Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции - Прянишников Борис Витальевич - Страница 23

Коснувшись чисто военных вопросов, Якушев обещал устроить свидание с авторитетным военным, начальником штаба «Треста».

Якушев смолк. Климович, внимательно его слушавший, спросил:

— Интересно, как такой многочисленной подпольной организации удается ускользать от наблюдения и происков ГПУ?

Спокойно и уверенно Якушев ответил:

— Вы судите примерно так, как в басне Крылова: сильнее кошки зверя нет. А кошка нас кое-чему научила, хотя бы конспирации. У нас свои люди везде, во всех советских учреждениях, в армии. Поэтому нам вовремя удается отводить удары… Мы надеемся вскоре договориться с штабами соседних стран, в частности с поляками. А в Эстонии уже договорились. В нашей силе там убедились. У нас прекрасно налажена связь с нашими представителями в Ревеле, а вы их знаете. Поймите, господа, что тут, в Берлине, вам трудно иметь представления о делах в России.

Наступило молчание. Поднялся фон Лампе и улыбаясь произнес:

— Поблагодарим дорогого гостя за такой интересный доклад.

Все встали, попрощались с Якушевым. Когда за ним закрылась дверь, Чебышев заговорил первым:

— Не верьте ему. «Трест» — мистификация, а он — провокатор!

Остальные участники собрания накинулись на Чебышева. Особенно горячился Климович, сделавший вид, что верит Якушеву. Повернувшись к Чебышеву, фон Лампе резко возразил:

— Николай Николаевич, нельзя швыряться такими обвинениями. Англичане и поляки утверждают, что в России существует сильная подпольная организация.

Встретившись с Якушевым еще несколько раз, Климович вернулся в Сремски Карловцы с докладом Врангелю. Встревоженный Чебышев писал Врангелю, настоятельно советуя не иметь с Якушевым никаких дел. Врангель тоже считал Якушева провокатором. Но по тактическим соображениям приказал Климовичу поддерживать связь с Якушевым, симулируя доверие и интерес.

После доклада у фон Лампе Якушев повидался с деятелями ВМС, с ними он обсуждал проблемы возглавления монархистов в России великим князем Николаем Николаевичем. На следующее утро к Якушеву в гостиницу приехал Марков-Второй. Наедине Марков спросил Якушева:

— Почему вчера вы не назвали военачальников и воинские части в России, на которые можно положиться?

— Об этом я могу говорить с глазу на глаз с его императорским высочеством. И с вами. Но не в присутствии многих. Ведь кто-нибудь, распираемый тайной, может проболтаться и погубить все дело.

В то же утро Марков решил устроить поездку Якушева в Париж. Он вручил московскому гостю два письма приближенным Николая Николаевича — князю Оболенскому и графу Гендрикову. Постарался и фон Лампе, снабдивший Якушева рекомендательным письмом к парижским представителям Врангеля — генералам И. А. Хольмсену и Е. К. Миллеру.

14 августа 1923 года через Висбаден, с паспортом на имя Федорова, в автомобиле Арапова Якушев приехал в Париж. Впервые во французской столице Якушев побывал в 1908 году, когда русскую речь слышать на улице почти не приходилось.

А теперь в Париже десятки тысяч русских эмигрантов, множество русских ресторанов и магазинов. С эмигрантским бытом, с настроениями изгнанников и их надеждами Якушев знакомился, обедая в ресторане «Медведь». Остановившись в дешевой гостинице между авеню Ваграм и Мак-Магон, Якушев подслушивал разговоры проживавших в ней эмигрантов. Побывал и на рю Дарю, обычном месте встреч эмигрантов во время богослужений в посольском храме.

Вернувшись в гостиницу, он нашел записку Арапова:

«Вас ждут на рю де Гренель завтра, в девять утра».

В тот год Франция еще не признавала советского правительства. В здании российского посольства на рю де Гренель тогда пребывал посол Временного правительства В. А. Маклаков. В левом крыле здания были кабинеты генералов Миллера и Хольмсена.

Адъютант в штатском провел Якушева к Хольмсену. Судя по любезному приему, Якушев заключил о хорошей рекламе, проделанной Араповым.

