Кошачье шоу - Дуглас Кэрол Нельсон - Страница 29

Мэтт коротко глянул на нее, первый раз он осознал ее присутствие, с тех пор как представил ее Серафине, затем поднял один конец атласа к лицу и поцеловал его.

Серафина подала ему маленькую стеклянную бутылочку со светлой жидкостью, наклонилась, чтобы шепнуть что-то ему на ухо.

— Мы собрались, — начал Мэтт, — у нашей подруги Бландины, чтобы принести исцеление ее душе и телу.

Он поднялся и церемониально несколько раз побрызгал жидкостью из бутылочки на кровать и вокруг нее. Когда обильные капли попали в сторону Темпл, она отреагировала так, будто это был яд. Но Мэтт больше не замечал ее, также как и всех остальных в комнате, кроме больной женщины.

— Она ежедневно ходила к мессе, — пробормотала Серафина Мэтту, а потом добавила: — Несмотря на отца Эрнандеса. И исповедовалась каждую субботу.

Он кивнул, а потом наклонился вперед с серьезной концентрацией и почти видимым состраданием, чтобы положить ладони на голову Бландины. Она глубоко вздохнула, мучительная тряска стихла.

Серафина взяла из сумки другую стеклянную бутылочку и ватные шарики. Все страныпе и страньше, подумала Темпл.

— Мне уйти? — спросил голос. С удивлением Темпл поняла, что голос был ее.

Мэтт даже не посмотрел. Зато Серафина улыбнулась и покачала головой. Темпл отступила назад, пока путь ей не преградила мебель. Потом она медленно опустила свою тяжелую сумку на пол, чтобы не наделать шума.

Мэтт приложил большой палец к бутылочке и наклонил ее. Увлажненный палец сверкнул на свету, и Мэтт дотронулся им до лба больной, оставляя на нем след. Он повторил ритуальное действие, смазав обе ее ладони.

Темпл с трудом подавила возникший у нее вопрос: щекотно это или нет. Видимо, нет. Бландина Тайлер успокоилась еще больше, когда Мэтт начал произносить нараспев:

— Через помазание Божье да придет любовь Божья и милосердие Христово. Во имя Святого Духа. Господь, что освободил нас от греха да освободит и от всяких бед. Аминь.

Потом Мэтт наклонился и тщательно тихим голосом сказал, что желает Бландине мира ее уму и телу, истины ее душе и духу. Темпл не могла разобрать все слова, также она не особо понимала и их смысл, но видела, что с каждым моментом Бландина успокаивалась.

— Отче наш, — начал снова Мэтт, — сущий на небесах… Вступила Серафина, а Темпл удивилась, что она до сих

пор помнит слова так же хорошо, как и прежде — ладно, «Отче наш» это как клятва верности флагу США или как кататься на велосипеде: один раз научишься — никогда не забудешь — хотя она единственная из всех закончила молитву своей любимой, громогласной драматической строкой: «Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки веков». Остальные остановились. Даже Роза, которая вернулась в комнату и стояла в проеме, наблюдая и кивая с торжественным круглым и скорбным лицом.

Темпл села на то, что стояло за ней — старомодный сундук. К нему была приставлена трость Бландины. Она начала падать, и Темпл, поймав ее на лету, поставила палку на место и заметила, что резиновый ее наконечник сырой и заляпан свежей грязью.

Темпл поняла: Бландина была в саду. Может, это она имела в виду, когда бредила, Гефсиманский сад, который возник в ее голове. И тот комментарий по поводу Петра и предательства, и еще крик петуха… Очевидно, женщина была очень религиозной. Очевидно, Темпл наблюдала религиозный обряд. Очевидно, Мэтт проводил его по просьбе Серафины.

Кроме этого, ничего очевидного для Темпл не было. Вне необъяснимой очевидности. Кто был кто и что было что, и хотела ли она это вообще знать?

Она услышала голос Мэтта, который опять что-то бормотал, но в этот раз она не слушала. В конце концов, ей стало казаться, что она подслушивает. Потом донесся тонкий, тихий вой приближающейся кареты «скорой помощи», и она почувствовала облегчение.

Когда на лестнице загремели грузные мужчина и женщина — сирена, вероятно, разогнала всех котов — со своим оборудованием и каталкой, и когда Бландина Тайлер была осмотрена с ног до головы и не без шума спущена вниз, Темпл, наконец, выглянула со своего сундука в первом ряду.

