Джура - Тушкан Георгий Павлович - Страница 121
- Предыдущая
- 121/174
- Следующая
– Ты что это, а? – раздался сердитый крик Мими-ханум. Она выбежала в сад и замахнулась на Зейнеб нагайкой. Зейнеб презрительно фыркнула и, заметив парадные туфли Тагая, стоявшие на самом видном месте у порога отшвырнула их ударом ноги в угол.
Мими– ханум в ужасе закричала:
– Ты сумасшедшая! Разве может мусульманка так вести себя? Ведь это часть тела Тагая!
Она схватила туфли, вытерла их и поставила возле себя. Прибежала запыхавшаяся Курляуш. Зейнеб прошла в сад, под деревья, где варился суп. Выбрав из котла лучшие куски баранины, она с аппетитом принялась за еду на глазах у трех перепуганных женщин.
Зейнеб ничего не желала больше делать для жен Тагая и с утра наряжалась в их новые платья. Однажды утром Зейнеб запела. Голос у неё был звонкий и сильный; за эти несколько дней она очень похорошела. Жены перепугались, что девчонка может стать первой женой. Они обратились к Курляуш и, предложив ей огромные деньги, попросили её помочь им избавиться от Зейнеб. Курляуш согласилась. Прежде всего она посоветовала женам не спорить с Зейнеб, которая, как клялась Курляуш, сошла с ума, может всех убить и поджечь дом. Перепуганные женщины оставили Зейнеб в покое, и она делала что хотела.
Однажды утром Курляуш сказала:
– Черномазая сегодня хочет поехать на базар за провизией. Не перечьте ей!
– Пусть едет, – сказала Мими-ханум. – Только следи за ней хорошенько.
Зейнеб без сопротивления надела паранджу. Она ехала на белом осле, а рядом с ней шла Курляуш и быстро говорила: – Правильно делаешь! Они уже боятся тебя, а приедет Тагай – ты передумаешь, станешь первой женой, и они будут считать честью принять чай из твоих рук.
Базар поразил Зейнеб многолюдьем и богатством. Чего только там не было: и ковры, и посуда, и лакомства, и материи! Зейнеб понравилось оживление, царившее вокруг, и она решила почаще выбираться из дому. Старая Курляуш узнавала от торговцев разные новости. Они ей рассказали, что Тагай с басмачами Файзулы Максума уехал в Ферганскую долину и вернется к осени.
Однажды Курляуш шепотом передала Зейнеб страшную новость: на базаре говорили, что осенью молодой охотник с Советского Памира, по имени Джура, убил какого-то важного человека и его замучили в исмаилитской тюрьме.
Зейнеб опять затосковала, перестала петь, и обе жены обрадовались. Они снова начали покрикивать на нее. Зейнеб молчала. Проходило лето. На базаре вслух говорили, что Тагай вырезал на Советском Памире несколько кишлаков и возвращается домой с большой добычей. Кое-кто передавал шепотом, что дела басмачей на Советском Памире плохи.
Однажды осенью Зейнеб увидела на базаре продавца, который молча стоял в толпе и держал вырезанную из дерева игрушку. Она была похожа на те, которые Зейнеб помнила с детства. Зейнеб купила орла и собаку.
Через несколько дней Зейнеб снова встретила продавца на базаре. Он опять продавал игрушки, вырезанные из дерева. Одну из них Зейнеб взяла и внимательно осмотрела. Возле искусно вырезанной арчи стоял на коленях охотник и целился в другую деревянную фигурку. Без сомнения, это была женщина. Зейнеб ахнула и прижала игрушку к груди. Только Джура мог так искусно вырезать из дерева. Неужели Джура здесь? Значит, он жив! – Кто это сделал? Кто? – закричала Зейнеб и даже схватила продавца за руку.
– Один узник… Дай тридцать тенег.
– Я дам тебе пятьдесят. Скажи, кто он?
– Дашь сто – все скажу, – поспешно ответил продавец, стараясь рассмотреть лицо женщины под паранджой.
Зейнеб сунула ему деньги. Он пересчитал их и быстро спрятал в кошелек.
– Это страшный преступник, нечеловеческой силы человек, якшается с нечистой силой. Посмотришь на него – и ты испугаешься. Он нездешний. Зовут его Джура.
– Джура? – воскликнула Зейнеб. – Ты не ошибаешься? – Он молод, и его зовут Джура, – подтвердил продавец, удивляясь странной тревоге, овладевшей женщиной. – Где он? – спросила Зейнеб.
– В яме, я сторожу его, – ответил продавец. – Скоро его будут казнить…
– Пойдем со мной. Хочешь заработать много денег? – Пойдем, – ответил продавец игрушек, облизывая языком потрескавшиеся губы.
V
Жены радостно вздыхали и смеялись: все было по-прежнему. Зейнеб надела старое платье и послушно выполняла все их приказания: мыла моську, выделывала шкуры и молчала. Жены осмелели: вторая жена снова колола «черномазую» булавкой и требовала браслет, но Зейнеб отвечала, что где-то потеряла его. От Тагая приехал гонец, привез серебряные чашки, серебряный самовар и много красивых тканей. Он сообщил, что к вечеру приедет курбаши.
Жены с утра, усевшись перед зеркалами, красили волосы, брови, ногти, румянили щеки. Но когда Мими-ханум решила надеть драгоценности, их не оказалось.
У шкатулки были срезаны ременные петли, и в ней ничего не было. Замок висел на месте.
– Обокрали! – беззвучно шептала Мими-ханум; её лицо налилось кровью и стало багровым.
Прибежала Курляуш. Она кричала, всплескивала руками и хваталась за седые волосы.
– Это Зейнеб! – сказала Мими-ханум.
– Нет, нет! – поспешно запротестовала Курляуш. – Это не она, это джинны…
Мими– ханум испуганно захлопала глазами.
– Джинны? – переспросила она.
– Вчерашний гонец – злой джинн, – быстро ответила Курляуш. – Посмотрите, не исчезли ли, как пар, его подарки? Все трое открыли сундук и увидели, что он пуст. – Конечно, он! – прошептала Мими-ханум.
Вторая жена Тагая заплакала, но, вспомнив, что от слез делаются морщинки, замолкла и стала смотреться в зеркало. – Ах, мой суп! – испуганно закричала Курляуш и выбежала. – Поверили! – вбегая в сарай, сказала она Зейнеб. – Ты хорошо все это придумала. Вот что значит дружить со старой Курляуш! Ты не глупа. Я уплатила сторожам, все уплатила. Лошади будут куплены. Это очень дорого стоит. Не останется ни одной теньги. Я тебе уж из своих дам сто на дорогу. А пока по-прежнему хитри! – И Курляуш хлопнула Зейнеб по плечу.
Вдруг из мужской половины кибитки донеслось ржание лошадей, звон стремян, говор многих людей.
– Курбаши приехал, курбаши! – взволнованно говорили жены. Тагай прошел на женскую половину. Он спросил: «А где Зейнеб?» – и, узнав, что она в сарае, прошел туда.
- Предыдущая
- 121/174
- Следующая