Хольмсен прочитал письмо фон Лампе, задал несколько вопросов Якушеву и сказал ему, что генерал Миллер вызван в Сербию к Врангелю. Якушев выразил сожаление, что ему не придется повидать Миллера.

Следующее свидание Хольмсена с Якушевым произошло на рю Казимир Перье. Хольмсен сообщил приятную для Якушева новость:

— Центр нашей работы переносится из Белграда в Париж. Могу вас порадовать — великий князь Николай Николаевич приказал мне сопровождать вас к нему на аудиенцию.

27 августа Якушев был принят великим князем на вилле в Шуаньи. Три часа шел разговор на монархические темы. Якушев предостерегал против преждевременных выступлений эмигрантов, восстаний на окраинах, подчеркивал важность мнений внутрироссийских подпольных монархистов. В заключение просил великого князя выпустить от его имени воззвание к подпольным монархистам.

— Выпустим своевременно, — ответил Николай Николаевич, — но текст предварительно доставите мне.

В Париже Якушев заключил соглашение между «Трестом» и OPA, между внешними и внутренними «торговыми группами», как условно назывались «Трест» и Объединение Русской Армии. Вся переписка должна была идти через Хольмсена. Представителем «Треста» в Париже был назначен князь К. А. Ширинский-Шихматов. В Берлине, в доме № 27 на Потсдамерштрассе поселился другой его представитель — Арапов. Дзержинский был рад и доволен. Якушев проник в ВМС, установил связь с белыми генералами и удостоился приема у великого князя. Провокация развивалась как нельзя лучше.

По заданию ГПУ, Роман Бирк просил свое эстонское начальство о переводе из Москвы в Ревель. Начальство согласилось. Бирк стал дипломатическим курьером Министерства иностранных дел. И одновременно — курьером «Треста», доставлявшим в Москву письма Артамонова и Щелгачева:

Помощник польского военного атташе в Ревеле капитан В. Т. Дриммер, узнав о существовании «Треста», просил Бирка связать его с этой могучей подпольной организацией.

Бирк донес ГПУ о пожеланиях поляков. Обсудив предложение Дриммера, чекисты поручили Якушеву и Стауницу связаться с поляками в Москве.

Во время приема гостей в особняке Кушаковых, добрых знакомых Стауница, 14 октября 1923 года состоялось свидание Якушева с польским военным атташе полковником Вернером. По просьбе Стауница, хозяйка дома предоставила свою спальню для тайной беседы Якушева с Вернером.

— То, что мы знаем о вашей организации, нас порадовало, — сказал Вернер. — Нас устраивает ваша ориентация на великого князя Николая Николаевича. Мы не забыли его обращения к полякам в начале войны с Германией, его обещания автономии. Все же мы хотели бы получить от вашей организации заверения, что и впредь вы будете следовать обещаниям великого князя.

— В настоящее время, — ответил Якушев, — наш Политический совет вырабатывает меморандум, в котором будет ясно сказано об отношении России к соседним государствам. Меморандум будет вручен вам через нашего эмиссара в Варшаве Артамонова-Липского.

Незадолго до этого разговора Артамонов переселился в Варшаву, где стал сотрудником 2-го отдела польского генерального штаба. В Ревеле его место занял Щелгачев.

— Да, господин Липский был принят начальником 2-го отдела генерального штаба Братковским. Шла речь об организации «окна» на границе, следовательно, о переносе вашей работы к нам, — сказал Вернер.

— Да, нам это необходимо.

— Все же услуги за услуги. Мы вам будем помогать в делах политических, но от вас хотели бы получать сведения военного характера. Нас интересует дислокация войск, особенно в приграничной полосе. Ну, и вообще все, что имеет военное значение.

— Я — человек штатский, и не располагаю полномочиями разговаривать с вами о чисто военных делах. На интересующие начальника 2-го отдела вопросы сможет ответить начальник штаба нашей организации, генерал… Фамилии его не называю, но убежден, что вы с уважением отнесетесь к этому весьма авторитетному лицу. Хочу вам еще сказать, господин полковник, что помощь, оказанная вами, будет способствовать нашим добрососедским отношениям в близком будущем. Личные контакты в Варшаве я считаю необходимыми.