглянув, он спросил Потапова:

— Все же, как вам удается покидать вашу должность в Красной армии на столь долгое время?

— В момент, когда я беседую с вами, мое второе «я» находится в Туркестане, в длительной командировке. Термез, Мерв, Кушка — далеко. Кроме того, я — заядлый охотник. Срок моей командировки истекает, нужно спешить. Вернусь тем же путем через «окно».

Было решено, что все сношения с «Трестом» будут идти через Климовича. Связь с ведома «Треста» будут поддерживать офицеры. Желательно устроить «окно» и в Финляндии.

Возвращался Потапов в Москву через Париж. Его опять сопровождал Климович. Были новые встречи с эмигрантами в Париже, беседы с Хольмсеном. В глазах большинства соприкасавшихся с Потаповым «Трест» выглядел добротно. В «Трест» уверовали многие монархические деятели эмиграции, несмотря на его возражения против террора и диверсий, иностранной интервенции и других несвойственных эмигрантам взглядов на тактику борьбы с советской властью.

Но не верил Врангель. Не раз он предостерегал великого князя Николая Николаевича и А. П. Кутепова. Безуспешны были его предупреждения об угрозе советской азефовщины.

За Кутеповым пошли смелые, динамичные молодые люди, не склонившие голов после провала белого движения. Готовые к революционному подвигу, готовые пожертвовать жизнью в борьбе за Россию. Недавно сражавшиеся с оружием в руках, они не представляли себе бездействия. Охваченные ненавистью к полонившей Россию коммунистической власти, они носились с мыслями о терроре против новых властителей, об организации подпольного движения, о революционном свержении советской власти.

В боевой организации Кутепова людей было немного, за все годы только 32 человека. Наиболее известной была Мария Владиславовна Захарченко-Шульц. Родилась она 9 декабря 1893 года в семье пензенских помещиков Лысовых. В 1912 году окончила Смольный институт. Вышла замуж за поручика лейб-гвардии Семеновского полка Михно. Раненный на германском фронте, Михно скончался в 1914 году, оставив ее вдовой с ребенком на руках.

После смерти мужа Мария поручила дочку друзьям и ушла вольноопределяющимся в Елисаветградский гусарский полк. Участвовала в боях, не раз ходила в разведку, отличалась беззаветной храбростью. После развала армии в 1917 году вернулась в родную Пензенскую губернию. Сколотила из молодежи небольшой партизанский отряд, начала борьбу с большевиками. В скитаниях отряда встретила старого друга по Елисаветградскому полку, ротмистра Захарченко. Весной 1918 года вышла за него замуж. С ним она провела годы Гражданской войны, участвовала в кавалерийских атаках, была ранена. Второй муж, командир конного полка в армии Врангеля, погиб в бою под Каховкой. С армией Мария ушла из Крыма в Галлиполи.