Неудачная реинкарнация - Журавлев Владимир Борисович - Страница 60
- Предыдущая
- 60/91
- Следующая
– Ну? – иронично подбодрил десятника Хист.
– Командир, я не понял, за что ты порубил рейнджеров! – решился десятник. – Там же… глядеть страшно на то, что осталось! Ну пристрелили они степняка. Так мы же со степью воюем! Я не то чтобы против, но… хотелось бы понять! А то сделаю сам что не так, и найдут меня потом…
Десятник вспомнил и содрогнулся.
– Они преступили закон! – сурово сказал Хист.
– В смысле, имперский свод? Но…
– Настоящий закон, – сказал Хист и замолк.
Десятник не решился переспросить. Уж очень странно поглядел на него любимый командир. Словно решал про себя, а не убить ли на месте десятника, невзначай услышавшего лишнее? А ведь командир может!
– Ну, слушай, любопытный! – буркнул наконец Хист. – Всё равно же собирался тебе открыть… Чтоб ты знал: империя издавна живет по неким законам. И это – не свод указов императора! Подумай сам: разве в деревне живут по указам? Дружат, любят, ссорятся, делят выпасы и покосы – по указам императора? Нет! Традиции – вот на чем держится всё! Традиции и нормы деревенской жизни. То, что пришло к нам из далекого прошлого, что подтверждено временем… кстати, ты знаешь, кто такой Кыррабалта?
– Смутьян и бунтовщик, – недоуменно сказал десятник. – Песни еще про него есть. Красивые песни. Но я так думаю: душегуб и насильник. А уж потом в песнях приукрасили…
– Неправильно думаешь! – жестко обрезал Хист. – Преуменьшили в песнях – вот что случилось на самом деле! Черный Топор славен вовсе не тем, что половину империи обрушил в прах! Он оставил потомкам свод крестьянских законов – Правду Кыррабалты. Гениальное творение великого мыслителя! Что нам его слава воина! Посмотри вокруг: весь мир живет, не подозревая даже, что чеканные изречения, регулирующие всю нашу повседневную жизнь, – просто выдержки из его великого философского труда! К сожалению, не дошедшего до наших дней. И мы пользуемся только устной традицией. Но даже в таком усеченном, искаженном виде величие его подвига поражает. Восстание Черного Топора – это вовсе не то, чем оно кажется. Установить в обществе господство справедливых норм – вот истинная цель крестьянских бунтов!
– Да уж, справедливых… – скептически сказал десятник.
– Именно что справедливых! – сверкнул глазами Хист. – Другое дело, соблюдаем мы эти нормы или нет! Но мы точно знаем, когда поступаем не по совести! Не расплатившийся ввечеру с наемным работником – есть вор! До сих пор ведь в городе напоминают эту норму нечестным нанимателям! И те побаиваются!
– Женщина без оружия – женщина, женщина с оружием – мужчина! – хмыкнул десятник. – Да… как-то я не думал, что это все идет от одного человека…
– Мы не знаем, – вздохнул Хист. – Что прячется во тьме прошлого? Может, и не было Черного Топора. Был какой-нибудь круг мудрецов… А то, что ты сказал, и вовсе приписывают не Кыррабалте, а Черному Аркану. И его побратимам. И про них ведь мало что известно. Так, красивые песни… Но те, кто размышляет, давно поняли, что нашим миром управляют три силы. Три легендарные, из седого прошлого, дожившие до нашего времени силы… Свод законов деревенского быта Кыррабалты. Нравственные постулаты Великой Степи, что в миру знают как законы Аркана…
– …и имперский свод указов! – уверенно добавил десятник.
Хист язвительно улыбнулся:
– Думаешь? Тогда задумайся еще вот о чем: управляют ли миром указы, если мы искренне радуемся, когда удается их обойти? И все ведь радуются! Иное дело – законы Аркана и законы Кыррабалты. Мы их нарушаем тоже, но… стыдно. Стыдно и страшно! А страшно потому, что есть в нашем мире и судия поступкам! Убийцы Аспанбыка – слышал про таких?
– Слышал, – кивнул десятник. – Красивые песни. Не берут денег. Мстят за беззащитных. Неуловимые и бессмертные стражи справедливости. Но их не было. Так, просто красивые песни…
– Они есть, – просто сказал Хист. – Ты умный, задумайся же: почему и сильные мира сего побаиваются нарушать древние законы справедливости? Нарушают, конечно, но… и боятся тоже. Потому что знают: могут и их найти с саблей в горле в виде платы за все их бесчеловечные дела! И если сказано: «Оставившему в степи костер – мучительная смерть!» – так оно и будет! И у рейнджеров была очень мучительная смерть! Чтоб другим неповадно было. Таков закон. И есть те, кто стоит на его страже.