Черная сумка была закрыта. Мэтт был тих и без шарфа. Серафина расслабилась и обратилась к Темпл, а затем к персоне, откликающейся на Розу.

— Простите меня, что забыла представиться, — сказала она. — Меня зовут сестра Серафина О'Доннелл, а это — сестра Святая Роза Лимская. Это — подруга Мэтта, Темпл…

— Барр, — гордо доложила Темпл. Сестра Серафина О'Доннелл. Сестра Святая Роза Лимская. Эти слова не имели никакого смысла. Только «Роза» было понятно. Она улыбнулась женщинам, они ответили тем же.

Темпл решила, что ее спасет только хорошее поведение примерной девочки-скаута:

— Я… ммм, должна была прийти утром, помочь мисс Тайлер покормить кошек. Полагаю, раз уж я остановилась у вашего дома, — она предусмотрительно посмотрела на обеих женщин, — вы позволите мне зайти. Здесь… ужасно много кошек.

— Мы знаем, — хихикнула Роза, а потом добавила с легким ирландским акцентом: — Ты очень милая девушка, раз предлагаешь это. Но мы и сами справимся. Мы привыкли к очаровательным котам мисс Тайлер. Кстати, мы даже усыновили двоих.

Темпл и не думала спорить. Человек, потерянный в пространстве, времени и чувствах, не спорит: Алиса, попавшая в Страну Чудес давным-давно подтвердила это.

— Я поеду с ней в больницу, — сказала сестра Святая Роза Лимская сестре Серафине. Та кивнула и сняла сумку со столика у кровати.

Темпл заметила, что Мэтт не предложил ей свою помощь, хотя всегда был просто верхом вежливости.

— А как насчет ее трости? — спросила Темпл с запоздалой озабоченностью, приподнимая разноцветную палку.

— Она ей не понадобится вплоть до возвращения домой, — заверила сестра Серафина, выходя следом за Розой.

Темпл подтолкнула локтем Мэтта, который до сих пор не двинулся с места, и вышла последней.

Внизу комнаты сияли красным светом от бесшумной мигалки «скорой помощи», которая виднелась через открытую входную дверь. В темноте, точно рождественская оберточная бумага, сверкали глаза кошек.

— Действительно, у нее очень много кошек, — поразился Мэтт, когда спустился вниз.

Наконец, Темпл нашла в себе что-то общее со странными женщинами, у которых имя начиналось с «сестра», — иронический смех.

— Это преуменьшение, — сказала она. — Ты знаешь, сколько?

Сестра Святая Роза Лимская — какое длинное имя; не удивительно, что его сокращали до «Розы» — пошла садиться в карету «скорой помощи», Серафина ответила:

— Мы думаем, что семьдесят три.

— Неужели нет законов? — поинтересовался Мэтт.

— Городской устав, — поправила Серафина чисто учительским тоном. — Ее кошки делают ее счастливой. Кто стал бы жаловаться, что у нее их слишком много?

— Может быть… кто-нибудь, — предположила Темпл. Оба посмотрели на нее, до сих пор очень молчаливую.

— Мисс Тайлер получала странные телефонные звонки, — снова начала Темпл, размышляя. — Неудивительно, что вечер сегодня закончился для нее истерикой. Жить совсем одной и только и наблюдать за кошками вокруг — слишком сильное давление для пожилой женщины.

— Телефонные звонки? — неожиданно встрепенулся Мэтт. Весь вечер он не был таким оживленным. Зато был, когда она хромала домой после нападения на парковке «Голиафа» несколько недель назад. — Какого рода звонки? Угрозы?

В шоке, который казался необычным для нее состоянием, сестра Серафина села на непонятный широкий стул, ей пришлось чуть приподняться, потому что там спал кот: он рванул с подстилки и исчез в темноте.

— Неприлично странные, — сказала Темпл. — Шипящие звуки. Возможно, хриплое дыхание. А когда я была здесь вчера вечером и кормила кошек, она упоминала шумы и свет на улице.

Серафина покачала головой:

— Она все время звонила в полицию по этому поводу, но они никогда ничего не находили. В конце концов, они перестали приезжать.

С третьей ступеньки Мэтт поднял худую кошку белого цвета и сел на ее место. Грубый свет холла отбрасывал на его лицо тень напряженной задумчивости.