И Дребен Хист открыто посмотрел в глаза десятнику. Тот побледнел и остановил коня.
– Вот так-то, мой брат, – невесело заключил Хист и тоже остановился.
Десятник по-новому оглядел командира. Да, как-то это все не укладывалось в голове…
– Ты меня убьешь теперь? – сипло спросил он. – Чтоб сохранить тайну?
– Нет, конечно, – пожал плечами Хист. – Мы – стражи справедливости, и ничего больше. Действительно – ничего больше. Ради тайны не убиваем.
– Но ты рассказал, – недоверчиво сказал десятник. – Почему?
– Вот, я знал, что ты умный! – улыбнулся Хист. – Потому что ты не расскажешь никому!
– С чего бы?
– Нас очень мало, – хмуро признался Хист. – Никто не знает, сколько. Но – мало. И потому каждый мастер обязан оставить после себя трех учеников. Трех, понимаешь?
– Понимаю, – кивнул десятник. – Чтоб развивалось ваше тайное общество.
– Не понимаешь, – вздохнул Хист. – Не чтоб развивалось. Чтоб сохранилось. Кстати, не ваше общество, а наше. Хотя общества на самом деле нет. Есть мастер – и три его ученика. И все. Нас хранит тайна. Больше о клане убийц знает разве что сам Аспанбык. Если он еще был на самом деле, тоже ведь личность совершенно легендарная, только по песням и знаем…
– Командир, мне плохо! – пробормотал десятник. – Ты смерти моей желаешь. Не хочу я быть таким учеником, что из троих только один доживает… Не хочу и не буду!
– Будешь! – уверенно сказал Хист. – Уж я тебя знаю. Ты тоже боец за справедливость. Потому я и выбрал тебя в десятники. Ну а чтоб ты дожил, я тебя подучу кое-чему. Тайно. Так что не обижайся, но тренировок станет больше. О, а вот и гости долгожданные! Понятно, женщина! Потому и опоздала. Надо же приодеться, коню челочку причесать, да и себе тоже…
С обзорного холма к ним спускались всадники. Впереди всех уверенно ехала узкоглазая женщина в развевающемся синем наряде. Ее, в общем, очень симпатичное лицо поражало непривычной для красивой женщины хмуростью.
– Приветствую эпсаара, – негромко сказала она. – Ты… Ты отомстил за смерть моего первенца. Это – по законам Аркана. Значит, нам есть о чем говорить. Значит, мы сможем друг друга понять.
– Сможем, – подтвердил Дребен Хист. – Эпсаар Хист, при исполнении. С кем меня свела судьба?
– Асиа, мать клана. И старшая мать кланов Восточной Степи, – пробормотала женщина, пытливо глядя на него. – И нас не судьба свела. Это Черный Аркан сказал, что в деревне есть разумный человек – полицейский Дребен Хист.
– Кто сказал?! – спросили полицейские дуэтом.
– И т-теперь ты меня куда тащишь? – пробормотала Олеся Михеевна.
– К реке. Умыться кое-кому просто необходимо.
– Не тяни меня… я не могу же…
– Принцесса, тебе обязательно надо умыться! – сердито сказал он. – Пошевеливайся! А то народ пялится… Или силы вдруг кончились?
– Да не могу же я… юбка же короткая, а там обрыв…
– Да что вы такое говорите?! – злобно изумился он. – А вот когда мини носишь, все время стесняешься, что ли? Да я же тебе эту юбку только что в кустах помогал надевать!
– Воу! – восхитились одноклассники.
Он повернулся и смерил всех угрюмым взглядом.
– Погуляли, стриптиз посмотрели, пора и по домам, – посоветовал он. – Я уж тут как-нибудь и без свидетелей управлюсь.
В этом, похоже, никто и не сомневался. Опять всё поняли не так, уроды нравственные.
– И верно, помогал, – отрешенно махнула рукой Олеся Михеевна и решительно полезла с обрыва.
– Куда без меня?!
Он успел поймать ее в последний момент.
– Какая у тебя крепкая рука, Володя. А по виду и не скажешь, худой, маленький…
- Предыдущая
- 60/91
- Следующая
